купцом Сорокиным. В двадцать девятом году в Елатьме, за семь лет до приезда туда Кольцова, открыли дом инвалидов для увечных воинов. В тридцать шестом увечных воинов было шестьсот, а потом их количество выросло до двух тысяч. Поначалу это были инвалиды военные, а потом просто инвалиды. Дом и сейчас работает, только называется Елатомским психоневрологическим интернатом. В тридцать четвертом по приказу Московского областного отдела социального обеспечения, открыли детский дом-интернат123. Воспитанников набрали туда из дома инвалидов. Тех, кому было от восемнадцати до двадцати лет. Сначала в детский дом брали только девочек, но перед войной стали привозить и мальчиков. Во время войны стали привозить умственно отсталых детей, сирот, детей, которые выжили после ранений и контузий.
До Елатьмы фронт не дошел, но окопы рыли. Выращивали картошку и лук, сушили их и отправляли куда скажут. Уходили на фронт. Собирали теплые вещи, обувь и отправляли их на фронт. Устроили шесть детских домов для приема эвакуированных детей. В сорок третьем по решению исполкома райсовета организовали пищекомбинат. Выпускали на нем кроме сушеных картошки и лука пряники. Сушеную картошку и лук велено было отправлять на север, а пряники разрешили продавать местным жителям. Ушли на фронт и не вернулись двести пятьдесят елатомцев.
Послевоенная история Елатьмы мало чем отличается от десятков и даже сотен историй таких же провинциальных городков. Восстанавливать разрушенное не пришлось, поскольку разрушенного, кроме церквей, не было. В сорок седьмом заложили фруктовый сад. В пятьдесят восьмом Елатьма пошла на повышение – из села превратилась в поселок городского типа. Правда, райцентром так и не стала. Через пять лет приписали ее к Касимовскому району. В конце семидесятых заасфальтировали главную площадь поселка – площадь Ленина. Сначала, понятное дело, поставили памятник вождю мирового пролетариата, а потом заасфальтировали пространство вокруг него. Тогда было принято асфальтировать пространство вокруг памятников Ленину. На площадь кататься на велосипедах специально приезжали елатомские мальчишки.
К развлечению мальчишек служил и аэродром, который в те далекие времена повсеместного развития малой авиации был даже в маленькой Елатьме. «Кукурузники» летали в Касимов и Рязань каждый день. Долететь до Рязани можно было за час, и билет стоил пять рублей. Ну, это в будни, а по праздникам на этом же самолете катали детей. Наберут их полный самолет и кружат над поселком. Еще можно было изо всех сил стоять позади самолета во время взлета и не падать. Теперь аэродрома нет. До Рязани надо ехать на автобусе около пяти часов. Есть в Елатьме маслосырзавод. Вернее, был. Вернее, есть, но то ли при смерти, то ли уже умер совсем. Старожилы говорят, что он выпускал такого качества сыр, что в советские времена не только в близлежащем Касимове, но и в далеко отстоящей Рязани за ним выстраивались километровые очереди. Скорее всего, его в ограниченных количествах поставляли и в Москву, к столу членов Политбюро, но все это информация закрытая, и ее, понятное дело, еще не время открывать. Или это был не сыр, а масло…
В восьмидесятых открылся в поселке приборный завод. Сначала делали на нем что-то военно-радиотехническое, детские игрушки и фены. Понятно, почему детские игрушки и фены. Какие-то отходы у военного производства имелись, и из Москвы приказали из них делать игрушки и фены. Плановое производство – это когда некогда объяснять, почему игрушки и фены, а не шахматы и чайники. Просто выпускаешь что велено. В девяностые годы завод… не влез в долги, не разорился, не пошел по миру, не растерял квалифицированные кадры, а стал выпускать медицинскую технику и до сих пор ее выпускает, да еще и такую, которую можно поставлять в Европу, США, Канаду и даже в Израиль, в который продать что-нибудь медицинское еще сложнее, чем продать краснодарский чай в Китай. Производит «Еламед» самую разную аппаратуру для физиотерапии, стоматологические инструменты и аппаратуру для ветеринарии. Работает на заводе тысяча сто елатомцев. Это чуть больше трети населения Елатьмы. Поскольку Елатьма – поселок, а не город, то «Еламед» можно считать поселкообразующим предприятием.
Инвалидные дома, детские дома-интернаты, психоневрологический интернат градообразующими предприятиями язык не повернется назвать, но… Так уж получилось, что в Елатьме человек с ограниченными возможностями может прожить всю свою жизнь – от того момента, когда его привезли в детский дом, потому что от него отказались родители или родители лишены родительских прав и от них нужно забирать не только детей-инвалидов, но даже и кошек с собаками, до самой смерти. Сначала ребенок будет жить и воспитываться в детском доме, а потом, когда ему исполнится восемнадцать, его переведут или в инвалидный дом в поселке, или в один из двух инвалидных домов, расположенных в окрестных деревнях, и уж там ему жить… Конечно, детей пытаются адаптировать – приводят их в обычные школы или на елки в доме культуры. Они поют в хоре. Теперь это называется социальной адаптацией детей в городском пространстве. Другими словами – доступная среда. В местном краеведческом музее получили два гранта, сделав так, что с экспозицией теперь могут ознакомиться даже те, кто почти ничего и не видит. У этой медали, однако, есть и обратная сторона. Представьте себе детский хор, в котором поет не один ребенок с ограниченными возможностями, а… весь хор из таких детей и состоит. Представьте себе елку в доме культуры, или масленичные гуляния, или концерт художественной самодеятельности, когда на сцене и в зале… Это легко сказать «представьте», а представить и тем более взять обычного ребенка и привести туда, где большинство детей… Вот елатомцы и не ходят. В большом городе этих проблем, наверное, и не возникло бы, но Елатьма город не большой, а маленький, да и не город вовсе. Надо бы, конечно, искать какую-то золотую середину, но за поиски середины, хотя бы и золотой, грантов не дадут, а вот за социальную адаптацию, хотя бы и с таким результатом, могут.
Не будем о грустном. Будем о красивом. Бродил я с экскурсоводом краеведческого музея Светланой Григорянц по огромному заброшенному двору и заброшенному саду заброшенной елатомской мужской гимназии…
Нет, так нехорошо. Лучше так: в городском саду есть смотровая площадка. С нее открывается живописный вид на противоположный, низкий берег Оки. На тот берег чуть левее Елатьмы выходит из прибрежных зарослей грунтовка. Дебаркадера там нет никакого, а есть только мостки, по которым машины и трактора заезжают на паром. Когда я стоял на площадке и смотрел на тот берег, заезжали всего один трактор и одна легковая машина. Наверное, потому, что была середина октября и в этих местах те, кто не улетел на юг, собирали на болотах клюкву, чтобы продать ее проезжающим, перекапывали под зиму грядки в огороде и убирали позднюю капусту. Туристов в эту пору нет. Разъезжать на машинах некому. Паром шел медленно. Издалека было не слышно, как тарахтит его двигатель. Только еле заметный сизый дымок вился над трубой. Я подумал: если закрыть глаза, то можно услышать…
Нет, и так тоже никуда не годится. Только дай себе волю и закрой глаза, как тотчас же увидишь причаливающий к городской, а не к поселковой пристани пассажирский теплоход «Дети Попова», услышишь, как играет духовой оркестр, представишь, как пассажиры первого класса закусывают в ресторане на верхней палубе икрой и севрюжиной с хреном, как звонят колокола на городских церквях, как упоительны в России вечера, балы, красавицы, лакеи, юнкера… тьфу.
Если закрыть глаза на холодном осеннем ветру и представлять ерунду, то можно не только простудиться, но и опоздать на автобус, который уходит в Рязань. Он теперь ходит всего раз в неделю по воскресеньям. Проще и удобнее, конечно, в Касимов поехать. Туда автобусы идут каждый час, а уже оттуда прямым рейсом в Москву. Так елатомские мужики и делают, когда едут на заработки. Они всегда были хорошими плотниками. Вот и строят теперь дачи в Подмосковье. До Москвы из Касимова ехать долго. Едешь себе в теплом автобусе, закроешь глаза и представляешь высокий берег Оки, цветущие сады, белые колокольни церквей, шумную ярмарку, городскую пристань, на которой играет духовой оркестр, белый пароход, севрюжину с хреном… Ну вот, опять. Пора доставать из рюкзака плавленый финский сырок и черствую плюшку, купленные в Елатьме.
БИБЛИОГРАФИЯ
Ростовцев М. И. На приокских просторах. М.: Мысль, 1975. 224 с.: ил.
Города и районы Рязанской области: Историко-краеведческие очерки / Сост. С. Д. Цуканова. Рязань: Моск. рабочий, 1990. 607 с.
Грязнов Г. И. Елатьма – город ранней Руси. Рязань: Узорочье, 2001. 111 с.
Летопись земли Елатомской / Сост. Л. Д. Сорокина, оформл.: Л. И. Соустов [Рязань: б. и, 2000]. https://rusneb.ru/catalog/000439_000034_RZN%7C%7C%7CBIBL%7C%7C%7C0000164689/.
Органова И. М. Елатьма // Рязанская энциклопедия. Рязань, 1999. Т. 1. С. 319–321.
Яковлев В. Елатьма – городок мещерский. Отступление в историю: Очерк // Голубая мещера. М., 1988. С. 324.
ЗОЛОТАЯ КОМЕТА О ПЯТИ ЛУЧАХ
Если ехать в Заволжск из Москвы, то не миновать Кинешмы. Я и не миновал. Проезжая через нее, краем уха услышал, что недавно в городе установили памятник Боборыкину. Честно говоря, не знал, что он родом из Кинешмы. Мгновенно вообразил себе не столько Петра Дмитриевича на пьедестале, сколько постамент, на котором медными полированными буквами на белом мраморе или на черном граните написано слово «интеллигенция»… Интересно, думаю, как они это длинное, неудобное во всех смыслах и почти ругательное у нас слово вписали… Наверняка кто-то из местных острословов уже успел приписать «гнилая» или даже «вшивая». Небось, на открытие памятника пригласили местных интеллигентов. В том смысле, что приказали быть. Велели надеть очки и шляпы. Согласовали тексты выступлений. Или назначили кого-нибудь из проверенных людей интеллигентами. Или решили, что на открытии памятника побудут ими сами. В конечном счете это всего на пару часов. Думал я, думал… пока не увидел на площади конный памятник Федору Боборыкину – кинешемскому воеводе, который в Смутное время командовал местным ополчением. Петр Дмитриевич Боборыкин, как оказалось, и вовсе родился в Нижнем, и ему памятник, скорее всего…