Вот такая история!
У кота большая голова,
И из щек его торчат усы.
В жизни не бывает волшебства,
Но бывают славные часы.
Отмеряй минуты. Красота
Есть в моменте, а потом умрет.
Я сижу и трогаю кота,
Он дает мне почесать живот.
Если обступила темнота,
Если кажется, что смерть близка,
Делай просто: покорми кота,
Вынеси какашки из лотка.
Так устроен, в общем, белый свет.
Кот дает тепло, глядит в окно.
Кот живет пятнадцать в среднем лет.
Ладно, двадцать. Больше не дано.
Я не знаю, что там впереди,
Доживу ль до старости, но кот
Лапами мне топчет по груди,
Словно так он молоко найдет.
Словно мы бессмысленно малы,
Словно неразумны и в любви
Ни хулы не знаем, ни хвалы,
Господи, прости, благослови.
Никакой нет совести у неприятной Анички. Она решила, што мне надо нимношка посидеть на ДИЭТЕ. Я визде посидел старательно, но это не была ДИЭТА.
А ДИЭТА ето когда Аничка меньше едулечки мне насыпает! И новую дает, только когда я всю старую съел. Она гаварит, штобы не заветрилась. Но кошичка Китти нидает никакой едулечке заветриться. И у меня от такой ДИЭТЫ мисочка иногда становится ПУСТАЯ. Тогда мы с кошичкой Китти все уроняем. Ищо я нарочно иду абнимать Аничкину соседку Наташыньку. Но Аничка дает едулечку только три раза в день всиравно.
Нет никакой совести у етой женщины!
Сичас я разскажу УЖАСТНОЕ. Я лежал, раскинув лапки. От тово, што мне
было жарко. Аничка лежала под вертилятором, а я нилюблю, штобы мне на мех дуло. И я раскинулся в уголочке.
– Наверное, котику жарко, – догадалась нигвупо Аничка. – Надо ему помочь.
Я падумал, што она выключит жару, и обрадовался, и дал сибя взять всево. Аничка понесла миня в ванну. И знаете што зделала? ЗАСУВАЛА МИНЯ В РАКОВИНУ И ВОДУ ВКЛЮЧИЛА!
Я так ошарашился, што дажы не кусь и только молчал изумленный весь. Когда у миня все пузичко намочилось и Аничка миня пиривирнула, тогда только я в вазмущении выпрыгнул и пашол мыть сибя.
А жару гвупая Аничка так и не выключила!
Кошичка Китти! Мне для тибя ничево нежалко. Ни едулечки. Ни водулечки. Ни паштетики. Но пачиму ты у миня Аничку забрала? Стала приходить и лежать на Аничке. Я конешно тоже с твоей Наташынькой належываю, но ето патамушта я ЛОВИЛАС, как гаварит Наташынька, и мне надо везде полижать. А ты прямо на Аничке лежыш. И я пичально ухажу в уголочек. Совсем нищасный кот обездоленный. Нет мне места на Аничке лежать, если там другая кошичка безстыдная!
Или вот так ищо было.
Я налижал в коебочке. Очинь ниплоха. А кошичка Китти рядышком лежала. Но она нипроста ласково лежала! Она гаварила: «Феликскот, ты уже коебочку развалил совсем патамушто толстый, дай мне тоже полежать». А я атвичал: «Нет! Я виликий кот президент шкафа и коебочку тожы оккупировал! Я повилитель коебочек! И я совсем нитолстый, просто коебочка нибальшая, но я там очинь илигантно и пушысто лежу». А кошичка Китти гаварила, што я ие абижаю и тритирую. Што визде лежу, где она полижать хочит. И за ето я ей на ффост напрыгнул.
Ох уж ети жэнщины!
Вчира было так. Аничка куда-то засобиралась, а я побижал с ней на лестницу игриво. Выбежал и стал валяться.
Аничка сказала тогда так: «Штош, пойдем со мной». И я сел у ние на шее, кабута я пирадский попугай! И очинь гордо мы с Аничкой пашли гулять в магазин на углу дома.
Я был очинь безстрашный кот и ничево ни-боялся, но в магазине были низнакомые люди, и я от етово вскрикнул и вцепился в Аничку кого-точками очинь сильна! От етово Аничка сказала ойойой. И еще сказала: «Феликс, иди на ручки». И взяла меня на ручки.
И вот ей дали Аничковую едулечку, и мы пашли. Когда мы выходили, те низнакомые люди на вулице цылувались! Фу! Я ищо пакрепче схватился за Аничку. И пока мы шли, я два раза сказал ей: «Скавуль». Но когда мы вирнулись, я сказал кошичке Китти, што был самый безстрашный кот. И гулял. А она нет хахаха!
Аничка сумасошлатая! Я сидел. Намывал пузичко. Очинь у меня раскошное пузичко, иво хорошо намыть надо. Аничка сидела рядом тихонечко с книжычкой. Ничево не придвещало. И тут она бешыно набросилась на миня кота! Стала мне цылувать пузичко прямо намытое! И гаварить: «А знаете, кто самый шладкий котик на свете? Знаете, у кого самые мяконькие лапки и пузичко? Знаете, у кого мурмурмур самый звучный?» Я саркастически атвичал: «Дажы и не догадываюсь» и стал ие литсо отталкивать лапками (мяконькими). Аничка ни сразу угомонилась. Типерь я намываю пузичко снова и нипанимайу што ето было!
Знаити вапще, как она меня называит!
«Мои милые лапки».
«Мои мяконькие ушки».
«Мое толстенькое пузичко».
Аничка! Мое мурмурмур значит, што я в корне с тобой нисогласен и зовут миня Феликс Эдмундович Виликалепный кот, президент шкафа и коебочку тоже оккупировал! А не лапки! Не ушки! Не твои, а мои лапки и ушки! И уж вовсе нитолстое у меня пузичко!
Аднажды Аничка стала засувать все в рюкзак. Я знал, што ето значит! Когда она засувает в рюкзак все вмири вещи, то ето значит, што она поедет шастать! Она засувала в рюкзак спальник, коврик ризиновый удобненький, кофту, на которой я наспал ниплоха, и ищо палки-ходилки. Я догадался, што Аничка поехала шастать далеко. Но я нисколечки не скавуль! Я весело надел на сибя пакетик и игриво в нем бегал за кошичкой Китти. Так я сказал Аничке: «Да свиданья, Аничка гвупая бизсовисная!»
Я остался с кошичкой Китти и ие Наташынькой. Я ел из мисочки Китти и ходил в ие лоточек. Я нипахудел.
Когда Аничка вирнулась, я сел сверху на ие рюкзак и сказал: «Гвупая бизсовисная жэнщина, на-шасталась ли ты?» Но Аничка сняла миня, достала из рюкзака кофты, но аставила к нему приделанными палки-ходилки и коврик! И тожы оставила внутри спальник. Штото мне подсказало, Аничка, што ето не к добру!
И ето было не к добру.
Разсказываю. Аничка две недели шастала. Я смирился. Я обнимал лапками Наташыньку и спал в ее кровати. Я цылувал кошичку Китти. Нам было харашо даже без Анички приддательницы. Но она приехала не одна. Она приехала с агромадным котом ВОМБАТОМ. В нем ЧИТЫРНАДЦАТЬ килограммов!
Я сказал: «Аничка, што ето?! Аничка, ето не кот! Ето МОНСТЫР! Ето ВОМБАТ! Он как два миня! Как четыре кошички Китти! Он очинь агромадный и тижоленький! Если он на миня сядет, то я стану меховой коврик».
Аничка сказала, што етово кота бросил хозяин. Што етот кот нинавсигда. Но очинь ето было странно, што агромадный ВОМБАТ ходит по нашему дому. Я пашол иво нанюхить. Я добрый кот очинь милостивый. Никусь. Ни лапкой эть. Я гаварил: «Здравствуй, агромадный кот, давай знакомиться, я тебя нанюхию». Но етот кот в ужосе бижал под ванну. Там он сидел. Иногда приходил. Ел мою едулечку. Даже паштетик мой ел. Мне было нижалко. Мне просто очинь было удивительно, што я стал такой маинький кот нибальшой!
Но патом Аничка повезла етово кота к своей падрушке Маше, и стал он у нее жыть-пожывать и добрана жевать.
Аничка принесла домой елу. Ето было очинь игриво! Я ронил шарик c елы, да, я ронил. И котал. Нимношка котал. Потом взял игривую мыш, принес ее сибе в мисочку. Ето была инсталляция. Она намикала, што в мисочке видно дно. И снова ко-тал шарик. Шарик был игривый, мне понравилось. Но ела сыпала на миня зиленые иголки.
Аничка увидела. Повесила шарик на елу. Патом хвать миня всево кота! И стала цылувать пузичко. И гаварила: «Бедный мой маленький котик, я совсем с тобой не играю, надо тебе метелочку подарить». Я сказал: Аничка, я взрослый кот, а никакой то котеночек, атпути. И она миня атпутила. И положыла мне паштетик. Я одобрительно наел. Патом, когда Аничка призаснула, мы с Китти кошичкой делали тыгыдым и ронили еще два шарика. Очинь мне нравится игра в шарики!
И стояла у нас ела целых три недели. И через три недели ела ронила иголочки! Много-много иголочек ронила. Мы с Китти кошичкой помогли. Мы тыгыдым и врезались в елу. И лапками трогали ие веточки. Только тронешь елу, и сразу сыплются иголочки. И много примного иголочек лежало по елой. Я их нес визде.
Нес Аничке в кроватку. Нес Наташыньке в кроватку. Штобы визде была ела! Праздник! Новигод!
Я всигда знал, што я нипавтаримый листократ Феликс Эдмундович Виликалепный. Но сиво дни пришла к Аничке развликаться винишком жэнщина витиринар Света. И вот што она га-варила.
Што она думала по котографиям, што я Сибирский Листократ. Но у сибирских листократов нитакое изящное литсо. И шорстка! Про мою уникальную шорстку в конце. Вкрации: она мякинька.
Што литсо у миня изящное, как у Норвежского Лиснова листократа. Да, оно у миня длинное, листократичное.
Но шорстка у миня уникальная. Лиш только у Ангорского Листократа бывает такая мяконькая шорстка. Ни у ково нет мяконькой такой шорстки. И нитольколиш шорстка. Даже и весь я состою из мякенькости. Когда какой другой кот делает КРОВАВЫЙ ВЕЛОСИПЕД – то я лиш только лжыво делаю Кусь и дрыньдрынь мяконькими лапками без ноготочков (лжывый). Я бисканечна мяконький.
(Нет! Аничка не удолила мне ноготочки! Ето ни-законная апираци. Просто я очинь кроткий кот, милостивый, патаму любовно втягиваю ноготочки. И лапками атакую лиш только очинь мяконькими).
Так Аничка узнала, што я нипавтаримый Мякенький Листократ. С шорсткой. Какой ни у ково нет. Да, Аничкина падрушка, главный витиринар больницы, так гаварила.
Разскажу сикрет, как добыть кота такова Листократа. Надо паехать, как Аничка, в город Луганск. Там дружыть с харошыми людьми военными. И надружыть жэнщину, каторая нашла котятов в коебочке, заклеенной скотчем в лесу! Только так бывает нахождение Мяконьково Листократа! Иначе нет, не бывает!
Кошичка Китти, гаварила Наташынька, раньше гризлила провода и писила в кровать. Но пришли мы с Аничкой. И я строго гаварил: «Ниделай так никогда вмири». И паслушала миня ета кошичка. Миня все коты, с кем я живу, слушают. Аднаму гаварил: «Давай чилавекам почисать пузичко, ето нистрашна». И он стал давать. Другим гаварил: «Пачиму вы на стол низапрыгиваете, Аничка ето пазваляет». И они стали. (Хотя их мамми была нидавольная хахаха). Я очинь вождь и президент.