– Если работы и дальше будут продвигаться с таким трудом, мы за десять лет одного корабля не построим.
А министр Ван добавил:
– Иначе говоря, и через десять лет не сможем отправиться в Западный океан.
Саньбао с усмешкой заявил:
– Вы, господа министры, и через десять лет останетесь кабинетными червями.
«За строительство судов отвечает мое ведомство, это моя прямая обязанность», – решил министр Ма и замыслил втайне от всех отправиться в буддийский храм Чангань и бить челом настоятелю Цзинь Бифэну.
– Дело сие касается двух элементов – земли и дерева, – изрек настоятель, – посему ваши знания бесполезны. Пригласите умельцев Поднебесной, у них секрет мастерства.
Министр Ма откланялся, однако же эти слова крепко запали ему в душу – может, и вправду иначе не добьешься успеха!?
В один из дней, когда он ехал в паланкине, ему вдруг снова вспомнился совет настоятеля, и он наконец уразумел, что успех строительства кораблей воистину заключен в сих словах. И вот уже объявления начертаны и вывешены на проезжем тракте: «Приглашаются мастера Поднебесной. Тем, кто справится с работой, будет пожалована чиновничья должность. Быть по сему!» Мастера Поднебесной, не смущаясь дальностью пути, примчались со всех концов страны. Было их превеликое множество, нашлись и настоящие умельцы. Они стволы топорами рубили – разрубили, долотом долбили – продолбили, теслом тесали – обтесали, пилой пилили – распилили, лопатами колошматили – раздолбали, рубанком строгали – обстругали. Попросили принести хранившиеся у настоятеля Цзиня чертежи кораблей-сокровищниц и построили всё аккурат по чертежам: и длина, и ширина, и форма судов – всё совпадало точка в точку. Лишь четыре судна, согласно императорскому указу, отличались от прочих. Первое – это флагманский корабль. На нем главный вход, двери во внутренние помещения, парадные красные ступени, приемная для аудиенций, длинные коридоры, внутренние покои, различные залы, боковые флигеля, а еще кабинет и канцелярия. Всюду расписные балки, резные стропила и стрехи; черепичные карнизы закручены на концах, как хоботы слонов, на карнизах – металлические сетки от птичьего помета.
Второй корабль предназначался помощнику главнокомандующего и почти в точности повторял устройство первого.
Третий корабль – резиденция буддийского монаха, на нем воспроизводилась обстановка храма Лазоревый пик. Пройдешь главные ворота и попадаешь в Зал ваджры[228], далее – Зал четырех Небесных Владык, стражей сторон света: по обе стороны – глиняные ваджры (Ил. 20), резные деревянные фигуры Будд, насылающих «благоприятную погоду для урожая». Позади – главный Зал Великой отваги: там возвышалась статуя Пратьекабудды[229], а по обе стороны от него – вырезанные из сандалового дерева фигуры восемнадцати архатов, каждая более семи чи высотой. Позади – Зал будды Вайрочаны, а еще келья настоятеля и Зал созерцания. В центре последнего – трон Будды в виде Драгоценного лотоса с тысячью золотых лепестков, он так и называется – Лотосовый трон. Возвышалась там и башня Высокого доверия в три с половиной чжана высотой, по обеим сторонам коей расположились статуи охраняющих дхармы божеств и были начертаны восхваления Будде.
Четвертый корабль – резиденция Небесного наставника. Там тоже имелись главные и внутренние ворота, за ними – Зал богини Сиванму[230] с вечноцветущими персиками бессмертия. В центре – Зал даосских божеств Трех небесных сфер: Нефритовой, Высокой и Великой чистоты; позади – кабинет Нефритового императора, а еще дальше – Башня сосредоточенности духа. На ней изображены четыре небесных полководца – Ма, Чжао, Вэнь и Гуань[231], а по обе стороны – тридцать шесть духов звезд Большой Медведицы и семьдесят два демона земли, спускающихся с этого созвездия. А еще был Зал праведников с редкими цветами и экзотическими травами – ну чем не райский уголок на земле! Всё это были владения Небесного наставника Чжана с горы Дракона и тигра.
На украшение сих кораблей ушло несчетно золота; в них было вложено немало дум и забот самого императора.
Гуманная власть созвучна небесным светилам,
Ведет к процветанью верность небесным силам.
Но ежели черные стяги поднимутся вновь,
В ответ зазвучит барабанная дробь.
И варваров тех, что вовек непокорны судьбе,
Жестокая кара настигнет в небесном суде.
Не прошло и восьми месяцев, как строительство флотилии было завершено. Министры Ма и Ван, дворцовый евнух Саньбао составили докладную императору: «Корабли построены, просим Ваше Величество милостиво принять сию бумагу». Император прочел послание, и очи светлейшего загорелись гневом. Он немедля созвал всех сановников и возгласил:
– Ведомство общественных работ уведомило о завершении строительства кораблей. Так ли это на самом деле?
От рядов приближенных отделился министр Ма:
– Государь, нам выпала великая удача, посему мы исполнили работы в кратчайшие сроки.
Тут же отвесил поклон министр Ван:
– Буде Небо и Земля находятся в строгом согласии, то и бесы, и духи поспешествуют. Посему и стало возможно столь стремительно осуществить строительство армады.
Свое слово молвил и Саньбао:
– Мы, ваши рабы, даже ночью при звездах неустанно усердствовали и свершили задуманное.
– Как вы, подлые холопы, смеете обманывать своего государя! – взорвался император. – Неужли сие великое дело возможно завершить в столь краткие сроки?
Сановники пали ниц и, отбивая поклоны, возопили: «Кто посмеет лукавить пред Высочайшим?» Император окинул придворных драконьим взором, видит – лишь один среди всех рта не открыл: это был Лю Правдивый. Государь осведомился, отчего тот молчит, и Лю отозвался:
– Верноподданный не вмешивается, доколе не спрашивают, но не свершит и грех умолчания. Ничтожный тоже разложил гадательные палочки, но не успел поведать об исходе гадания. Похоже, что в работах на верфи не обошлось без вмешательства небесных сил, посему дело так споро и успешно закончено. Государю не следует сомневаться.
Высочайший смилостивился:
– Желаю собственными глазами взглянуть на святого, кой нам посодействовал, тогда и поверю.
– Ну, что же, – откликнулся Лю, – сие несложно. Как говорят при жертвоприношениях в храмах Неба и Земли, нет искренности – духи не откликаются, проявишь искренность – святые появляются.
– Коли так, – молвил Высочайший, – три дня стану поститься, семь дней соблюдать буддийские обеты воздержания, а засим лично отправлюсь на судоверфь. Велю к тому времени сделать помост из девяти столов, составленных один над другим, и буде святой опустится на них с небес – тогда и поверю.
Тут сановники в один голос вскричали: «Благоговейно следуем высочайшему повелению!» Императорский экипаж покинул дворец, разошлись и сановники. А министр Ма, сложив ладони, с низким поклоном обратился к Лю:
– Высочайший возжелал узреть святого. Как устроить подобную встречу?
Господин Лю заверил, что в седьмой день месяца святой самолично спустится на землю, одначе господина Ма сии обещания не успокоили.
И вот настал долгожданный день, император сел в колесницу и в сопровождении свиты прибыл на судоверфь. А там уже соорудили помост из девяти столов, покрытых знаменитым цзиньчжоуским лаком. Императорский кортеж приблизился, и все замерли в ожидании небожителя. Ежели не исполнится, значит, не сбудутся надежды императора, и тогда уж ни сановникам, ни мастерам не избежать казни. А коли речь зашла об отсечении головы, то кто не съежится от страха, чья душа не затрепещет от ужаса? Явится ли небожитель? Долгонько тянулось время, но показался только повар, суетившийся до того у котла на кухне, – встрепанный и босой. В таком виде он и обратился к толпившимся:
– Я тут семь месяцев незаслуженно получал жалование, зато нынче расстараюсь ради дорогих гостей. Только вы должны хором позвать: «Святой, явись!» Помогите мне, и я обрету свой подлинный облик.
Собравшиеся громко кликнули – и доблестный повар обернулся святым и взлетел на помост. Тут даже император подивился:
– Не утверждай, что духов нет, они реально существуют, – и осведомился, как величать святого. Тот ответил:
– Я есмь имя, имя есмь я.
Высочайший лишь на минуту обернулся что-то сказать приближенным, а когда вновь глянул – святого и след простыл. Император возрадовался: ныне небожители помогли в постройке кораблей, а завтра благопоспешат в плавании. Он созвал мастеровых, а те, узрев императорский экипаж, с ходу бухнулись на колени, словно у них кости размякли. Император истребовал:
– Что за человек был там на помосте и как его имя?
Мастеровые ответствовали, что это повар, он из рода Цзэн, но имя его неизвестно. Император подивился, отчего тот так странно одет. Мастеровые поведали, что повар целыми днями ходит босой и со всклокоченной головой, но к поясу его привязаны четыре жемчужины величиной с кулак, а на ногах татуировки: на левой – тигр с жемчужиной в пасти, на правой – пион в окружении орхидей. Брюхо у него необъятное: оставишь миску еды – слопает всё дочиста, оставишь ведро – умнет и его, а ничего не оставишь – может несколько дней вообще голодать. Император изрек:
– Воистину святой!
Он отпустил мастеровых и призвал к себе Лю Правдивого, дабы тот снова погадал и прознал имя святого. Лю ответил, что тут и гадать нечего, и запросто растолковал, каким образом имя святого зашифровано в его облике:
– В иероглиф 曾 – «цзэн», обозначающий родовую фамилию, – следует добавить посредине четыре точки, на что указывают привязанные к поясу четыре жемчужины, – новый иероглиф 魯 будет звучать как «лу». А дальше соединяем два иероглифа王 – «царь», на что намекают татуировки: на одной ноге тигр, царь зверей, на другой пион, царь цветов. Добавив к ним точку – жемчужину в пасти тигра – и откидную черту от иероглифа «орхидея», получим иероглиф 班, он звучит как «бань». Сие означает, что нам помогал Лу Бань