– Говорят, что он – существо необычное, Золотой отрок[252] из небесных сфер, его называют Ху Динцзяо – его имя означает «Утверждающий учение».
Министр Ван смекнул, что не стоит удивляться словам мастера о том, что в прошлом он был лудильщиком – сим он намекал на созвучие своему подлинному имени. Господин Ма полюбопытствовал:
– А что означает двухнедельное затворничество мастера внутри навеса?
Даос растолковал, что Ху не сидел там всё это время, ибо обладает способностью превращаться в ящера:
– Он проник под землю и разыскал там разные виды якорей.
Саньбао поблагодарил за разъяснение, а министр Ван молвил:
– Прежде чем уйти, мастер пообещал, что якорей достанет на все корабли, но повелел не вести им счет. Посему приказываю немедля, не сосчитывая, вытащить якоря и установить на каждом корабле так, как повелел святой. За нарушение приказа – казнь.
Услышав такие слова, ни один из мастеров не посмел ослушаться – а якорей и вправду оказалось в избытке.
Небесный наставник отбыл, а инспектора отправились во дворец и доложили: «Якоря изготовлены, ждем высочайшего повеления». Император вознаградил каждого по заслугам. А еще приказано было устроить пир и раздать награды сановникам, а также пригласить Государева наставника спуститься к реке и взглянуть на якоря. Монах Лазоревый пик отправился к кораблям. Видит – рога якорей высоко вздымаются, их лапы – словно огромные когти: хороши якорьки! А вот и «Ода якорям», воспевающая их мощь и красоту:
Кувшинки чаша золотая громадней с каждым днем,
И корневища белоснежны ее связуют с кораблем[253].
Тот якорь превосходит всё и мощью, и уменьем.
Ай-я! Столь безупречное строенье!
Вдоль брега джонки, корабли военным строем,
Их башни-соколы устремлены навстречу морю…
О корабли! Вам несть числа, вы туч скопленье;
На запад путь – к победам и свершеньям.
За флотоводца поднимаем кубки – он нетленен!
О Мин великая – как Небо, неизменна!
Ежели не знаете, как началось плавание, слушайте следующую часть.
Часть вторая[254],коя глаголет о вооружении и дислокации флотилии, а также о первых преградах на пути в океан
Сказывают, что почтенный Цзинь вернулся во дворец и признал, что якоря удались на славу и награды должны им соответствовать. Император согласился и направился в тронный зал, военные и гражданские стояли стройными рядами. Высочайший обратился к монаху:
– Корабли и якоря готовы. Когда Государев советник советует выступить в поход?
В тот день по лунному календарю значился четырнадцатый день первого лунного месяца пятого года правления Юнлэ[255]. Монах объявил:
– Завтра мы встречаем Праздник фонарей – это счастливое событие. Первое полнолуние – также доброе предзнаменование. Свершим обряд сожжения ароматной бумаги с ликом бога богатства, дабы удача сопутствовала нам, и в добрый путь.
Император утвердил назначенный почтенным советником срок и тут же издал соответствующий указ.
Воссев на трон в Золотом зале, император подписал еще несколько указов: призвать главных евнухов из канцелярий строительных работ, ткацко-красильных мастерских и пошива одежды, а также из Инспектората по печатям и Инспектората, ведавшего императорским гардеробом[256]. Все пятеро евнухов явились и склонились в низком поклоне. Император молвил: «Повелеваю оставить все дела и подготовиться к завтрашнему отплытию кораблей в Западный океан. Всякому сановнику иметь приличествующее рангу одеяние. У Небесного наставника есть подобающее облачение, однако Государев советник его не имеет. Посему повелеваю, дабы сего дни были готовы изукрашенный восемью драгоценными жемчужинами церемониальный атласный шестиугольный колпак буддийского монаха, белоснежное, что рыбье брюшко, парадное платье, бледно-желтая нижняя ряса с обнаженным правым плечом и верхняя расшитая драконами шелковая лоскутная кашья, а еще украшенный яшмой пояс в пять пальцев шириной. Не забыть пару расшитых драконами и фениксами покрывал на колесницу, пару монашеских башмаков, украшенных играющими с жемчужиной драконами, а также золотую табличку с изображением четырех свивающихся змей и драконов».
Пиршественной палате Высочайший повелел сделать приготовления для постного пира, предназначенного лично для Государева советника. А еще накрыть столы для воинов и полководцев, отправляющихся в плавание, а в императорском храме приготовить золотые и серебряные цветы на головные уборы и отрезы разноцветных шелков и атласа, дабы все участники флотилии имели достойные одеяния.
Распоряжения были сделаны, и император не показывался во дворце до самого утра.
И вот трижды прокричал золотой петух. Мгла только-только начала рассеиваться, а император уже восседал на троне, придворные собрались во дворце. Трижды просвистел кнут, гражданские и военные выстроились по обе стороны трона. Государь повелел пригласить Небесного наставника и Государева советника, и те явились одновременно. Его величество возгласил:
– Днесь флот отправляется походом в Западный океан. Наденьте парадные шляпы, завяжите длинные парадные кушаки со свисающими концами. Выезжайте с пышной свитой. Примите титулы и награды, владейте богатствами, пользуйтесь почестями. Уповаем на то, что исполните свой долг с величайшим тщанием, не выказывая недовольства. Одно лишь печалит вашего государя – это отъезд Государева советника. Нет слов, дабы выразить глубину нашего к вам уважения!
Затем кликнул:
– Где же евнухи?
Все пятеро поспешно приблизились к трону. Император вопросил:
– Готовы ли перечисленные нами накануне подношения?
– Наказ исполнен, – подтвердили те.
Император вызвал главу Пиршественной палаты, и чиновник доложил, что и скоромное, и постное – всё приготовлено. Государь спросил служителя императорского храма, изготовлены ли искусственные цветы и красная шелковая материя для участников радостного события, и тот подтвердил, что распоряжение исполнено! Немедля стольникам было велено накрыть пир в девяти залах. В центре расставили постную еду в таком изобилии, что только глазами и осилишь, – сие есть место Государева советника. Место слева предназначалось для Небесного наставника: там на столе скоромное было в таком изобилии, что одного взгляда достаточно, чтобы усладиться. Справа места для двоих, тоже сплошь заставленные яствами: одно – для командующего евнуха Чжэна, другое – для его помощника в будущем походе министра Вана[257].
В отстроенном для наследного принца дворцовом павильоне Вэньхуа уготовили пиршество для всех воинов и командиров, отправляющихся в далекое плавание. В соседнем павильоне тоже всё расставлено для торжества, там собрались придворные – военные и гражданские чины.
Воистину:
Сей пир начинался прекрасной порой —
Волнующей, пышной, цветущей весной.
Внесли паланкин, перед ним – Хуалин[258].
Пир состоится у башни Болин.
Вот книжников толпы – дворец ими полон,
В парадных одеждах князья вокруг трона.
Посланцы с востока пируют тут в радости,
Сановники строго расселись на празднестве.
Гостей услаждает «Густая роса»[259],
Волшебные звуки летят в небеса.
Мы сливовым зельем наполним сосуды,
Мелодии лютни витают повсюду.
Славься, Великая Мин, всеми владеет она,
В восемь концов земли[260] проникли ее письмена.
Прочна золотая чаша[261] – наследье святых праотцов,
Божественный наш владыка сзывает к себе мудрецов.
И вот, скажу я вам, окончен пир. Доставили парадные одеяния Государева советника, уложили в короб с изображением свивающегося дракона, и по высочайшему повелению сановник Государственной канцелярии и члены императорской фамилии передали короб буддийскому монаху. Затем принесли «золотой жетон» с изображением четырех драконов и собственноручно начертанными императором золотыми иероглифами: «Государев советник Великой Мин – Цзинь Лазоревый пик», и царедворцы вручили его буддисту в знак наделения полномочиями.
Гражданские и военные чины хором восхваляли благородство Советника – ну никак не похож на собирающих подаяние бродячих монахов!
Император тем временем взял по двадесять пар золотых и серебряных цветов, и члены царствующего дома вручили их командующему флотом адмиралу Чжэну. Такие же дары получил от них и вице-адмирал господин Ван. И, как заведено, от имени императора обоим командующим поднесли по три чаши вина и по три сотни бланков для указов с высокими полномочиями принятия решений – как говорится, сначала казнить, потом доложить. Флотоводцы поклонились в знак признательности и, спустившись с тронного помоста, отошли. Император снова взял золотых и серебряных цветов по пятнадцать пар и по стольку же отрезов красного и зеленого шелка и атласа[262], и чиновники Управления монарших регалий[263] вручили дары командирам левого и правого авангардов – Чжан Цзи и Лю Иню. Засим по обычаю им поднесли по три чаши вина, украсили цветами головные уборы. Оба командира, поклонившись императору в ноги в знак признательности, спустились с тронного помоста. Затем сановник того же ведомства вручил командирам пяти эскадр по десять пар золотых и серебряных цветов и по десять отрезов алого и зеле