юцзи Ма. Яо понял, что ему не скрыться, и струхнул – он в тупике, как баран перед воротами, ни вперед, ни назад: «Придется постоять в этой речушке! Посмотрю, как они станут действовать, тогда соображу, как быть!» В этот момент раздались взрывы, столь оглушительные, словно со дна речного поднялись бесчисленные боги грома: поверхность воды занялась огнем, и в мгновенье ока туземные суденышки сгорели дотла.
Командующий морскими силами Юй снял морское заграждение. И он, и все участники битвы были награждены – каждый по заслугам. И только после этого Саньбао спросил, каким образом из-под воды грянул огонь. И тогда генерал Юй рассказал о своей задумке: оказывается, он загодя приказал полусотне специально обученных моряков установить подводные мины[440], а затем по сигналу пушек матросы привели их в действие.
Главнокомандующий удивился, отчего сей замечательный план не использовали раньше. Генерал Юй объяснил:
– Прежде нам был неизвестен маршрут джонок, и бессмысленное применение пороха могло только напугать противника, дав ему возможность подготовиться. А так мы заранее определили его сильные позиции и атаковали незащищенные. Как сказано в военном трактате, напали на врага, застав его врасплох.
– А с какой целью вы потребовали послать еще двоих командиров?
– Мы заложили порох в тупике, куда наши командиры должны были загнать неприятеля, преградив ему путь к отступлению.
Военачальники высоко оценили подобное искусство ведения морского боя.
– Сколько джонок привел с собой Яо? – уточнил Саньбао.
Оказалось, что корабли атаковали два десятка джонок, в каждой не менее двадцати пяти моряков. Главнокомандующий поразился:
– Неужто все полтыщи пиратов погибли?
– Вовсе нет, – откликнулся Небесный наставник.
– Как такое могло быть, ежели джонки сгорели?
– Да это то самое морское войско, что способно подолгу находиться под водой. С какой стати они будут ждать гибели на горящих лодках!
– А их командир?
– О Рыбьем Глазе тем более не стоит беспокоиться – он унаследовал от предков способность подолгу находиться в воде.
– Как же он смог погрузиться в воду, ежели со дна поднимался огонь?
– Огонь стремится вверх, и пламя разгорается над поверхностью воды, посему, как только лодки загорелись, Яо вполне мог спрыгнуть в глубину.
Не успел договорить, как в ставку прибыли лазутчики с секретным донесением. Они сообщили, что Яо слезно покаялся владыке в своем поражении, а король спокойно отвечал, что на войне победы и поражения – дело обычное, и он не собирается взыскивать с него за это, одначе добавил: «Впредь бей врага со всем усердием, раздели с нами все тяготы войны. Уж мы не поскупимся на вознаграждение». И тогда Яо поделился с королем своим планом: «У меня под началом полтыщи воинов-водолазов, способных семь дней и ночей находиться под водой. Я прикажу каждому из них захватить сверла и залечь под днищами вражеских судов. По сигналу горна они просверлят днища и потопят корабли». Местный владыка возрадовался: «Прекрасно! Прекрасно! Скорей приступай к операции».
– Вот почему Яо не появляется эти дни: сидит в своем шатре из шкур и ведет приготовления к боевой операции, а завершит он их не позже, чем через один-два дня, – так закончили лазутчики свое донесение.
– Значит, эти моряки и вправду не сгорели? – уточнил командующий.
Лазутчики отвечали:
– Эти люди в обычное время занимаются рыболовством, вода для них – родная стихия. Намедни, когда джонки загорелись, они зарылись в ил, а только огонь утих, выбрались на поверхность. Но если эти водолазы – всего лишь мелкие рыбешки-вьюны, то сам Яо – настоящий аллигатор, он умудряется в иле выискивать пищу.
И тут свое слово сказал командующий Ван:
– Осмелюсь предложить отобрать три сотни кузнецов из тех, кои сопровождают флотилию. Я, ничтожный, знаю, как ими распорядиться.
Сказывают, что главнокомандующий тотчас приказал отправить затребованных кузнецов в распоряжение Вана. Вице-адмирал обрисовал прибывшим план действий и объяснил, что к чему. Кузнецы разошлись и всю ночь трудились, не смея ослушаться приказа.
На другой день спозаранку командующий Ван приказать вызвать с каждого корабля по два воина, отвечающих за поимку разбойников[441], и передать им изготовленные мастерами за ночь металлические изделия. Он предоставил им право отобрать, сколько понадобится, лучших бойцов, пороха и оружия, и начинать действия в соответствии с каждым из троекратных сигналов трубы. На сем распоряжения были закончены: как говорят, без крючков с наживкой не поймаешь рыбку, приготовьте самострелы, чтоб вонзить тигру в тело.
В это время предводитель Яо, преисполненный самодовольства, восседал в своем шатре из буйволиной кожи. Он вызвал полтыщи водолазов и повелел им приготовить сверла, загодя спрятаться под днищем китайских кораблей и ждать сигнала рога. Затем выстроил водные и сухопутные войска и приказал погрузить на джонки до тысячи вооруженных короткими мечами моряков, а как только корабли Южной династии пойдут ко дну, рубить плывущих по волнам китайских командиров. На берегу он расположил еще три тысячи воинов, вооруженных мечами, пиками, веревками и тросами, дабы изловить исхитрившихся доплыть до берега. Отдав распоряжения, Яо Осушающий Море облачился в парадную форму, взял в руки трезубец и скомандовал: «Отплывайте!» Военные джонки рванули и со всех сторон облепили китайские суда, а оттуда – ни звука: что называется, ни ворона не каркнет, ни ветерок не пробежит. «Похоже, воины Южной империи потеряли бдительность и не готовились бою, – решил Яо. – Иль Небо мне благоволит?» И тут же крикнул: «Даешь сигнал!» При звуке рога полтыщи водолазов скопом нырнули под днища китайских кораблей. И тут-то на всех судах раздался первый сигнал трубы, и палубы вмиг заполнились воинами, по второму сигналу с кораблей в воду, словно дождевые капли, посыпались искры, а с третьим сигналом вода вокруг судов забурлила потоками алой крови.
Предводитель Яо был полон надежд свершить великий подвиг, но, как говорится, коли не умеешь рисовать тигра – получится собака. Пришлось немедля дать джонкам команду отступить. Однако вослед им на китайских судах послышалась барабанная дробь, загремели ружейные и пушечные залпы. Яо и его воины в панике бросились на берег и, вскочив на коней, что есть сил помчались прочь. Тут прогремел выстрел сигнальной пушки, и вот уже на быстроногом скакуне по берегу летит Ма Драконоподобный: брови вразлет, кривой саблей «ущербная луна» поигрывает. С криком «Куда бежишь, презренный пес?» он метнул ее в противника, и Яо Рыбий Глаз, не рискуя долее испытывать судьбу, в панике бежал, как крыса в нору. Юцзи Ма приказал не преследовать его, а лучше связать и привести в ставку отряд местных воинов.
Мчится в испуге Яо сломя голову, а навстречу ему по правому берегу в старинном головном уборе, пуховой куртке, подпоясанной кушаком и с пряжкой, украшенной львом, скачет на горячем рысаке Ван Лян. С криком «Куда, презренный пес?» он нацелил на противника свою расписную пику, но тот удирал молча, не повернув головы.
В это время измученному и загнанному Яо преградил путь серебристый скакун командира левого авангарда Чжан Цзи – голова тигра, глаза круглые, курчавый да с бакенбардами, в руках – массивный короткий меч с навершием в виде головы леопарда.
– Презренный пес, – загремел он, – здесь найдешь ты свою погибель!
Напуганный до смерти предводитель Яо приподнялся на лошади и, перекувырнувшись, рухнул на землю вниз луковкой. Чжан Цзи приказал связать разбойника, но воины успели лишь выхватить у того трезубец, а человека уже и след простыл: туземцы подхватили своего командира и умчались – только облако песка закружило вдали.
– Ускользнул – не беда! – бросил Чжан Цзи. – Подберите раненых и доставьте к командующему.
А в это время в ставке записывали в книгу свершенные подвиги и выдавали вознаграждение отличившимся военачальникам.
– Нынче, – воскликнул Саньбао, – отмечу как огромную заслугу план командующего Вана. Он проработан со всей тщательностью, в нем проявилось сочетание таланта ученого мужа и блестящего стратега!
– Всё сие просто удачно сложилось, никакой моей особой заслуги нет, – скромничал Ван.
– А всё же – что за устройство выковали кузнецы?
– Называется оно «усмиряющие тигра и укрощающие дракона когти». Это восемь сочленений-когтей длиной в два цуня, кои способны сжиматься и распрямляться, хватать и отпускать[442].
– И где же их установили?
– По моему приказанию их распределили по периметру каждого корабля в количестве семидесяти двух штук – по числу превращений духов и нечисти.
– А что за порох взорвался в воде?
– У этого пороха те же свойства, что у водного фейерверка у нас в Китае: его поджигают на поверхности воды, и он безостановочно вращается[443].
– А зачем он понадобился?
– Дело в том, что когти когтями, но местные воины затаились под водой – пришлось запустить пороховой фейерверк, что и заставило их обнаружить себя.
– А кабы не сработало?
– Намедни мы уже нагнали страху, спалив их джонки, а, как говорится, пуганая птица и куста боится.
– Как же вам удалось уничтожить противника под водой?
– Я приказал на каждом корабле держать в боевой готовности ударные отряды из двадцати отборных бойцов, каждый с кинжалом на поясе. Когти хватали врагов одного за другим, и, как только те показывались на поверхности, наши бойцы всаживали в них кинжалы.
В этот момент трое участвовавших в бою командиров доставили в ставку захваченных в плен вражеских воинов – все три тысячи до единого были налицо.
– Вот что значит «выловить вчистую одним забросом сети»! – радовался Саньбао.
– Даже если упустили нескольких недомерков