, вряд ли стоит ей доверять.
После сих слов Государев советник отправился на свой корабль, вызвал одного из ведающих заклятиями и заговорами бодхисаттв-хранителей и попросил того записать произнесенную Ван-чудотворицей клятву.
Командующие ежедневно ждали обещанных грамот. Они ведать не ведали, что дева, возвратясь восвояси, сообщила супругу и королю, что нарочно позволила взять себя в плен, дабы выведать состояние китайской армии.
– Коли так, что тебе мешает использовать всю свою мощь и силу, дабы поймать буддийского монаха и заставить трепетать угрожающее нам государство? – удивился король.
Воительница признала, что буддийский монах обладает сверхъестественным даром и поймать его не просто:
– Есть у меня наставница, тысячелетиями обитающая в горной пещере Летающего дракона. Там она обучалась, совершенствовалась в вере и обладает непревзойденным магическим даром. Она не питается злаками, как обычные люди: проголодается – глотает железные пилюли, мучится жаждой – пьет расплавленную ярь-медянку. Ростом громадная, не меньше трех чжан, голова с котел, ручищи – клещи, шея длиннющая, за что ее прозвали «Матушка Гусиная шея». В левой руке – самострел и зажигательная стрела, в правой – огненная курица[463] и огнедышащий дракон. Нрав горячий и вспыльчивый, недаром ее называют Огнедышащая, или Праматерь огня.
Дева отправилась к наставнице и слезно молила ее поспособствовать в битве с воинством Южной династии, не забыв при этом упомянуть об их жестокой расправе с тремя тысячами местных воинов. Огнедышащая после долгих уговоров согласилась. Китайские лазутчики прознали об этом и доложили в ставку.
Все командиры без колебаний выразили готовность отправиться на поле брани: «Войско долго обучать, день – победу одержать. Мы, ваши верные слуги, хоть и не владеем небесным даром, но готовы вступить в схватку и поймать дьявольское отродье». Видя их решимость, вице-адмирал Ван приказал:
– Дозволяю командирам авангардов и пяти эскадр занять боевые позиции. Командирам морских дивизий запрещаю самовольно выдвигаться на позиции, они остаются охранять корабли-сокровищницы. Проявляйте крайнюю осторожность: не стоит недооценивать опасность.
Получив приказ, левый и правый авангарды разделились на два крыла, а эскадры, в строгом боевом порядке выстроившись квадратом, со всех сторон образовали сухопутный лагерь. Прогремел сигнальный залп, трижды ударили барабаны, и со стороны армии Южной династии выехали шестеро всадников – шестеро генералов. В лагере туземцев во весь рост возвышалась одна единственная фигура – огромная, лицо черное, словно прокопченное, руки-крюки. Первым навстречу помчался командир авангардной эскадры Ван Лян. Он тотчас сообразил, что перед ним – сама Огнедышащая праматерь. Стоило той открыть огненный зев, как из него на несколько чи вырвались языки пламени. Ван Лян попытался проткнуть злодейку своей чудодейственной пикой, но святая, не вымолвив ни слова и не пошевелив руками, продолжала изрыгать огонь. Сколь яростно Ван Лян ни размахивал пикой, вскоре он почувствовал, что и его опалило.
Следующим на поле битвы выехал командир арьергардной эскадры, знаток воинского искусства Тан Ин. Куда только он ни посылал стрелы из своего драконьего лука – в лоб, в глаз, в рот, в нос, в руку и в ногу сей дьяволицы – из любого места тотчас извергался язык пламени, а сама Праматерь огня хранила молчание, так и не пошевелившись.
Вслед за Тан Ином на лихом коне примчался командир левой эскадры Хуан со своим громоподобным, отпугивающим нечисть кистенем. Он нанес противнице более семи десятков ударов – в ответ в него полетели семь десятков огненных шаров.
Затем на взмывающем в облака скакуне выехал тощий коротышка – командир правой эскадры Цзинь Небесный Гром – без шлема, без лат, с одним лишь огромным трезубцем в полторы сотни цзиней весом. Генерал размахнулся, но в ответ в него полетели полторы сотни огненных шаров.
– Да что за чудеса? От моего трезубца никакого толку. Как говорится, ежели колокол молчит, придется отливать новый![464] – вскричал Цзинь.
Праматерь снова дунула, и длинный язык пламени ожег воина палящим жаром. Тот взмолился:
– Праматерь огня, отпусти меня, займись другими!
И тут Огнедышащая наконец заговорила:
– С какой стати вместо того, чтобы звонить в имеющийся колокол, отливать новый?
На подмогу Цзиню прискакали командиры двух авангардных отрядов с острыми мечами в руках. Машут ими во все стороны, как вдруг видят – мечи затупились. Оба аж языки прикусили от удивления, пригляделись – острия мечей расплавилась. Командиров от ужаса пот прошиб. А Огнедышащая громоподобно расхохоталась:
– Уж не обессудьте! Вчера в дороге простыла то ли от ветра, то ли от сырости, а нынче пока упражнялась с вами, так разогрелась, что простуда почти прошла.
Все шестеро командиров молча таращились на нее, а Праматерь продолжала:
– Чего уставились! Возвращайтесь и пришлите-ка лучше сразиться со мной этого вашего даоса – коровьего носа и буддиста – голова тыковкой.
Небесный наставник выехал на поле брани на черногривом скакуне со всей свитой. Праматерь немедля послала в него огненную стрелу, да что стрела – она направила огромную струю огня. Семизвездным мечом даос отбил стрелу, но пламя опалило его лицо, борода и усы почернели. Небесный наставник понял, что даже сим мечом не победить Праматерь, ибо она суть огонь, а огонь всегда побеждает металл. Тогда он решил: «Ничто, кроме воды, не способно уничтожить огонь. Дабы противостоять такому противнику, надобно раздобыть водицы». Он направил коня к небольшой ямке в земле, сложил мудру, изображающую три знака десятеричного цикла[465], в том числе и воду, и прочел заклинание. А когда Огнедышащая снова нацелила в него огненную стрелу, даос сконцентрировал энергию, легонько плюнул и незаметно указал кончиком меча в землю. Летящая стрела тотчас ткнулась туда, и пламя погасло. Та же участь постигла и следующую стрелу. Праматерь решила, что даос исчерпал свои возможности:
– Эй, даос, лови стрелу! – крикнула она, но сама пальнула из лучницы-самопала.
Да только у Небесного наставника глаз зоркий, он сразу почуял, что дело плохо, снова поплевал и скрутил мудру, и залп самопала ожидала та же участь, что и стрелы. Праматерь, видя, что и от самопала толку мало, рассвирепела – а гнев прибавляет силу, – и в даоса полетели сразу три волшебных пики. Искры рассыпались по небу, словно падающие метеориты, – такой огненный шквал кого хочешь напугает до смерти! Но Небесный наставник только больше расхрабрился, сложил мудры, сплюнул – пики одна за другой уткнулись в землю и погасли, не причинив ему вреда. Праматерь была потрясена: «Мои стрелы пронзали гору Сумеру, пики проткнули вершину Куньлуня! Отчего нынче от них никакого проку? Видно, судьба ко мне неблагосклонна!» И выкрикнула:
– Уже стемнело, завтра выйдем на решающий бой!
На другое утро противники встретились снова. Огнедышащая выпускала десятки, сотни, тысячи огненных воронов. Языки пламени превратили небо в сплошную огненную завесу, накрывшую людей. Небесный наставник стоял, не шевелясь; огонь не коснулся его тела, но окружавшие его мальчики-танцоры и монахи, трепеща от ужаса, клали земные поклоны. Разгневанная Праматерь помчалась на огненной колеснице, на коей грешников в аду ввергают в огненную яму, изрыгая из своей словно кровавой пасти столбы пламени длиной в десятки чжан. Они лизали небо и землю, огонь и небо слились воедино, и уже не различить верх и низ, север и юг – всё в завесе пламени. Небесный наставник слегка растерялся и что есть сил выплеснул из чаши вверх всю воду. И тут на землю хлынули потоки, словно разверзлись хляби небесные. Начавшись в полдень, небесный потоп утих только к вечеру. Секрет крылся в том, что сия чаша не уступала по могуществу патре буддиста – она заглатывала реки и засасывала океаны. Нечего и говорить, что потоп погасил пламя: даже Огненная праматерь промокла до нитки и умчалась с поля боя, взывая к ученице:
– Откликнись, где ты?
Увидав наставницу в таком жалком виде, дева Ван обомлела:
– Наставница, как случилось, что вы, Огнедышащая кобылица[466], превратились в мокрую курицу?
Огнедышащая пустила в ход еще один талисман – бамбуковую клетку-ловушку с жаровней внутри. Способная разрастаться до гигантских размеров, клеть затмила всё небо. Небесный наставник успел умчаться ввысь на Соломенном драконе, но вся его свита – простые смертные – оказались внутри клетки.
Одначе Праматерь решила, что даос тоже попался в клетку-ловушку, и радостно сообщила ученице, что нынче у нее достанет сил полностью уничтожить флотилию – как говорится, навсегда излечиться от чесотки:
– Воспользуюсь отсутствием Небесного наставника, и пусть шесть моих драгоценных талисманов осушат море. Корабли не сдвинутся с места, воинам придется спасаться на берегу, где вы вместе с супругом их переловите и уничтожите. Это будет полный разгром – ни одно колесо колесницы не вернется домой, даже пластинок от лат не останется.
С этими словами она забросила талисманы в морские глубины.
Меж тем китайские лазутчики прознали о том, что стряслось с Небесным наставником, и доложили командующему. Пришлось Саньбао снова обратился к Государеву советнику. Буддист немедля призвал на помощь бодхисаттв – защитников веры, кои освободили пленников из клетки-ловушки. Затем отправил депешу драконам четырех морей. Бодхисаттва Нагарджуна[467] принял послание Светозарного Будды и известил о том драконов. Те открыли Снежную залу Водного дворца и извлекли оттуда бесчисленное множество ледяных драконов, поручив им охранять водную поверхность и защищать море от осушения. Бодхисаттва также послал небожителя Вэй-то – проследить, чтобы в полночь небо покрыли дождевые тучи и облака.