морочить голову вмешиваться в процесс вышивки. К примеру, велеть, чтобы нитки, которыми вышивают хвост глухаря, были не черные, а разноцветные. И глухарю, не говоря худого слова заказчику, вышьют павлиний хвост. И заказчику вышьют, если заплатит. Потому что стоит такая скатерть не меньше пятидесяти тысяч рублей. На такую не поставишь бутылку «Столичной» и миску с квашеной капустой, а только хрустальный графин с французским коньяком, которому лет сто, и блюдо рябчиков, запеченных с ананасами.
В соседней комнате уже безо всякой машинки вышивали кружевное болеро из натурального шелкового шифона, похожего на лоскуток предутреннего тумана. Такое болеро, сквозь которое в сумерках или даже в полной темноте светятся обнаженные женские плечи. Такое болеро, которое накидывают, чтобы эти плечи обнажить. Только под таким болеро их сестра зябко поводит плечами, сводя нашего брата с ума. Это болеро надо вышивать самыми тонкими шелковыми нитками три месяца. Когда директор сказал, что это уже второе болеро на одни и те же плечи, я попытался себе их представить – сначала плечи, а потом деньги, которые нужно иметь, чтобы заказывать себе такие болеро… но плюнул и перестал.
Смена у вышивальщиц длится по восемь часов. Все это время они вышивают, вышивают и вышивают. Не вскакивают с рабочего места с криком «Не могу больше!», не рвут все, что вышито непосильным трудом, в мелкие клочья, а молча и сосредоточенно вышивают. И так пять дней в неделю, а когда заказ срочный, то приходят на фабрику и по выходным. Получают они за эту работу в среднем тысяч десять. Если месяц удачный, то и двенадцать. Все, что свыше этих двенадцати, зависит от сноровки вышивальщицы. Можно, конечно, поднимать цены на скатерти, вышитые блузки и салфетки, но заказов теперь мало. В пятнадцатом году вышили разного почти на два миллиона рублей, а продать не смогли. Испугавшись банкротства, нашли московскую фирму, которая согласилась стать совладельцем «Кадомского вениза». Теперь москвичи выкупают все, что вышито в Кадоме, и продают в Москве. Продается, если честно, плохо. Те, кто понимает в красоте, не имеют денег, а те, кто имеет деньги… Вот и ищи, как иголки в стогах сена, богатых и понимающих.
С начала двухтысячных стали вышивать иконы. Изнанки у этих икон нет – они представляют собой расшитый цветными шелковыми нитями воздух, вставленный в тонкую рамку. Поначалу их брали очень хорошо. Обычные люди брали для подарков. Министерства брали. Теперь кризис, и такие подарки по карману только тем, кого он не коснулся. Больше всего их любят дарить сослуживцам прокурорские и полицейские чины.
Тогда же, в начале двухтысячных, фабрика сотрудничала с подарочным фондом президента. Покупали они кружевные салфетки, носовые платочки, иконы. Мало, надо сказать, покупали. И вот однажды привез им Николай Дмитриевич двухметровую скатерть «Мираж». Такое называть обычным словом «скатерть» сложно… Таким кружевом накрывают стол, когда к вам в гости приходит, к примеру, царь соседнего царства с женой, тещей и детишками, или королева соседнего королевства с самыми приближенными и самыми красивыми фрейлинами, или просто зайдут выпить пива и перекинуться в картишки знакомые герцоги с графами и баронами. Вот тогда вы прикажете постелить на стол такую скатерть, рассадите гостей вокруг стола, посмотрите на нее, поахаете, а потом встанете и пойдете на кухню стучать кружками и картами по обычному кухонному столу, изрезанному ножом. Стал Николай Дмитриевич уговаривать чиновника из фонда приобрести эту скатерть и двенадцать салфеток к ней. Чиновник отказывался и говорил, что подарки они дарят по большей части мужчинам, поскольку на самом верху у нас сидят мужчины, которым подавай сабли, кинжалы и ружья. И этих блестящих железных сабель, кинжалов и ружей можно купить на те деньги, что стоит этот «Мираж»108, столько… И все же купил после долгих уговоров. Вдруг попадется среди мужчин женщина, которой эта скатерть как раз подойдет по размеру к столу или к занавескам… Как в воду глядел. Женщина попалась – и оказалась английской королевой, которой президент, когда был с визитом в Англии, скатерть с салфетками и подарил109.
Не надо думать, что кадомский вениз – это удовольствие только для богатых и очень богатых людей, которое доставляют им искусные, но бедные кружевницы. Шьют на фабрике женские блузки, украшенные машинной вышивкой, которую обычный человек от ручной и не отличит, и блузки эти обычному человеку по карману. Видел я, к примеру, кружевную бабочку, которой можно украсить женское платье. Говоришь девушке: «Закрой глаза», а сам дрожащими от нетерпения пальцами берешь ее за узорчатые крылышки и… Не девушку, конечно, а бабочку.
Нельзя сказать, что государство фабрике не помогает. Кадомский вениз проходит у государства по статье «народные промыслы» и за народность имеет скидку при уплате аренды. За государственные деньги на фабрику провели газ и сделали пусть и не капитальный, но все же ремонт. Государство разрешило фабрике не платить налог на землю и на имущество. Конечно, без этой помощи было бы еще хуже, но…
Ходил я по фабрике, смотрел на кружевниц, на то, как мелькают иголки в их ловких пальцах, вышивая невиданной красоты цветы, резные листики размером с ноготок младенца, и думал, что не будь у нас букв, а будь вместо них узелковое письмо, как у индейцев доколумбовой Америки, то кадомским венизом мы вышивали бы стихи. У каждого уважающего себя поэта была бы секретарь-кружевница. Вышьет она, к примеру, строчку «Я вас любил, любовь еще, быть может, в моей душе угасла не совсем…», обошьет ее со всех сторон птицами, полевыми цветами и мотыльками, поднимет на поэта полные слез глаза и дрожащим голосом спросит:
– Точно не совсем?
– Еще как не совсем! – ответит тот. – Еще как! И не сомневайся!
И тут же продолжит:
– Но пусть она вас больше не тревожит…
И вот еще что. Нитки, которыми в Венеции вышивают кружева, раза в три, а то и в четыре толще тех, которыми вышивают в Кадоме. Так и знайте.
БИБЛИОГРАФИЯ
Полухина (Дурманова) Т. Н. Кадом и кадомчане. Майкоп: ОАО «Полиграф-Юг», 2009. 156 с.
Милованов В. Г. Кадомский край, Рязань, 1994. 208 с.
Кадом в истории государства Российского: Хрестоматия / Сост. Полухина Т. Н. Майкоп: Афиша, 2006. 267 с.
ВЕКСЕЛЬ СПИРИДОНА КОЗЛОВА
Писатель Михаил Кольцов в тридцать шестом году писал: «За трое суток из Москвы можно доехать до Мадрида, в Сухум, в Новосибирск, в Константинополь. И трое суток надо, чтобы добраться в город Елатьму своей же Московской области. Она запряталась, сия Елатьма, в лесной глуши, на Оке, летом утопает в садах, а весной и осенью утопает в грязи». Теперь от Москвы до Елатьмы часов шесть на автомобиле по хорошим и не очень хорошим дорогам. Писатель Кольцов написал про Елатьму… Впрочем, начинать рассказ о Елатьме надо не с тридцать шестого года и даже не с ее основания в четырнадцатом веке, а с юрского периода. Именно тогда в этих местах плескалось теплое море, а по его дну ползали аммониты. Были они небольшими – всего дюжина сантиметров в диаметре, но отличались от других аммонитов юрского периода тем, что у них были более пологая пупковая стенка, более короткие и более косые первичные ребра. И это не все. Сам пупок у них более широкий. Обычный человек, найдя такой аммонит, и внимания не обратит на его пупок, а тем более на то, что пупковая стенка у него более пологая, а вот геолог С. Н. Никитин, изучая юрские обнажения в районе Елатьмы сто сорок лет назад, обратил и назвал представителей этого вида аммонитов Cadoceras еlatmae или аммонит елатомский. Так что впервые Елатьма появляется не просто в истории, а в истории юрского периода.
Потом в истории Елатьмы был перерыв на сто шестьдесят шесть с половиной миллионов лет, потом пришел ледник, потом ушел, потом вымерли мамонты, потом выросли леса, потом они стали дремучими, потом туда пришли племена, у которых не было никакого названия, а были каменные топоры, скребки и рубила. Занимались они охотой, собирательством и убеганием от волков110 и медведей, когда случалось им украсть дикий мед из-под носа у косолапых. Вслед за этими племенами пришли другие, а потом третьи, а четвертыми или сорок четвертыми племенами были мещера и мордва.
Поначалу мещера и мордва и не думали строить себе никаких городов со стенами и рвами. Им хватало землянок, огороженных плетеным тыном или в крайнем случае деревянным частоколом, и сторожевых собак. Лишь с появлением в этих краях славян, которые начали теснить совершенно невоинственные племена мещеры и мордвы, последние стали строить укрепленные городки. Одним из таких городков-крепостей стала Елатьма, стоявшая на высоком берегу Оки. Со стороны суши крепость окружали трехсотметровый вал и ров, заполненный водой, через который были перекинуты подъемные мосты. Оба конца рва запирались шлюзами. Внушительное было сооружение по тем временам. Остатки этого рва сохранились в центре Елатьмы до сих пор и представляют собой небольшой пруд, изрядно заросший осокой. Штурмом или осадой славяне крепость взять не смогли. Да и не брали. В период между концом шестидесятых и началом семидесятых годов четырнадцатого века Дмитрий Донской просто купил Елатьму, которая тогда называлась Мордовским городком, вместе с Городцом Мещерским, переименованным позже в Касимов, у мещерского князя Александра Уковича. Сохранилась договорная грамота между Москвой и рязанским князем Олегом Ивановичем, датированная 1381 годом, в которой сказано, что Мещера, купленная великим князем Дмитрием Донским у мещерского князя Александра Уковича, остается за Москвой. После покупки Мордовский городок поменял свое название и стал называться Елатьмой.
Прежде чем двигаться дальше, надо рассказать, почему, собственно, Елатьма называется Елатьмой. Понятное дело, что у нее, как и у всякого русского города с многовековой историей, имеется полный сундук версий, гипотез и легенд о происхождении собственного имени. Самая первая и самая красивая легенда говорит о том, что жила на этом месте в незапамятные времена мещерская княгиня, которую звали Елатома. Вот и назвали город в ее честь. Кстати говоря, и Елатьма раньше называлась Елатом, а не Елатома. Бог знает почему. Вторая легенда утверждает, что на месте Елатьмы в незапамятные времена, еще до княгини Елатомы, стоял дремучий еловый лес – иными словами, росла здесь елей тьма, или Елатьма. По третьей легенде, которую можно классифицировать как вариант второй, тьма была не елей, а под ними. По четвертой… лучше мы пропустим четвертую, которая уж и вовсе ни в какие ворота крепости Елатьма не лезет, а сразу перейдем к восьмой или даже к девятой, по которой «елатьма» в переводе с угро-финского… просто земля, место, удобное для жилья. Про десятую, по которой и вовсе Елатьму построили не мещера с мордвой, а татары и в переводе с татарского «елатом» означает место, откуда идет сигнал об опасности, мы и вовсе не скажем ни слова.