Депутат нервно сцеплял и расцеплял пальцы. Он снова побледнел.
– Ты искушаешь меня, как дьявол.
Андре-Луи начал расстегивать сюртук.
– Снимай платье.
– Но ты рискуешь гораздо больше, чем тебе кажется.
– Нет, риск невелик, да и в любом случае риск – это только риск. А вот твоя смерть, если будешь медлить, станет неизбежностью. Шевелись!
Обмен состоялся, и, по крайней мере со спины, при неярком освещении Ле Шапелье в одежде Андре-Луи невозможно было теперь отличить от человека, который вошел в дом полчаса назад.
– Теперь зови свою хозяйку. В дверях приложи к губам платок. Это поможет тебе скрыть лицо, пока ты не повернешься к улице спиной.
Ле Шапелье обеими руками схватил руку Андре. Его близорукие глаза увлажнились.
– Друг мой, у меня нет слов…
– Хвала Всевышнему. Отправляйся. У тебя всего час на то, чтобы покинуть Кобленц.
Несколько минут спустя, когда дверь открылась, в подворотне напротив началось какое-то движение. Соглядатаи впились глазами в человека в костюме для верховой езды и шляпе с высокой тульей, который зашел в дом полчаса назад. Они услышали его прощальные слова и увидели, как он зашагал вниз по улице. Никто не сдвинулся с места, чтобы помешать ему уйти или проследить за ним.
Андре-Луи, который вглядывался в сумрак из окна и внимательно прислушивался, остался удовлетворен.
Он прождал еще целый час, все это время обдумывая свое положение. А что, если эти господа не станут его окликать, не сделают попытки напасть на него, а просто выстрелят ему в спину, когда он выйдет на улицу, будучи уверены, что видят перед собой Ле Шапелье? Это был риск, который он ранее не принял во внимание. Поразмыслив, Андре-Луи решил, что лучше будет встретить их здесь, при свете, где они, оказавшись лицом к лицу с ним, поймут свою ошибку.
Он выждал еще час, то усаживаясь в кресло, то расхаживая взад-вперед по узкой комнатушке; тревога, вызванная неопределенностью, ввергла его в вереницу различных предположений. Наконец около десяти часов стук приближавшихся шагов по каменной мостовой и голоса под самым окном возвестили о том, что противник перешел к активным действиям.
Размышляя, как могут обернуться события, Андре-Луи пожалел, что при нем нет пистолетов. У Ле Шапелье была всего одна пара. Молодой человек положил руку на стальной эфес легкой тонкой шпаги, которую оставил ему депутат, но из ножен вытаскивать ее не стал. Раздался громкий стук в дверь, который вскоре дважды повторился.
До слуха Андре-Луи донеслись шаркающие шаги хозяйки, лязг поднимаемой щеколды, вопрошающий женский голос, грубые голоса в ответ, тревожный вскрик и, наконец, грохот тяжелых сапог по коридору и лестнице.
Дверь резко распахнулась, и трое мужчин, ворвавшихся в комнату, увидели перед собой внешне спокойного молодого господина, который стоял возле стола, вопросительно подняв брови. В его взгляде читалось некоторое замешательство, вполне оправданное внезапным вторжением.
– В чем дело? – спросил он. – Кто вы? Что вам здесь нужно?
– Нам нужны вы, сударь, – объявил главный, высокий и властный на вид незваный гость. Под его распахнувшимся плащом Андре-Луи заметил серебристо-зеленый мундир офицера гвардии господина д’Артуа. Двое других были в синих мундирах с желтой отделкой и геральдическими лилиями на пуговицах – форме Овернского полка.
– Будьте любезны отправиться с нами, – сказал серебристо-зеленый мундир.
Так! Значит, они не собирались убить Ле Шапелье на месте. Они планировали сначала вывести его на улицу. Вероятно, довести до реки. Прострелить ему голову и бросить тело в воду. Таким образом депутат просто исчез бы.
– С вами? – переспросил Андре-Луи, как человек, не вполне понимающий, о чем, собственно, идет речь.
– Да, сударь, и немедленно. Вас хотят видеть во дворце курфюрста.
Недоуменное выражение на лице Андре-Луи стало еще явственнее.
– Во дворце курфюрста? Странно! Но я, конечно, пойду. – Он повернулся, чтобы взять плащ и шляпу. – Вы как раз вовремя, господа. Я уже устал ждать господина Ле Шапелье и собирался уходить. – Накидывая плащ на плечи, он добавил: – Я полагаю, это он вас прислал?
Вопрос ошеломил визитеров. Все трое вытянули шеи и впились глазами в Андре-Луи.
– Кто вы, черт бы вас побрал? – закричал один из овернцев.
– Если уж на то пошло, черт бы вас побрал, вы сами-то кто?
– Я уже сказал, сударь, – начал серебристо-зеленый, – что мы…
Говорившего перебил рев одного из его спутников:
– Это не тот!
Лицо серебристо-зеленого побагровело. Он шагнул вперед.
– Где Ле Шапелье?
– Где он? – Андре-Луи выглядел обескураженным. – Так, значит, это не он вас прислал?
– Говорю вам, мы его ищем.
– Но вы же прибыли из дворца курфюрста, верно? Очень странно. – Андре-Луи изобразил на лице недоверие. – Ле Шапелье покинул меня два часа назад, сказав, что отправляется к курфюрсту. Обещал вернуться через час. Если вы хотите его видеть, вам лучше подождать здесь. А мне пора.
– Два часа назад! – вскричал овернец. – Значит, это тот человек, который…
Серебристо-зеленый резко встрял, не дав ему договорить и выдать, что за домом следили:
– А вы? Вы давно здесь?
– Как минимум три часа.
– Ага! – Серебристо-зеленый мундир смекнул, что человек в костюме для верховой езды, которого они приняли за посетителя, на самом деле был депутатом. Это открытие неприятно его поразило. – Кто вы такой? – спросил он враждебным тоном. – Какие у вас дела с депутатом?
– Честное слово, не знаю, что вам до этого за дело, но тут нет никакой тайны. Нас не связывают никакие дела, он просто мой давний друг, с которым мы случайно здесь встретились, вот и все. А что до того, кто я такой, то мое имя Моро. Андре-Луи Моро.
– Что?! Ублюдок Керкадью?
В следующее мгновение на щеке офицера в серебристо-зеленом мундире отпечаталась пятерня Андре-Луи. Бледное лицо Моро исказила недобрая улыбка.
– Завтра, – произнес он ледяным тоном, – одним лжецом на свете станет меньше. Или сегодня, если оскорбленная честь не даст вам спокойно спать.
Офицер тоже побледнел, прикусил губу и холодно поклонился. Двое других испуганно молчали. Роли в сцене неожиданно поменялись.
– Завтра. К вашим услугам, – ответил офицер. – Мое имя Турзель, Клеман де Турзель.
– Передайте вашим друзьям, что они могут найти меня в «Трех коронах», где я остановился со своим крестным – прошу запомнить, господа, – со своим крестным отцом господином де Керкадью.
Несколько мгновений Андре-Луи с вызовом разглядывал обоих овернцев, потом, убедившись, что вызов не принят, перебросил полу плаща через левое плечо, прошел мимо офицеров и, покинув комнату, спустился по лестнице и очутился на улице.
Офицеры не сделали попытки его задержать. Овернцы вперили мрачные взоры в своего предводителя.
– Вот тебе на! – произнес один из них.
– Ты глупец, Турзель! – воскликнул второй. – Считай, ты уже покойник.
– Peste![194] – выругался Турзель. – Сам не понимаю, как сорвалось с языка.
– И кроме того, это наверняка вранье, – изрек первый овернец. – Разве позволил бы Керкадью своему незаконнорожденному отпрыску жениться на своей племяннице?
Турзель пожал плечами и делано рассмеялся.
– Ну, до завтра еще далеко. А пока нужно все-таки разделаться с этой крысой-патриотом. Пожалуй, лучше все-таки подождать его на улице.
Тем временем Андре-Луи быстро шагал к гостинице «Три короны».
– Ты сегодня поздно, Андре, – приветствовал его крестный и, только когда вошедший снял плащ, увидел на нем атласные кюлоты и туфли с пряжками. – Черт возьми! И такой элегантный!
– Во всех своих начинаниях, – ответил Андре-Луи.
Глава VIИзвинения
Наутро, когда Андре-Луи ожидал прихода секундантов господина де Турзеля, к нему пожаловал конюший его высочества с приказом немедленно явиться к Месье в Шенборнлуст. У дверей гостиницы ждал экипаж. Все это весьма походило на арест.
Андре-Луи не любил носить чужое платье, да и сопутствующие обстоятельства менее личного характера подстегивали его поскорее избавиться от одежды Ле Шапелье. Поэтому молодой человек спозаранку посетил портного и снова нарядился в любезный его сердцу костюм для верховой езды, на сей раз горчичного цвета. Он объявил, что готов следовать за конюшим, и простился с сеньором де Гаврийяком, которого простуда удерживала дома.
В Шенборнлусте молодого человека проводили в переднюю залу, почти пустую в этот ранний час. Здесь Андре-Луи принял смуглолицый господин д’Антрег, холодно оглядевший его узкими, близко посаженными глазками. Одеяние Андре-Луи, конечно, не соответствовало платью, в котором следовало появляться при дворе, однако бедственное положение многих эмигрантов вынуждало придворных проявлять терпимость к подобным нарушениям этикета.
Господин д’Антрег удивил Андре-Луи вопросом о том, какие отношения связывают его с Ле Шапелье. Андре-Луи не стал делать из этого тайны. Они с Ле Шапелье были друзьями, а на протяжении некоторого времени и коллегами; их сотрудничество началось пятью или шестью годами ранее, в дни работы Штатов Бретани в Рене. Два дня назад они случайно встретились на улице, а накануне вечером Андре-Луи нанес Ле Шапелье дружеский визит.
– А потом? – властно спросил господин д’Антрег.
– Потом? О, мы просидели с ним около часа, а потом господин Ле Шапелье сообщил, что его ждут во дворце курфюрста, и попросил меня подождать его возвращения. Он уверял, что дело займет не более часа. Я прождал два часа, потом пришли господин де Турзель и два других господина, и я удалился.
Темные глаза господина д’Антрега наконец оторвались от лица Андре-Луи.
– Все это очень странно.
– Действительно, весьма странно. Заставить меня столько ждать…
– Особенно если учесть, что он не собирался возвращаться.