длиной и толщиной с трубочный чубук. Он отрезал корень своим кремнёвым лезвием и им же сделал расщеп на конце; затем, зажав половинки между большими и указательными пальцами обеих рук, быстро разорвал корень пополам вдоль. Для этого требовалось немалое умение: когда Уилл попробовал проделать то же самое, разрыв быстро пошёл на сторону, и в руках мальчика остался короткий обрывок. После этого Джо оборвал с половинок корня кору — для этого он, прижав обеими руками кусок коры кедра к круглой стороне, зубами протянул через неё корень. Не прошло и минуты, как у него были два длинных, гибких шнура. Индеец продолжал эту работу, пока у него не набралось еловой «дратвы» достаточно, чтобы сшить не пару рубах из оленьей шкуры, а пару полных костюмов. Полученный материал он, вместе с оленьими жилами, спрятал в тайничке, устроенном в крыше шалаша. До темноты оставалось ещё несколько часов, и мальчики решили набрать ягод на ужин. Но до этого Джо отправился к речке; там он подобрал несколько камней и, после некоторых усилий, изготовил пару тяжёлых, острых рубил, похожих на колуны для дров. С их помощью ребята под руководством Джо разрубили оленью тушу на четверти и подвесили их над сушащейся шкурой. Джо объяснил Уиллу, что мясо можно не коптить: оленина, повешенная на ветру в сухом месте, не портится.
Через несколько минут мальчики были на старой гари и в четыре руки собирали ягоды в берестяные туеса. Вдруг Джо показал товарищу на трухлявый ствол, увитый каким-то растением с мелкими овальными листочками и гроздьями белоснежных ягод на стебельках.
— Волчья ягода[53], – определил Уилл, довольный представившимся случаем продемонстрировать свои познания.
— Индейский чай, – сказал Джо. — Собери все листья, сколько можешь. Вечером будет чай, хороший чай.
И мальчики набрали по охапке побегов, прежде чем возобновили сбор ягод.
После этого они двинулись на ту часть поляны, где ещё не бывали прежде. Тут ягоды всевозможных видов росли в невиданном изобилии. Мальчики работали обеими руками, так что их неуклюжие берестяные короба скоро наполнились блестящими спелыми ягодами. На этой точке оба пришли к решению поесть ягод и на месте. Они рвали ягоды и горстями кидали их в рот, совсем как встреченный Уиллом медведь, и съели не меньше чем по кварте каждый. Уилл остановился первым.
— Эй, брат скаут, – воззвал он, – ты бы оставил немного медведям! Или ты решил объесть всю поляну в один день?
Джо ухмыльнулся и поднялся с земли, напоследок одновременно с этим движением забрасывая в рот последнюю жменю ягод, и двинулся к Уиллу. Но когда он огибал большой ягодный куст, прямо перед ним тонкий звенящий звук, напоминающий, пожалуй, стрёкот кузнечика — но громче, и в нём слышалась некая угроза. Уилл тоже услыхал это.
— Осторожно, Джо! — крикнул он. — Там — там — там г-гремучка[54]!
Но было поздно. За кустом лежала свернувшаяся кольцами змея в сернисто-жёлтых и тёмно-коричневых чешуйках. Это была древесная гремучая змея, владыка тёмных уголков леса — настоящая смертельная ловушка. Погремушка змеи, одиннадцать погремков её хвоста быстро дрожали, издавая тот самый угрожающий звук. Над серединой спирали поднималась треугольная голова с неподвижными холодными чёрными глазами — их золотистые овальные зрачки служат отличительным знаком семейства ямкоголовых гадюк, в которую входят единственные ядовитые змеи американского Севера, гремучая змея и медноголовый щитомордник[55]. Между лишёнными век глазами и ноздрями были заметны ямки, давшие название виду.
Джо не успел остановиться — и босой ногой наступил в самую середину свернувшейся гадюки. Пара длинных, блестящих, изогнутых зубов, острых как иглы, выдвинулись из белой верхней десны змеи. На середине такого зуба находится крошечное отверстие, из которого выделяется смертельный желтоватый яд. Голова змеи нанесла мгновенный удар, и ядовитые клыки впились в смуглую кожу Джо над самым коленом — и в тот же миг змея вновь свернулась, как пружина, так что глаз едва мог уследить за её ударом. Джо охнул и отскочил назад, как раз вовремя, чтобы избежать второго укуса. Он схватил валявшийся рядом мёртвый сук и изо всех сил нанёс по змее удар, потом ещё и ещё. Первый же удар сломал гадюке позвоночник, и пока она извивалась, шипела и трещала хвостом в агонии, тщетно пытаясь вновь свернуться и напасть, мальчик, задыхаясь от ярости, буквально вколотил её голову в землю. Всё кончилось почти мгновенно, и когда Уилл подбежал к товарищу, Джо стоял над ещё дёргающимся трупом ядовитой твари, хмурый и неожиданно бледный для своей смуглой кожи. Чувствовался тяжёлый мускусный запах, обычный для рассерженного гремучника.
— Ужалил? — крикнул Уилл.
Джо, не говоря ни слова, указал на пару маленьких проколов над левым коленом, из которых выступили капельки крови. И тут Уилл показал, на что годится его скаутская подготовка.
— Быстро давай сюда ножик, – скомандовал он.
Джо молча передал ему кремнёвый ножик, который он положил на всякий случай в свой короб. Уилл оторвал от своей корзины заменявшую ручку верёвку, свитую из коры кедра. Он обвязал её вокруг ноги Джо над местом укуса, завязал так туго, как смог подсунул под этот жгут палку и закрутил, пока он не врезался глубоко в тело; но он помнил, что не позже, чем через пять минут жгут надо снять, чтобы не допустить гангрены.
— Теперь мне придётся сделать тебе больно, Джо, – предупредил Уилл. — Но иначе через несколько минут тебе будет гораздо хуже.
— Начинай, – бесстрастно ответил Джо.
Кремнёвым лезвием Джо глубоко, на всю длину змеиных клыков, рассёк каждую из ранок от них. Хлынула кровь. Уилл опустился на колени и принялся энергично высасывать яд, то и дело сплёвывая ядовитую кровь.
— Теперь быстро в лагерь, – сказал он. — Худшее ещё впереди.
— Погоди, – ответил Джо и нагнулся, чтобы поднять всё ещё слабо шевелящуюся змею. — Заберу кожу. Делать счастливый пояс, – и он осторожно взял гадюку прямо за размозженной головой. В ней было не меньше пяти футов, а в самом толстом месте её тело было с предплечье мальчика.
Мальчики поспешили в лагерь. Там Уилл раздул костёр и сунул в ревущее пламя ясеневый сучок; когда на конце её ярко засветился уголь, он на всю глубину прижёг раны Джо. Джо ни звуком, ни жестом не выдал боли. Когда всё было кончено, Уилл выглядел куда бледнее и слабее товарища.
— Ну и нервы у тебя, брат скаут, – с восхищением сказал он, когда эта последняя огненная процедура была завершена.
— Ерунда, – был ответ.
Затем Уилл снял жгут и промыл рану холодной водой.
— Ладно, сиди тут и будь паинькой, – сказал он. — Кажется, мы всё сделали вовремя. Нога у тебя, наверное, распухнет, и болеть будет, но, думаю, ты ни её, ни жизнь не потеряешь[56].
Нога, разумеется, распухла к ночи, и сильно болела. Уилл развёл костёр и дал ему прогореть в уголья. Потом, следуя указанием Джо, он взял большой кусок берёсты без дырок от сучков, и свернул из него что-то вроде корытца, закрепив края шипами белого терновника[57]. Это корытце он наполнил водой и поставил на угли, так, чтобы угли не касались берёсты выше уровня воды. К его изумлению, берёста и не собиралась загораться, а вода вскоре закипела.
Уилл оставил Джо лежать у огня, а сам побежал к оленьей тропе — там, он помнил, было небольшое болотце, заросшее желтовато-серым сфагнумом. Как известно, этот мох — природное перевязочное средство с хорошими антисептическими свойствами[58]. Уилл намочил мох в кипятке и в несколько слоёв покрыл им ногу товарища, сделав таким образом компресс. Всю ночь Уилл поддерживал огонь, время от времени давая Джо пряный на вкус, островатый отвар листьев волчьей ягоды. К утру индеец чувствовал себя намного лучше.
ГЛАВА VДИКОБРАЗ
Крепкое здоровье Джо вновь помогло ему выкарабкаться, но борьба жизни и смерти не прошла бесследно. Он был заметно бледнее и, похоже, для полного выздоровления ему требовалось ещё время. Чтобы индеец вёл себя спокойно, его личный доктор предложил два-три дня поплотничать, попортняжничать и заняться прочими не слишком трудными работами, прежде чем отправляться в охотничьи и исследовательские экспедиции, которые они планировали ранее. Джо припас по этому случаю столько коры, что все белые кедры[59] близ лагеря стояли теперь ободранными[60]. Уилл меж тем запасал дрова. Час за часом он ломал и складывал сучья старых гикори[61] и цветущего кизила[62], кора которого напоминает шкуру ящерицы, и который даёт сильный жар в огне. Ещё Уилл при помощи увесистых булыжников наломал кучу мёртвых сучьев граба, известного также как железное дерево[63] — плотная древесина этого дерева по виду напоминает мускулистую мужскую руку; иногда его добычей становился невысокий ствол каштанового дуба[64], чьи собранные в группы зубчатые листья напоминают листья каштана, а древесина даёт вторые по качеству дрова после гикори. На растопку он собирал берёсту и хворост из сухих веток горного лавра. Ещё он собирал узловатые корни тсуги и бальзамической пихты, которые выламывал из старых пней. Уилл сделал приспособление, которое понравилось Джо не меньше «патентованного ветрового вертела». Он сложил свои дрова на склоне, ведущем прямо к их очагу. Он оградил этот своеобразный склад кольями; когда внизу вытаскивали поперечную балку, пара поленьев скатывалась прямо к краю очага, поскольку её подталкивал вес дров, лежащих выше. А Джо в это время нарезал свою кедровую кору в полосы пяти-шести футов в длину и в полдюйма шириной