– Ну, почему же сразу убирать, давай его ко мне переведем, подтянем его, а потом уже решение принимать будешь?
– Нет, Акбай, я уже решение принял, ты в это дело не лезь. Ты меня знаешь – я долго могу терпеть, но раз уж решение принял, то его не меняю.
– Ну, как скажешь, Батыр. Принял так принял, тебе виднее.
Вечер потихоньку подходил к концу, и на столе уже стояли десерты, к которым принесли по последней рюмке коньяка. Жены уже не то дремали, не то были в каком-то свойственном только им состоянии, но последние часа два от них не было слышно и слова.
– Ну что, Акбай, хорошо посидели! Давай уж напоследок выпьем за… за что бы нам выпить? А, вот, придумал. За японский плов! И чтобы наши со своей кашей к ним тянулись в его приготовлении!
– За плов! – прокричал тонким голосом уже пьяненький Акбай.
…Самолет приземлился в аэропорту Токио рано утром, и Акбай с Батыром сразу направились в отель, чтобы оставить вещи и переодеться. Впереди их ожидала целая неделя непростых встреч и переговоров, и на личные цели оставался лишь один сегодняшний день. А дел предстояло решить множество: от покупки подарков для всех родственников до похода в самый топовый ресторан Токио, чтобы наконец-то отведать местного хваленого плова, про который им рассказал Абдурашид.
– Акбай, давай не будем сегодня покупать все подарки. Отменим, если что, пару встреч и сгоняем за ними перед вылетом. А сегодня отдохнем лучше, я устал после перелета сильно, – взмолился грузный Батыр после пары часов шопинга.
– Не будет у нас времени после, Батыр, сегодня надо все купить, – сказал Акбай. По сравнению с Батыром он был легким перышком – его не тронула жизнь большого руководства, где через день приходилось бывать на встречах, которые неминуемо заканчивались ресторанами.
– Ну, не могу я, Акбай, уже, пощади меня, я же тебя привез в эту Японию. Ну, и ты мне сделай шаг навстречу!
– Ладно, Батыр, пойдем поедим лучше, а то ты как-то даже покраснел весь, того и гляди случится с тобой еще чего, – испуганно добавил Акбай.
– Да-да, пойдем лучше покушаем и выпьем чего-нибудь, тащились в такую даль с тобой, чтобы голодными лазить по этим дурацким магазинам.
Они зашли в ближайший ресторан и заняли свободный столик недалеко от входа, рядом находилась веселая компания молодых японцев. Официант, приняв их за своих, сухо протянул меню и отошел в сторону, произнеся при этом лишь свое имя. Последнее сильно не понравилось Батыру, который привык совершенно к другому отношению у себя на родине, и он недовольно заговорил с Акбаем:
– Ишь, какой наглый! Были бы дома, выкинули бы его из ресторана за такое обращение с уважаемыми людьми. Щенок!
– Да ладно тебе, Батыр, не нагнетай, он, наверно, принял нас за своих, а ты распереживался, давай лучше выпьем, чтобы на душе полегчало и настроение лучше стало. – И Акбай потихоньку разлил в пластиковые стаканы коньяк, припрятанный еще в аэропорту. Они незаметно выпили.
– Ух, хорошо как, Акбай, молодец ты, что захватил бутылку, не зря со мной работаешь, учишься! Ничего-ничего, вот уйду скоро – поставят тебя на мое место, тоже большим человеком станешь. Пора и тебе в генералах походить! – деланно произнес Батыр.
– Да не надо мне оно, Батыр. Ты же меня знаешь, я звезд с неба не хватаю, у меня и так все хорошо.
– Нет-нет, Акбай, мы друзья, и я знаю лучше, как надо. Ну, разливай еще коньяк, пока этот узкоглазый отошел. Будем!
Они дружно выпили и уже почувствовали, как тепло побежало по всему телу, забегая в самые недосягаемые его уголки. Батыр, несмотря на свой огромный вес, захмелел почему-то первым и даже стал подмигивать японкам за соседним столиком, которые в свою очередь быстро отворачивались и буро краснели.
– Акбай, ты смотри, а эта мне даже подмигнула. Ты видел? Нет, не видел? А вечно ты не туда смотришь, – радостно говорил Батыр.
– Батыр, ты давай не увлекайся, ни к чему это. Языка не знаем, еще в милицию попадем с твоими японками. Так что брось ты это дело.
– Да ладно, я так, веселья ради, – заметил уже пьяненький Батыр.
– Давай лучше плов закажем, ты же все мечтал попробовать, а сейчас уже и забыл про него.
Акбай с Батыром стали судорожно листать меню, но не нашли там ничего знакомого – все было в непонятных иероглифах, которых они отродясь не видали. Осознав бесполезность дальнейшего изучения блюд таким образом, они решили подойти к витрине ресторана и выбрать из того, что было на ней представлено, указав пальцем. Ничего им не напоминало про плов, кроме одного странного блюда, которое с натяжкой можно было за него принять. А выглядело оно следующим образом: на куче мелко раздробленного льда, похожего на рисины, лежали черные плоды, похожие на чернослив.
– Плов, вот он, плов, Акбай, я тебе клянусь! – обрадовался Батыр, указывая на блюдо.
– Да не плов это. Каша какая-то с черносливом. Не похоже на плов. Белое все какое-то, масла совсем нет.
– Темный ты человек, Акбай, у них же белый плов! Это тебе не каша, с маслом смешанная. И чернослив, смотри, какой мелкий и красивый, не то, что у нас – размазня какая-то бесформенная!
– Ну да, чернослив, конечно, аккуратный весь, красивый.
– Берем, в общем, Акбай. Я уже есть хочу и водки ихней надо взять, чтобы лучше проваливалось. А ну, ты, ну да, ты, я тебе говорю, Уважаемый! А ну, принеси нам этот поднос с пловом. – Батыр протянул официанту стодолларовую купюру и показал пальцем на блюдо.
Через пару минут оба сидели уже за столом и раскладывали плов по тарелкам, разливая саке. Батыр положил себе почти весь «чернослив», больше по привычке, чем из-за голода. Разлив водку по рюмкам, они посмотрели друг на друга и улыбнулись:
– Ну вот, мы, Акбай, и тут, едим японский плов и пьем их водку. Ты мог о таком мечтать? Нет, не мог, конечно, и это не сон. Ну, да ладно, давай выпьем за их прекрасный плов и отведаем наконец-то его! За плов! – закончил тостом Батыр. И оба жадно принялись поедать блюдо… Первым не выдержал Акбай.
– Батыр, что это за дрянь такая, лед, что ли? Фу… гадость. И чернослив этот какой-то твердый и ледяной, не прокусить даже, – нарушил молчание Акбай после первой минуты трапезы.
– И правда, дрянь какая-то. Льда насыпали вместо плова и чернослив заморозили зачем-то. Я его глотаю, так не съесть, не раскусить даже. Ладно, не ешь, Акбай, давай лучше водки выпьем, а этому Абдурашиду надо будет по приезде выговор объявить за такие советы!
– И водка горячая какая-то у них, давай уж лучше коньячку нашего?
– Давай коньячку, можешь взять у меня чернослив закусить.
И оба, выпив коньяка, проглотили по нескольку плодов. Прошло несколько минут, и вдруг Батыр стал не то краснеть, не то зеленеть и, схватившись за горло, зашипел в сторону Акбая:
– А-а-а-а, Акбай, у меня что-то зашевелилось внутри. Нас накормили червями, и они ожили и пожирают нас изнутри! Нас отравили конкуренты!
– Батыр, у меня что-то ползает внутри тоже. Шайтаны проклятые!
И оба друга, расталкивая всех на своем пути, кинулись в туалет опорожнять свои желудки от только что съеденных деликатесных улиток, считавшихся одним из самых изысканных блюд Японии. Засунув свою голову в унитаз, Батыр кричал:
– Вот Абдурашид – сука, собака поганая. Приеду домой и уволю его первым делом.
– Батыр, я, по-моему, выплюнул уже три, а ты сколько? – кряхтел зеленый Акбай.
– Я уже штук десять вырыгал. Акбай, клянись, что никому не расскажешь! Я не перенесу такого позора!
– А ты клянись, что не будешь больше придумывать неправду про Абдурашидов всяких!
– Клянусь, Акбай, ты только не проболтайся в компании нигде про плов этот!
– Я-то не проболтаюсь, сам бы не проболтался. Это у тебя язык без костей!
Через неделю оба сидели в самолете узбекских авиалиний, который выруливал на взлетную полосу. Батыр, чтобы скоротать время, достал журнал из впереди стоящего кресла. Там была статья про различные виды пловов под названием «Появится ли когда-нибудь в Японии наш узбекский плов?» и красовалась фотография казана с узбекским свадебным пловом. Батыр показал ее Акбаю, и оба улыбнулись, слегка покрывшись испариной и побледнев.
Скандинавские пляски – 2
Шло время, но в жизни Максима и Саши ничего не менялось. Они, как и прежде, ходили на работу, по-своему пытались ухаживать друг за другом и, казалось бы, уже забыли о нелепом случае, произошедшем с ними в далекой Скандинавии. Не сказать, чтобы кто-то из них этого стеснялся, благо уже возраст был не тот, но какой-то осадок незавершенности остался у обоих, главным образом у Максима. Он часто вспоминал об этом, стоя в многокилометровых пробках на пути с работы к дому: «Зря я тогда перебрал, не пью же вообще, а тогда вот перебрал. Может, все и вышло бы, хотя по-трезвому я бы вряд ли на что-то решился. Я же с рождения какой-то… правильный! Так что нет, не зря. Просто меньше надо было пить, не нажираться так, до клуба еще попробовать остановиться. Хотя мог бы… А впрочем, и к лучшему, что так все вышло. Нет, как говорится, проблем, а то сейчас бы вот как… Все, надо менять тему, а то голова лопнет». И он менял тему, так как ничего другого ему не оставалось, делал погромче радио и спокойно доезжал до дома, где его ждала проверенная годами жена.
Саша же и думать забыла о том случае. Где-то внутри ей было жалко Максима, не как мужчину, конечно, а как хорошего человека, как своего друга, который заботился о ней. Все знают, что слишком мало у нас в стране нормальных мужчин, и с женщинами им хронически не везет. Саша это хорошо понимала, но и сама не была исключением из правила и по возвращении из Скандинавии увлеклась мужчиной нехорошим, возникшим из ее детства, случайно всплывшим в ее настоящем, и после нескольких дней, проведенных с ней, уехавшим за светлым будущим в… далекую Канаду. И все бы ничего, сколько подобных случаев бывает, но только ближе к концу месяца Саша почувствовала, что с ней что-то происходит, и решила сходить к врачу, который подтвердил ее… беременность. Жизнь круто менялась.