, что Бог меня отвергнет. Боги переменчивы. Ты сам это знаешь.
Шакал долго выдерживал ее взгляд. Потом отвернулся.
— Колдуй сколько хочешь, — сказал он.
Шестые ВратаДорога Наказаний
Люди любят играть. Думаете, боги никогда не играют?
Люди обманывают сами себя, врут, сочиняют сказки.
Моя сказка — это мир. Я сочинил его из надежд и желаний, из воды и песка, и выкатил его на небо.
Звезды собрались посмотреть на мое творение. Из моря поднялись русалки.
Но путь был долог, а ведь даже боги устают, и я превратил мир в апельсин и очистил его. У него был восхитительный аромат, из долек сочился сладкий сок. Он стекал по моим пальцам и капал в песок.
Он думает, его любви достаточно?
На дальнем берегу реки земля была сухая, песчаная.
Мирани карабкалась на берег. Песок под ногами мягко проваливался, обрушивая норки ласточек или мелких шиншилл. Она цеплялась руками за пучки чахлой травы. Наконец выбралась на вершину обрыва — там дул теплый ветерок.
Орфет окликнул ее:
— Не уходи далеко.
А Аргелин сердито спросил:
— Что там, наверху?
— Трава. — Она обернулась. — Большая равнина, поросшая травой.
Ровная степь тянулась, насколько хватало глаз. Из нее не поднимались на горизонте холмы, не росли деревья. Небо над равниной было голубое, безжалостное, посреди него золотым диском пылало раскаленное солнце. Трава под легким ветерком не ведала покоя, колыхалась и переливалась, еле слышно перешептываясь, то гнула, то распрямляла податливые стебли. Мирани настороженно обернулась.
И увидела: Аргелин приставил острие меча к горлу старика.
— Диск. Верни его.
Архон рассмеялся, ничуть не испугавшись. Однако протянул Аргелину солнечный диск. Тот взял его — и в то же мгновение из диска ушел свет. Генерал сунул украшение под кирасу и отпустил старика.
— Нет нужды угрожать, генерал. Я и без того давно мертв.
Но Аргелин уже карабкался на берег. Орфет торопливо высадил Алексоса из лодки и обернулся.
— Выходи и ты, дружище.
Старик печально улыбнулся и покачал головой.
— О, нет, Орфет. Дальше я идти не могу. Дорога в Сады пока еще закрыта для меня. У меня тут свои приказы. — Он взял весла и неуклюже оттолкнулся от берега.
Орфет сказал:
— Ты что, собираешься бросить нас на этом берегу?
— Да. Боюсь, назад вы не вернетесь.
Глазастая лодка поплыла, раздвигая маковые лепестки. Орфет смотрел ей вслед.
— Рад был снова увидеть тебя, — тихо молвил он.
— Вспоминай меня, Орфет. Когда поешь и когда играешь. — Лодка медленно поплыла по кроваво-красной реке и скоро растворилась в тумане.
Аргелин крикнул ей вслед:
— Эй, старик! Чьи у тебя приказы?
Сквозь плеск весел донесся тихий голос:
— Знай, генерал Аргелин, здесь правит Царица Дождя. Она следит, как ты идешь по ее владениям. Бойся ее гнева, господин.
Его еле различимый силуэт затрепетал на мгновение среди красных цветов — и исчез. Река опустела.
Аргелин с лязгом убрал бронзовый меч в ножны.
— А мой гнев для тебя ничего не значит? — зарычал он.
Орфет обернулся к нему. С мгновение они свирепо глядели друг другу в глаза. Наконец генерал сказал:
— Мы с тобой, толстяк, давние враги. Однажды ты чуть не пронзил меня ножом, меня спасла только кираса. Может быть, здесь мы уладим, наконец, наши отношения?
Орфет скрестил руки на груди.
— Ты бы этого хотел, верно? Убрать меня с дороги, и пусть девчонка и Архон останутся без защиты. — Он усмехнулся, на лбу у него блестели капли пота. — Да и к чему мне ломать тебе шею? Мы и так попали в страну мертвых и вряд ли выберемся отсюда.
— Глупости. — Алексос выкарабкался на берег, встал рядом с Мирани и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Можете драться хоть до скончания века, и ни один из вас не победит другого, так что лучше давайте помиримся. Дорога до Садов долгая, господин Аргелин. Пошли скорее.
На миг Мирани показалось, что противники не сдвинутся с места. Но потом Орфет хрипло расхохотался и неуклюже вскарабкался вслед за ней на песчаный берег. Аргелин пристально глядел ему вслед. Мирани в ужасе подумала, что сейчас он вытащит нож и вонзит его в спину музыканту; но нет — он взобрался следом за Орфетом, изо всех сил цепляясь руками в перчатках за ускользающую почву.
Орфет с натугой выбрался на вершину и, кряхтя, выпрямился.
— Чертова дыра. Это и есть Иное Царство? Неудивительно, что люди боятся смерти.
Алексос уже бежал по равнине. Высокая трава скрывала его по пояс.
— Как здесь здорово, Орфет! — крикнул он. — Смотрите, бабочки!
И правда. Бабочки целыми облаками порхали вокруг, наполняя воздух желтыми, синими, белыми бликами. Мирани вошла в такое облако — и радостно рассмеялась неожиданному взрыву красок. Мириады радужных крылышек окутали небо. Орфет что-то проворчал, метнул свирепый взгляд на Аргелина — тот двинулся следом.
Много часов они шли по равнине. Поначалу простор и свет радовали душу, но вскоре Мирани поняла, что идти по густой поросли очень утомительно; нога проваливалась в невидимые глазу впадины, она боялась наступить на прячущихся в траве змей и шла осторожно, медленно, раздвигая стебли и глядя под ноги. Наконец она остановилась, подняла голову, чувствуя, как ноют растянутые шейные мышцы, и с удивлением обнаружила, что маковая река осталась далеко позади. Отблески багряных лепестков окрашивали небо красноватым заревом. А впереди лежала вековечная пустошь, и посреди нее что-то виднелось.
— Что это такое?
Алексос сидел на спине у Орфета. Услышав вопрос, он прикрыл глаза ладонью от яркого света.
— Это ворота, Мирани.
Они медленно приблизились. Дорогу им преграждало громадное серое строение, воздвигнутое посреди голой степи. Если это и ворота, подумала Мирани, то, наверное, они широко раскрыты: между высоких столбов виднелась та же самая равнина, что и вокруг. Мирани пожалела, что слишком мало знает об Указании Пути. Сетис наверняка переписывал этот свиток десятки раз, он бы вспомнил, что в них говорится о дороге в Сады. Мирани вспомнила его исполненный боли крик: «Не уходите без меня! Погодите!» Этот крик потряс ее до глубины души. Она обернулась — но за спиной ничего не было, только стена из темно-красного камня.
Может быть, он подумал, что не нужен ей здесь? Это не так. Она оглянулась на тяжело бредущего Орфета, на Аргелина. Сетис умел обращаться с этими людьми. А она — не умеет.
— Как жаль, что его нет, — прошептала она. Бог если и слышал ее, то не ответил.
Наконец Аргелин подошел к неведомому строению, остановился и окинул его взглядом сверху донизу. Потрогал стену рукой в перчатке; Алексос отозвался громким, испуганным криком.
— Нет! Не трогай! Погоди! — Он соскочил со спины Орфета и подбежал. Мирани поспешила за ним.
Два косяка и верхняя балка. И всё. Никаких дверных створок между ними. Столбы изображали фигуры рослых мужчин с мечами в руках, у каждого из них было лицо Аргелина.
— Она надо мной смеется, — прошипел он.
— Я бы сказал, неплохое сходство, — буркнул Орфет.
Столбы были сложены из некоего серого материала, напоминавшего камень, но под порывами ветра приняли странные очертания: воздух словно размывал их, уносил прочь тонкие струйки белесого дыма.
— Что это такое? — проворчал Орфет.
— Пепел.
Они молча вглядывались в причудливые колонны, и, наконец, Мирани задала вопрос, на который никто не отваживался:
— Пепел чего?
Алексос тонким пальцем тронул край кирпича. Под его касанием соскользнула струйка сероватой липкой пыли.
— Не у каждого есть мумии или гробницы. Я помню времена, когда погибших героев сжигали на больших кострах. — Он быстро обернулся, и Мирани увидела, что за спиной у него высоко в небе парят крошечные крапинки — должно быть, птицы. Они летели очень быстро; вскоре стая разделилась и стала снижаться. Мелкие, темные, наподобие ворон или стрижей. Через минуту птицы стали кружить над головами.
— Ее шпионы, — выдавил Аргелин. — Следят за нами.
— Они нам ничего не сделают. — Орфет обернулся к столбам-близнецам, обошел их, посмотрел вверх. — Для чего воздвигнуты эти ворота? Они ничего не стерегут, никуда не ведут.
Птицы загалдели, ринулись вниз, словно дождь из серой золы, и расселись на примятой траве, окружив путешественников кольцом. Мирани обернулась, посмотрела на них; ее спутники тоже стали озираться.
Аргелин вытащил меч.
— Это не птицы.
Глаза у них были из осколков стекла, крылья металлические. Перья радужно блестели в лучах солнца, будто смазанные маслом. Одна из птиц каркнула, пролетела над головой у Орфета; он, выругавшись, пригнулся и упал на землю возле пепельных столбов. Мирани вскрикнула, кинулась к нему.
— Ничего, я цел.
— Нет! Твоя рука! Смотри!
Рука Орфета, которой он на миг провел под пепельными воротами, исчезла, будто срезанная до запястья. В тот же миг, будто испуганный возглас Мирани был сигналом, птицы вспорхнули и ринулись на пришельцев, словно град из железных клювов и когтей.
Алексос горестно взвыл, Мирани пригнулась.
— Надо идти за ворота! — крикнула она.
— Нет! Мы не знаем, куда они ведут! — Аргелин отбивался от железных крыльев; какая-то тварь с силой дернула его за рукав.
Мирани обернулась.
— Архон! Алексос!
Сильный удар сбил ее с ног. Корчась от боли в груди, она набрала в легкие побольше воздуха и закричала что есть мочи:
— Орфет! Алексос ушел! Ушел сквозь врата!
Не дожидаясь своих спутников, не глядя, идут ли они за ней, она шагнула под серую перемычку, и та мгновенно растворилась, будто развеялся под порывом ветра край туманной пелены. Орфет взревел, кинулся за ней, но его рука ушла в пустоту. Он упал во весь рост лицом в траву, встал, развернулся. И похолодел.
Не было ни птиц.
Ни ворот со статуями-близнецами.