з своего укрытия, чтобы идти в лагерь. Но как осторожно они ни двигались, бдительный Дед со своего командного пункта заметил их. Два громких удара хвостом по воде – и в один миг все бобры скрылись в озере и не возвращались, пока Дед не убедился, что соглядатаи убрались окончательно.
Следующим утром мальчики вновь отправились на разведку. За короткие две недели в лесах Уилл под руководством Джо научился правилам лесной жизни и многое узнал. Жизнь на свежем воздухе, утренние купания в холодной воде и постоянная работа добавили ему мышц, силы и крепости. Он чувствовал, что ничего не боится и может все, – и любой из нас чувствовал бы то же самое, если бы мы решились жить на природе, а не запирались в домах. Отправляясь в походы, мальчики больше не брали с собой никаких припасов, потому что были теперь совершенно уверены, что в лесу всегда найдется пища для всякого, кто знает, где и как ее отыскать. Конечно, особенно силен в «гастрономической ботанике» был Джо. Он показал Уиллу множество растений, так сказать, «блюд на особый случай», которые нашим предкам в их суровые времена были отлично известны и которые их потомки позабыли за ненадобностью в наши тучные дни. Одним из первых в меню стало растение, обнаруженное на берегах бобрового пруда. Там и тут воду закрывала поросль крупных ярко-зеленых листьев водяного картофеля, как называли его лет двести назад, или стрелолиста[49].
Джо и Уилл ногами раскапывали ил под его листьями, и несколько клубней размером с куриное яйцо сами всплывали на поверхность. Сырыми они горчили, но сваренными напоминали батат. Это внесло приятное разнообразие в рыбно-ягодную диету, на которой мальчики сидели все это время. Джо открыл глаза Уиллу и на дикие бобы – они же земляные орехи[50], или дикий арахис, – там и тут росшие на полянах. Уилл, конечно, прекрасно знал это вьющееся растение с красивыми и душистыми пурпурно-коричневыми цветами. Но Джо цветы нимало не интересовали. Ухватив растение у корней, он вытянул целое ожерелье из трех или четырех десятков клубней, и некоторые из них тоже были размером с куриное яйцо. Сварив их, мальчики нашли, что вкусом они напоминают каштаны. Тут же, на бобровом пруду, Уилл наловчился нырять за корнями желтой водяной лилии, или кубышки[51]. Сырыми они были сладковатыми и клейкими на вкус, а испеченные Джо в золе – становились легкими и пористыми. А вот последний из кореньев, который узнал Джо, едва не поссорил мальчиков. Как-то теплым погожим вечером они бродили по склонам Черной горы в поисках чего-нибудь новенького, что можно было бы увидеть, услыхать, понюхать или попробовать на вкус. Вдруг в сырой низинке Джо остановился и выкопал с полдюжины каких-то клубней, оказавшихся индейской репой[52].
– Тысячу раз видел эту штуку, с детства ее знаю, – сказал Уилл. – Не думал, что от нее есть какой-нибудь толк.
– Лучшее растение в лесу! – фыркнул Джо. – Из него делают индейский хлеб.
Не успел Джо остановить товарища, как тот откусил огромный кусок от самого большого корня.
– Выплюнь, выплюнь! – закричал Джо. – Плохо для рта! Жжется!
– Да нет, вроде бы ничего особенного не чувствую, – удивленно ответил Уилл, тем не менее послушно выплюнув полупрожеванный кусок.
– Через минуту почувствуешь, – мрачно пообещал Джо.
Не прошло и минуты, как Уилл почувствовал.
– О… Ой! Ай! Уууу! Спасите!
Больше всего это напоминало смесь из толченого стекла и серной кислоты. Вода ничуть не помогала, и Уилл буквально сходил с ума от разъедающего рот жжения. Увы, даже Джо не знал никакого средства облегчить мучения.
– Скоро пройдет, – вот и все, что он мог сказать.
Но прошло не меньше часа, прежде чем ноющая, раздирающая и жгущая рот, язык и нёбо Уилла боль прошла. Как известно, только черный медведь может безнаказанно есть индейскую репу сырой.
– Можешь взять себе мою долю, – сердито сказал Уилл. – А я лично предпочту живых шершней и ядовитый плющ[53].
Вечером, впрочем, Уилл изменил свое мнение. Джо часа два отваривал клубни, а потом запек их; есть их надо было осторожно, выбирая только совсем мягкие куски, потому что там, где клубни остались жестковатыми, они сохраняли отчасти и свою едкость. В конце концов Джо удалось уговорить Уилла отведать мучнистой массы. Она больше всего напоминала печеные каштаны, и Уилл раз за разом просил добавки, пока все не было съедено без остатка.
На следующий день, когда, как всякие порядочные лесные жители, мальчики бродили в поисках пищи, они услышали раздающееся из густого молодого ельника кудахтанье. Джо замер.
– Тихо! – прошептал он, подталкивая товарища назад. – Будет хорошая еда!
Он срезал кремневым ножом с ближайшего кедра тонкую полоску коры фута в четыре и быстро свил из нее шнурок. Завязал на одном конце удавку, длинный скользящий узел, который никогда не заедает и не выскальзывает и который затягивается при малейшем усилии[54]. Второй конец он привязал к жердине футов восьми в длину – ее он сделал из ствола молодого клена – и вернулся с этим снарядом к ельник у.
– Кого удить собрался? – шепотом поинтересовался Уилл.
– Рыб-сосунов[55]! – ехидно шепнул в ответ Джо, исчезая в елках.
Когда Уилл догнал товарища, тот стоял подле дерева, на нижних ветвях которого сидело с полдюжины больших черно-серых птиц с полосками красноватой голой кожи над каждым глазом. Уилл сразу же их распознал: канадская дикуша[56]. От воротничкового рябчика[57], или гривистой куропатки, она отличается черными, а не коричневыми пятнами в расцветке оперения. Когда мальчики подобрались вплотную, птицы, вместо того чтобы с громким хлопаньем крыльев взлететь (ка к сделали бы нормальные куропатки), принялись переступать вправо-влево по веткам, поднимая крылья и дергая головами, будто танцуя. Джо медленно и осторожно поднес петлю к одной из птиц, и глупая дикуша… сама сунула голову в петлю! Петля затянулась. Индеец быстрым движением сдернул птицу с ветки и передал ее Уиллу, который свернул добыче голову и вытащил ее из петли. Точно таким же образом Джо одну за другой поймал всех птиц – важно было только каждый раз ловить ту, что сидела ниже всех.
– Самая крутая рыбалка, что я видал, – сказал Уилл, связывая тушки дикуш попарно за лапки. – Вот же дуры-то.
– Так их и зовут, – отвечал Джо. Уже позже он рассказал, что и у индейцев, и у белых лесорубов дикуши зовутся «птица-дура». Еще Джо рассказал, что, заметив собаку, дикуши немедленно взлетают, а их более благоразумные родичи дождутся, пока пес не замолчит.
На следующем пригорке ребят ждало еще одно открытие. На коре клена рос большой гриб – казалось, дерево высунуло большой малиновый язык.
– Грибной бифштекс[58], – сообщил Уилл, отламывая гриб. – Пожарим вместе с птицами.
Джо подозрительно понюхал находку. Действительно, когда гриб оторвали от коры, он стал очень похож на бифштекс с кровью, да и розовые капли, падающие с места, которым гриб крепился к дерев у, были точь-в-точь как мясной сок.
– Плохой гриб, – решил Джо.
– Самый что ни на есть хороший. И вон те тоже, – Уилл нагнулся и сорвал разом пригоршню сухих грибов с серовато-зелеными шляпками. Это были зеленые сыроежки, одни из самых вкусных лесных грибов. Уилл сунул один себе в рот, но ему пришлось прожевать несколько штук, прежде чем Джо согласился попробовать. Убедившись, что это вкусно, Джо принялся рыскать в поисках грибов. Увы, Уилл не догадался предупредить друга, что не все грибы одинаково полезны, а Джо решил, что всякий гриб по вкусу так же хорош, что и отведанный им. И эта ошибка едва не стоила ему жизни. Всего через четверть часа Уилл увидал, что индеец запихивает в рот последний кусок молочно-белого гриба[59].
– Ты где это взял? – встревоженно спросил он.
Вместо ответа Джо ткнул пальцем во второй такой же гриб у себя под ногами.
– Вкусно, – с набитым ртом сказал он. – Попробуй. Дрожащими руками Уилл сорвал гриб. У гриба была широкая и плоская белоснежная шляпка с белыми же пластинками, а чуть ниже основания шляпки гриб украшала похожая на вуаль бахрома. К низу ножка расширялась, вырастая из плотного мешочка. Вуаль и мешочек были несомненными признаками одного из тех двух грибов, которые грозят почти неминуемой смертью отважившемуся их съесть.
– Ты точно съел именно такой? – надеясь на чудо, уточнил Уилл.
Джо кивнул. А Уилл побледнел не хуже гриба.
– Джо, бегом к воде, быстро! – закричал он. – Это сам ангел смерти, и если он задержится у тебя в желудке больше чем на пару минут, ты покойник!
– Вкус хороший, запах хороший, приятно есть! – возразил Джо.
– Дурак, не спорь! Время же уходит! – чуть не плача, заорал на него Уилл. – Я виноват, надо было тебе про него рассказать, но я же привык, что ты в лесу все знаешь, вот и забыл! Да бегом же!
До ручья было долгих две мили, и мальчики пробежали их в молчании, экономя дыхание.
– Я себя нормально чувствую, – сообщил Джо наконец.
– Ничего не значит, – задыхаясь, ответил Уилл. – Будешь чувствовать себя нормально… часов двенадцать. Потом умрешь.
– Хммм, – все, что ответил Джо на эту «утешительную» новость.
Прыжками мчась со склона, Уилл заметил на лужайке красные пятна.
– Стоп! Можно к воде не спешить! – крикнул он, разглядев, что пятна – это красные грибные шляпки. Сорвав три или четыре штуки, он сунул грибы в руки Джо.
– Вот, глотай. На вкус вроде твоей индейской репы, но тебе придется съесть все.