– Это не брага, – тихо говорю я, – но поможет. – Я смотрю на склянку. – Пей, мне лекарь дал.
– Айгнар, сова тебя возьми, – злится легат. – Все кончено. – Склянка оказывается на траве. – Экипаж… – хрипит он.
Дыхание дается ему тяжело.
– Что? – прислушиваюсь я.
– Защити ее… – Легат больше не зажимает рану, руки у него в крови. Кровь сливается с алым знаменем на броне.
«Будь у совы крылья, она бы улетела», – подумал я.
– Защити, – продолжает Роуз. – Довези… – Он прикрывает глаза. – Не позволь… Так быть не должно…
Я непонимающе смотрю на воителя.
– Обещай мне, следопыт, – повышает он голос. Его рука крепко сжимает мою. – Я прошу тебя… – почти беззвучно произносит он.
В ушах звенит. Я не вижу, куда иду. Слишком много крови. Я чувствую, как воздух пропитался ею. Много чужой крови. Моей крови чуть меньше; я чувствую ее на губах, я вдыхаю соленый запах, но не о ней я сожалею. Я едва не падаю, рассекаю мечом внезапно возникшего передо мной противника. Кровь вновь летит в лицо. Сквозь пелену я слышу знакомый голос. Он надрывается, зовет меня.
– Следопыт, – слышу я. – Айгнар! Скорей сюда!
У ворот стоит Идрик. Он сбрасывает засов, толкает ворота. Двери тяжело открываются.
– Запрыгивай, живо! – кричит он, указывая на экипаж. – Вези нас прочь!
Меня медленно окружают разбойники. Я бессмысленно смотрю на дерево. Кажется, это дуб; там, под ветвистой кроной навсегда уснул легат. Лошади, чуя опасность, бьют копытами, их ржание вырывает меня из забытья. Я сбрасываю тело кучера – из груди у него торчит стрела. Солдат ничего не мог сделать – возницу убивают первым. Заняв его место, я со всей силы стегаю лошадей. Они рванули слишком быстро, я должен успеть.
– Руку! – кричу я Идрику. – Ну же, успей, – бормочу я. Вытянутая рука дрожит.
Музыкант пристально смотрит на меня. Я вижу, как на лбу проступают капли пота. На полном ходу он успевает запрыгнуть, крепко сжав мою руку. Я отодвигаюсь, уступая место. В другой руке он держит лютню, с ней он расставаться не намерен. Мы быстро несемся по тракту, позади я слышу крики. Я надеялся, что они не пустятся в погоню. Они привыкли к засадам, они не станут гнаться.
– Теперь у них солдатские кони, – заметил Идрик. – Только не останавливайся!
– Добычу они терять не захотят, – согласился я, стегая лошадей. – Но и разделяться не станут. Оторвемся, – твердо сказал я.
Сердце билось слишком скоро, мысли же едва поспевали.
– Если не встретим очередную заставу, – мрачно заметил бард.
Глава 20
Я гнал до тех пор, пока Идрик не ткнул меня в плечо со словами:
– Спокойно, Айгнар. Погони нет. Ты так лошадей загонишь.
Их дыхание становилось хриплым; фыркая, они сбавляли темп. Я бросил поводья. Когда лошади остановились, я наконец вздохнул, будто вспомнил, как дышать. Оглядевшись по сторонам, я увидел, что мы на опушке леса. Листья здесь были желтыми, почти золотыми, они хорошо сочетались с красным.
Я помотал головой, приходя в себя. Умиротворяющую тишину нарушало пение птиц. Я спрыгнул с повозки.
– Что теперь? – спросил бард, осматриваясь.
– Не знаю, – ответил я. – Нет больше свиты, нет воли князя.
Очень хотелось выпить. Я вытер с лица засохшую кровь, опустился на землю.
– Слышишь? – тихо проговорил бард.
– Что? – переспросил я.
Прислушавшись, я услышал шум внутри экипажа.
«Защити, – вспомнил я слова легата. – Довези, не позволь…»
– Так быть не должно, – сжимая руки в кулаки, бормочу я его последние слова.
«Обещай мне», – звенит в ушах.
«Действительно, так быть не должно», – судорожно думаю я, подходя к экипажу.
– Этого не должно было случиться, – уже вслух говорю я, голос не слушается.
Мешок, карта… Мысли бегут одна за другой. Я приблизился к дверям экипажа. Темным глазом смотрит на меня замочная скважина, проклятый замок встает у меня на пути.
«Я виноват, – со злостью я бью по двери, – только я!»
Бью еще раз, как можно сильнее – разбитое стекло окна вылетает, рассыпаясь. «Вина – плохой спутник, ярость ослепляет», – звучит в голове идиотский голос. Я выхватываю меч, надеясь заколоть болтливого невидимку. Идрик испуганно смотрит на меня. Бью рукоятью по замку, голос со звоном разлетается на осколки. Множество голосов твердят одно: «Тише. Тише. Тише…» Еще бью по замку. Продолжаю бить до тех пор, пока на металле не остается вмятина. Замок поддается, падает на траву. Каждый удар раздается в ушах, голова болит; я чувствую, как из носа снова льется кровь – горячая, полная ярости. Я резко распахиваю дверь.
– Сволочь, – раздается женский голос, и я получаю пинок в живот.
Рухнув на землю, я больно приложился головой. Голова немного остыла, на смену звону в ушах пришла тупая боль.
– Что там? – осторожно спрашивает бард, поглядывая с козел.
– Девушка, – отвечаю я, пытаясь подняться.
– Пинается, – ничуть не удивившись, констатировал Идрик.
– И больно, – заметил я.
В дверях экипажа появляется девушка. Я бы назвал ее привлекательной, не ударь она меня. Внешность ее кажется мне знакомой. Желтые, почти совиные глаза на чистом бледном лице. Редкий цвет. Светлые волосы собраны в подобие косы, брови нахмурены. Прямая осанка. Что-то выделяет эту девушку, делает особенной. Она изящна. Я обращаю внимание на аккуратные руки с длинными пальцами. Руки связаны, веревка грубая и прочная. В глаза бросается перстень, красивый и, должно быть, дорогой. Кольцо кажется мне знакомым. Где я мог его видеть? Девушка облачена в черное платье; позже, увидев капюшон, я понимаю, что это балахон. Тонкая талия опоясана золотой лентой. Из-за черного цвета одежды благородное лицо кажется еще белее. В таком виде девушка походит на монашку, но есть в ее взгляде что-то далекое от смирения – нечто властное и неуправляемое.
– Ну и ну, – протянул бард, застыв, словно статуя. Он едва не выронил лютню. – Вот так сокровище. Золото! Я ведь говорил.
– Кто вы? – произнесла девушка, покидая экипаж. – Отвечайте, я жду.
Лицо ее стало колючим, взгляд карих глаз устремился на меня. Знакомые холодные нотки в голосе, только интонация живее. Я начал догадываться, кто передо мной.
Я поднялся, девушка отступила на шаг, но взгляда не отвела.
– Мы из княжеской свиты, – приходя в себя, откликнулся трубадур.
– Вернее, что от нее осталось, – буркнул я.
– Меня Идрик звать, – ослепительно улыбнувшись, произнес он.
– Сандра, – ответила девушка и, подумав, добавила: – Княжна. Лучше бы вы оказались разбойниками или мародерами, – заметила она. – Вы, кстати, на них похожи.
Она оценивающе посмотрела на барда, затем на меня.
– Эй, – обиделся Идрик, осматривая свой пестрый костюм.
– Если вы действительно из княжеской свиты, то развяжите мне руки. Пожалуйста, – добавила она.
Лицо сделалось мягче, но взгляд остался прежним. Резкий взгляд.
– Да, конечно, – сказал Идрик, подходя к девушке.
Княжна слегка отпрянула. В том, что она была знатной крови, я не сомневался. Поняв, что руками веревку не развязать, трубадур обратился ко мне:
– Следопыт, подсоби. Дай кинжал.
Я протянул вытянутый из сапога охотничий нож. Провозившись с веревкой слишком долго, Идрик наконец сумел разрезать путы. Резкий толчок в грудь, бард спотыкается и падает. Я делаю шаг вперед. Княжна произносит что-то непонятное, взмах изящной руки – и у моего горла возникает невесть откуда взявшийся ледяной осколок. Он чудно переливается. Повеяло морозной прохладой. Я пытаюсь отступить, но что-то держит мои ноги. Я чувствую, как холодеют ступни.
– Имя? Твое имя, – произносит девушка, не сводя с меня глаз.
Кажется, она настроена серьезно – острие коснулось моего горла.
– Айгнар, – просипел я.
– Так вот, скажи мне, Айгнар, – начала она, – тебя действительно послал князь?
Голос ее был тверд, осколок больно уколол.
– Он заключил контракт, – начал я.
– В чем суть? – перебила меня княжна. – В чем заключается контракт?
– Сандра, – начал Идрик, отползая подальше, – мы должны были доставить экипаж в северную башню.
Он поднялся на ноги.
– Я не с тобой говорю, – резко ответила Сандра. – Стой тут.
Ноги трубадура начали стремительно превращаться в ледяные глыбы. Закованный в лед музыкант испуганно воскликнул:
– Эй-эй, Сандра, княжна, помилуй!
– Он ничего тебе не сделал, – вмешался я.
Княжна повернулась ко мне.
– Что ты еще знаешь, Айгнар? Зачем доставлять меня в северную башню? – Она усмехнулась. – И не лги.
– Я ничего не знаю, – пытаясь казаться спокойным, ответил я. – Мы даже не знали, что… то есть кто в экипаже!
Княжна покачала головой.
– Отчего же я тебе не верю?
Взмах руки – и я чувствую, как замерзают ноги – лед достигает коленей.
– Это чистая правда, – пискнул Идрик.
Княжна бросила на него гневный взгляд.
– Легат знал, – предпринял я последнюю попытку. – Он знал подробности, – сказал я.
– Легат Роуз? – удивилась княжна. Взгляд изменился.
– Он самый. – Я вздохнул, стараясь не глядеть на ледяной осколок – тот отпрянул. – Он просил позаботиться о тебе, – заметил я.
Осколок вновь впиявился мне в горло.
– Позаботиться – это убить? – княжна нахмурилась.
– Нет, – поспешно заявил я. – Защитить, не позволить… – пробормотал я, пытаясь вникнуть в последние слова легата.
Разбиваясь, осколок рухнул на землю, будто потерял силу.
– Хорошо, Айгнар. Я почти поверила.
Лед исчезал. Я почти перестал чувствовать ноги.
– А меня освободишь? – поинтересовался трубадур.
– Если не будешь много болтать, – бросила она.
На бледном лице возникла зловещая ухмылка.
– Буду нем как рыба, – заверил Идрик.
– И не играй на лютне, – попросила, или, скорее, велела, княжна. – Я не любитель музыки, особенно трактирной.
Бард хотел возразить, но, поймав мой предостерегающий взгляд, промолчал.