– Давно.
– Пару месяцев назад?
– Пару лет назад.
– А что-то не бьется тогда. Ну да не важно! В общем, я все знаю!
– Что, Максим? Что ты знаешь? – испуганно ответила Саша. По ее реакции он понял, что он на верном пути.
– А то, что я – отец этого ребенка, можешь больше не скрывать. Это же так?
Саша немного побледнела и, сделав шаг назад, присела на стол, не сумев вымолвить и слова.
– В общем, можешь не отвечать! Мне уже все равно. Я хотел сказать… спросить, в общем, извини меня, если что-то не так было. Я хотел узнать, ты выйдешь за меня? То есть замуж?… – сказав это, он вдруг повернулся и ушел.
Саша, окончательно лишившись сил, уже лежала на столе и смотрела то ли в потолок, то ли в небо, на плече как-то тускло мерцало перо, сделанное уже лет пять назад по причине проигранного спора. Кто-то, сильно поперхнувшись кофе от услышанного, в соседнем блоке пытался прокашляться, а Максим, не дождавшись ответа, уже гордо шел по коридору к своему кабинету, наконец-то решившись на то, что мучало его последние годы. Настроение у него было отличное.
Сказочник
Уволить человека всегда сложно. Этот процесс не может вызывать позитивных эмоций, если вы, конечно, не садист или нездоровый психически человек. Вдвойне сложнее это сделать, когда человек об этом не догадывается и для него это становится новостью во время самой процедуры увольнения. Такие случаи скорее редкость, но все же они встречаются, хотя и не часто. Наиболее «выдающимися» в шкале увольнений являются эпизоды, когда человек думает, что его планируют повысить и вызывают, чтобы ему сообщить эту приятную новость. Такое, конечно, даже сложно представить, и я бы никогда не написал об этом, если бы сам не был участником подобного процесса со стороны работодателя.
Его звали Тимофеем, по фамилии Тимофеев. Отчества Тимофея я не знал, но слышал, что и сына своего он назвал Тимофеем. Могу предположить, что отца его звали так же. В общем, семейство Тимофеев во всех возможных ипостасях. Когда я встретил его в первый раз, он произвел на меня очень хорошее впечатление: несмотря на то, что он был моим новым подчиненным, он делал все, чтобы помочь мне как можно мягче интегрироваться в новую компанию. На лице у него всегда была живая улыбка, он весь светился от радости, что такое плохое настроение – он не знал, либо, в худшем случае, слышал о нем от других, то есть о том, что оно может быть. Тимофей был прирожденным оптимистом и абсолютно добрым человеком. Его доброта была настолько искренней и, если хотите, чистой, что мало кто мог даже предположить, что это всего лишь маска и что желание понравиться всем несет за собой какие-то меркантильные мотивы. Такие люди если и попадались, то через пару минут общения с Тимофеем понимали, что ничего плохого в этом человеке быть не может, кроме, может быть, его «лакейской» модели поведения. Последняя была неотъемлемой частью его амплуа – он всем и во всем пытался угождать. Надеть бы на него лакейский фрак и выпустить к дверям дорогого европейского отеля, и нашел бы Тимофей свое истинное призвание, и не надо бы было ему пробиваться сквозь путы корпоративных правил и законов. Но судьба распорядилась иначе и забросила его в мир «офисного планктона», не наделив при этом никакими свойствами для успешного плаванья.
Официально Тимофей отвечал за поддержку продаж, неофициально был нашим переводчиком, но по факту не делал почти ничего. В лучшем случае за неделю мог перевести пару страниц текста, посвятив рассказам об этом остальные двадцать часов своей работы. «Это очень сложный текст, его так с ходу не возьмешь…» – говорил он, когда кто-то просил его что-то перевести. Затем забирал текст, садился за стол и что-то делал. Проходил день или два, и просящий, не выдерживая, брал его и переводил все сам, не дожидаясь результата от Тимофея. Работал Тимофей с раннего утра и до позднего вечера, домой уходил, как правило, после девяти. Ребята рассказывали мне, что даже один раз он остался работать в Новый год. Только вот что он делал, никто не знал, вернее, знали, что не делал ничего, зачем-то изображая бурный рабочий процесс. На мониторе у него была пленка, не позволяющая видеть экран со стороны, так что мы могли только гадать – включен ли вообще у него компьютер или нет. На него мне жаловались абсолютно все… Вернее, даже не на него самого, а на его полную бесполезность для нашего бизнеса.
– Зачем же вы его взяли на работу? – спрашивал я старожилов бизнеса.
– Да ты понимаешь, он нам сказал, что в «Моблайне» у него несколько десятков людей было в подчинении, и отвечал он там за всю бумажную работу по продажам, – оправдывались они.
– И что же вы, поверили?
– В том-то и дело, что да, мы же не знали, кто он на самом деле.
– А теперь хотите, чтобы я его уволил, так как сами не смогли?
– Ну, просто как его уволишь, он и не поймет-то даже за что, рука на него не поднималась просто. А ты уж сам решай, что с ним делать…
Была у Тимофея одна очень интересная особенность, которая, видимо, и помогла ему устроиться на работу. Он был от природы сказочником, ну, или фантазером. Причем умудрялся так завираться, что уже и сам верил в те небылицы, которые выходили из него обильным потоком. Первый раз я заметил это на обеде с руководством, куда я решил его пригласить по незнанию. Мой босс в самый разгар ужина стал интересоваться тем, как из Москвы добраться до Сочи. Дело было как раз перед Олимпиадой, и всех иностранцев этот вопрос волновал больше всего. Участники ужина начали было рассказывать о возможных вариантах, как вдруг Тимофей всех прервал:
– Да зачем на самолете туда лететь, дорого ведь, да и билет сейчас не купить уже перед Олимпиадой, – отрезал он.
– А как? На поезде тогда? – поинтересовался президент.
– Да нет же, какой поезд, на машине можно.
– Так это же долго… на машине-то, – ответили все.
– Долго, если дорог не знать. В общем, есть там дорога… прямая, шоссе от Москвы до Сочи, без остановок как бы…
– Чего?! – вырвалось уже у меня.
– Ну, мы с другом эту дорогу случайно нашли, ночью потерялись в Подмосковье и случайно выехали на какую-то пустую трассу, – в спокойном духе продолжал Тимофей.
– И что?! – уже не выдержал мой босс.
– Да так, ничего. Поехали по ней быстро. Она же пустая была, видать, не знал еще никто про нее. Секретная! Ну и доехали… до Сочи. Потусили там, а утром домой вернулись.
– Тимофей, а ничего, что там горы вообще-то? – уже не выдержал я.
– Ну да, точно, горы тоже были, но в них тоннели прорыли, сейчас новые машины закупили под Олимпиаду, бурят в горах тоннели… довольно быстро.
Наступила звенящая тишина, и кто-то резко перевел тему, чтобы не зацикливаться на этом странном путешествии. Но после ужина президент подошел ко мне и спросил:
– Это правда, по поводу прямой дороги из Москвы в Сочи под горами?
– Нет! – однозначно ответил я.
– Николай, этот Тимофей очень странный человек…
– Я тоже это заметил, – ответил я и попытался перевести все в шутку.
Со временем Тимофей перестал меня стесняться и стал выдавать подобные истории пачками. За один обед он с легкостью мог сочинить их до трех штук, причем спорить об их правдивости с ним было бесполезно. То он встретил в метро девушку-модель с усами Д’Артаньяна и убеждал, что носить закрученные усы у моделей теперь является нормой, то о том, что его подруга из Усинска (откуда приехал Тимофей), соблазняя шейхов в Эмиратах, стала миллионершей. Причем ни один из шейхов так с ней и не переспал, в силу того, что, видя ее голой, уже достигал оргазма от одного только этого созерцания и не был уже способен ни на что другое, отдавая ей все, что у него было. А то вообще грозился позвонить какому-нибудь другу-олигарху и пригласить его к нам на ужин в разгар вечернего мероприятия. Последнее, надо добавить, делалось уже не в очень трезвом состоянии.
Тимофей был странным, и все об этом знали. Хуже всего было то, что он был абсолютно бесполезным для нашего бизнеса, и я, как руководитель, понимал, что решение рано или поздно надо будет принимать. Напротив, Тимофей ходил в отдел кадров и устраивал там небольшие скандалы – требовал, чтобы его ценили, повышали зарплату и в целом обрисовали ему дальнейший путь в корпорации. Понятие о зарплатах он черпал из каких-то историй друзей-сказочников:
– В Москве средний представитель «офисного планктона» получает триста штук в среднем. Так что с работой и деньгами в Москве проблем нет, – говорил он всем.
Себя он, видимо, тоже оценивал в эту цифру, хотя его реальная зарплата была в несколько раз меньше. Но, по словам кадровиков и некоторых сотрудников, Тимофей вовсю готовился к повышению, тем самым не оставляя мне выбора.
Утром я назначил встречу, на которую пригласил нашего главного эйчара и Тимофея. Последний был в прекрасном расположении духа, я же, напротив, чувствовал себя ужасно скверно. Я жутко не люблю увольнять людей, которых не брал на работу, понимая, что мне приходится исправлять чужие ошибки. Но это уже часть моих обязанностей, и от нее никуда не деться. В общем, мы втроем собрались в маленькой переговорной.
– Тимофей, я знаю, что вы уже давно в этом бизнесе и ждете каких-то перемен… В общем, я постоянно слышу, что вы недовольны своей позицией и зарплатой, – начал аккуратно я.
– Ну, в целом я доволен. Но надо же расти. В Москве «офисный планктон» в среднем зарабатывает…
– Да, да. Я это слышал. Можете не продолжать, – перебил я его.
– Ну да, вот поэтому я думаю, что я уже готов к росту… давно.
– Тимофей, вы только правильно меня поймите сейчас. У нас нет возможности для вашего роста, и мне кажется, что… Вам их надо поискать за пределами компании. Здесь вы не сможете реализовать свой потенциал…
– Что вы хотите этим сказать? – немного испугавшись, спросил он.
– Я думаю, что вам лучше поискать другую работу, Тимофей.
– Вы хотите меня уволить?
– Да, – поставил я точку.