143. Во второй половине семнадцатого года в город и уезд стали возвращаться демобилизованные и дезертиры. В декабре по предложению матроса Балтийского флота Корнилова был создан военно-революционный комитет, который ничего общего с Советом, где верховодили эсеры, не имел. Комитетчики связались с караульной ротой, с управлением уездного воинского начальника, достали оружие и в новогоднюю ночь заявились в дом предводителя дворянства Фирсова – там как раз все haute société Шацка встречало Новый год. Праздник велено было прекратить и всем разойтись по домам. Пока разойтись.
Интересно, о чем думал Фирсов, когда все разошлись, а некоторые даже разбежались. О том, что все в конце концов образуется… или о том, что добром это не кончится, или о том, что надо брать ноги в руки и… но куда… или просто напился с горя и завалился спать. О чем они все думали… или просто пришли домой, залезли под одеяла и дрожали под ними до самого утра.
Уже первого января в газете Шацкого уездного Совета депутатов было объявлено, что власть стала советской, а десятого начался второй съезд Советов. Председателем исполкома уездного Совета избрали того самого балтийского матроса Корнилова, который организовал военно-революционный комитет. И тут вдруг оказалось, что все помещичьи усадьбы, все винокуренные, салотопенные и свечные заводы, экспроприированные у экспроприаторов, нужно охранять, иначе их разграбят дочиста. Срочно стали создавать социалистический батальон для охраны теперь уже народного имущества и для поддержания порядка.
Поддерживать порядок пришлось довольно скоро – уже в марте восемнадцатого года в уезде, в селе Пертово, крестьяне и демобилизованные солдаты подняли мятеж. Строго говоря, это был не совсем мятеж. Политических требований никто не выдвигал. Просто решили захватить и разграбить местный завод по производству спирта. Решили и захватили и стали его грабить, что называется, «распивочно и на вынос». Тут и пригодился социалистический батальон, который навел в селе порядок. Впрочем, сел в уезде было много, и везде порядок навести было не так просто. К началу осени беспорядки охватили весь уезд. Руководимые эсерами повстанцы планировали захватить Шацк и потом поднять всю округу, а затем… Впрочем, так далеко никто не думал. Думали только до момента овладения Шацком. Пока на местах в селах и деревнях расправлялись с советскими активистами и громили большевистские ячейки, которые уже успели создать новые власти144. В селе Ямбирно, где активно действовал комитет бедноты, у зажиточных крестьян реквизировали имущество, дома и, с помощью продотряда, большое количество зерна. В ответ лишенные средств к существованию крестьяне сожгли, привязав к оглоблям, живьем на кострах шесть первых деревенских коммунистов, в том числе и секретаря партийной ячейки, бывшего по совместительству и председателем комбеда.
В конце октября мятежные крестьяне подошли к Шацку. Винтовок и револьверов у них хватало – многие принесли их с фронта. В городе военных не было, и большевики забили тревогу – оборонять Шацк некому. Вооружили даже группу учащихся старших классов шацкой школы второй ступени. Учащиеся, правда, сами напросились включить их в состав боевых групп. Как повелось в таких случаях еще с воеводских времен, стали просить помощи у Москвы. Политкомиссар почты и телеграфа успел сообщить о мятеже в Тамбов, Москву и Сасово. Успел потому, что подступившие к Шацку отряды не сразу перерезали телефонную линию. Пока из Тамбова и Москвы шло подкрепление, стали вооружать рабочих и активистов. Первого и второго ноября шли бои, и пулеметными очередями убили около ста совершенно живых людей, а третьего к Шацку подошел отряд Тамбовской ГубЧК. Ситуация в городе представляла собой почти зеркальное отражение того, что происходило семью месяцами раньше в соседней Елатьме. Только там город от новой власти обороняла боевая дружина офицеров и юнкеров, собравшихся со всего Елатомского уезда, а здесь новую власть осадили крестьяне и демобилизованные солдаты. И в Елатьме, и в Шацке большевики запросили помощи у Тамбова и Москвы. Тогда же, третьего ноября, на железнодорожную станцию Нижнее Мальцево прибыла конная бригада и не мешкая двинулась к Шацку. Узнав об этом, повстанцы стали разбегаться по домам.
С восемнадцатого по двадцатый годы в Шацком уезде организовали первую коммуну, артель под символическим названием «Ранние всходы», а в селе Агишеве даже успели создать первый в уезде совхоз. Параллельно шла Гражданская война, и Совет рабоче-крестьянской обороны за подписью Ленина вынес постановление о подготовке для упорной обороны района в границах Москва, Витебск, река Днепр, Воронеж, Тамбов, Шацк. Не то чтобы засечная черта, но… Параллельно шла мобилизация в Красную армию, которая советской власти популярности не прибавляла. Параллельно появились в губернии и уезде партизаны, к которым мобилизованные красноармейцы часто перебегали вместе с оружием. Еще чаще мобилизованные красноармейцы просто дезертировали. Параллельно или даже перпендикулярно свирепствовала продразверстка. В уезде в то время действовало шесть продотрядов – один из Питера, два из Москвы и три из Шацка. В августе девятнадцатого года белые взяли Тамбов и передали партизанам большое количество оружия. Через год началось известное Тамбовское, или Антоновское восстание, охватившее и Шацкий уезд. В конце мая двадцать первого года в селе Самодуровке Шацкого уезда антоновцы расстреляли продотряд, который увозил зерно в Шацк. Комиссару продотряда живому выкололи глаза, разрезали живот и набили овсом.
Подавлял восстание Тухачевский. Подавлял, артиллерийскими обстрелами ровняя с землей деревни, расстреливая заложников и выкуривая хлором из лесов несдающихся. Историк Мельгунов в книге «Красный террор», вышедшей в Германии буквально через два года после подавления восстания, писал: «…относительно Шацкого уезда очевидцы говорят, что он буквально залит кровью».
К июлю двадцать первого года с восстанием было покончено. Началась мирная жизнь, которая была немногим лучше войны. Население Шацка в двадцать шестом году по сравнению с двадцатым годом уменьшилось почти в полтора раза, и женщин было куда больше мужчин по совершенно понятной причине. Обнищавшие крестьяне в уезде пахали не только на коровах, чего раньше не делали, поскольку от этого снижаются надои, но и на самих себе. И это при том, что кроме обычного единого налога нужно было сдавать яичный, масляный, картофельный и другие. И это при том, что часть продналога разворовывалась на местах властями.
Между тем в самом Шацке начиналась новая советская жизнь. В двадцать втором году был организован первый пионерский отряд. Через год в нем было уже тридцать четыре пионера. Отряд на общем собрании разделился на четыре звена: «Муравей», «Ласточка», «Кузнечик» и «Красный летчик». Наверняка все мальчишки хотели быть красными летчиками. Пионеры выпускали газету «Клич пионера» и журнал «Комсомольская смена». Ходили строем по пыльным немощеным улицам Шацка с барабаном, горном, знаменем и пели «Взвейтесь кострами, синие ночи». В том же году Шацк перестал быть тамбовским и стал рязанским. Шацкая картошка перестала быть тамбовской и стала рязанской. Еще через год умер лучший друг пионеров и вождь мирового пролетариата. Через неделю общее собрание жителей Шацка постановило переименовать одну из улиц города в улицу Ленина, установить Ленину памятник, ворота, ведущие к шацкому Дому крестьянина, назвать воротами Ильича, а заодно и ходатайствовать перед ВЦИК о переименовании Шацка в город Ульянов.
К счастью, ВЦИК не пошел на поводу у общего собрания, и Шацк остался Шацком. В составе Рязанской губернии он был шесть лет, а потом на год стал райцентром в составе Рязанского округа Московской области. Еще семь лет до тридцать седьмого года Шацк был в составе Московской области, а уж потом снова стал рязанским. За то время, пока Шацкий уезд, а потом район передавали из одной области в другую, а то и вовсе упраздняли, в Шацке открыли две библиотеки, музей, районный радиоузел мощностью в два десятка ватт, дом пионеров, техникум социалистического земледелия, раскулачили и выслали куда подальше тех, кто не хотел им заниматься, организовали машинно-тракторную станцию, колхозы, совхозы, и их председатели получили первые ордена за высокие урожаи. Вот только с музеем не задалось. В него сразу после захвата власти большевиками свезли из окрестных усадеб большое количество ценностей. Свезли и… растащили. Следующий музей организовали лишь в наше время, в две тысячи пятом году.
Первый Герой Советского Союза появился в Шацком районе уже в белофинскую. Еще восемнадцать – в Великую Отечественную. Из восемнадцати тысяч ушедших на фронт две трети не вернулись. К июлю сорок первого в деревнях Шацкого района мужчин призывного возраста почти не осталось. Местный ликеро-водочный завод перешел на выпуск коктейлей Молотова. Маленький Шацк и его район никакой оборонной промышленности не имели, а если бы и имели, то ее давно бы эвакуировали. Организовали в городе и районе мастерские, где дубили овчины. Сшили для фронта шестьсот овчинных полушубков, сваляли полторы тысячи пар валенок и связали пять тысяч пар шерстяных носков. И еще заготовили для отопления замерзающей Москвы пятьдесят тысяч кубометров дров. И еще убирали урожай. И еще растили новый. Строили дорогу Рязань – Куйбышев. Дети собирали лекарственные травы и отправляли в военные госпитали. В сорок втором появились в районе первые немецкие пленные. Они добывали камень, рубили лес и тоже строили дорогу до Куйбышева. Через два года, в конце войны, пленных стало еще больше. Первое время местное население их ненавидело, а потом устало ненавидеть и стало подкармливать. При том что само жило впроголодь.
Послевоенная история Шацка мало чем отличается от десятков и даже сотен историй таких же… Нет, не так. Эту фразу я уже писал, когда описывал соседнюю Елатьму. И соседний Кадом. И совсем не соседние Судиславль или Грязовец. События были такие же, как и у всех: карточки в сорок седьмом отменили, провели в район радио, рожали детей. В пятьдесят первом году в районе было девятьсот многодетных матерей. Из них почти треть – одиночки. В пятьдесят