даней белого риса и приказал сим ограничиться.
Начался роскошный пир. Впрочем, правитель не притронулся к мясным блюдам и на удивленный вопрос командующего о причине сего объяснил:
– Ничтожный не потребляет приготовленную на огне пищу, ибо сие ведет к засухе и неурожаю[491].
В ответ на удивленный возглас Саньбао «Быть того не может!» правитель продолжал:
– Есть у нас и другой строгий запрет. Я, ничтожный, не принимаю водяную баню, ибо сие вызывает обильные ливни и наводнение.
Командующий подивился:
– Что же, высочайший правитель ничего не ест и не моется?
– Я питаюсь только кашей и совершаю омовение в цветочной эссенции, – с достоинством отвечал раджа.
Тут Небесный наставник важно покивал, а командующий приказал одарить владыку церемониальной одеждой чиновника с приложенной дщицей, а также подвести к нему оседланного коня с дорогой сбруей. Правитель с поклоном поблагодарил, и вот тут-то командующий повелел привести Чэнь Цзуи. Вид связанного пленника напугал раджу – да так, что он словно язык проглотил.
Командующий спросил, ведомы ли правителю преступления Чэня в Китае и его бесчинства в Палембанге.
– Возможно, я кое-что упустил в самом начале, – промямлил раджа. – Что же теперь делать?!
Саньбао твердо заявил:
– Я полагаю доказанной его прошлую вину, не считая тех бед, что он принес вашему государству.
Адмирал не стал выслушивать мольбы Чэня, приказал палачу вывести того за ворота, отрубить голову и выставить на всеобщее устрашение. Приговор был исполнен. Раджа с поклоном поблагодарил командующего за то, что своим могуществом тот сумел избавить их страну от подобного злодея. Затем Саньбао призвал к себе Ши Цзиньцина, вручил ему богато украшенные парадные головной убор и пояс, а также назначил старостой-предводителем вместо Чэня, наказав: «Служите с душой, добросовестно!» Раджа и Ши, откланявшись, отбыли.
Корабли двинулись дальше, и только тогда господин Ван спросил у командующего, отчего Саньбао предчувствовал прибытие Чэнь Цзуи, ведь Ши Цзиньцин ни словом не обмолвился об этом. Флотоводец растолковал, что подобным личностям, жаждущим использовать служебное положение в корыстных целях, обычно не терпится первыми предстать перед вышестоящими и себя показать:
– Посему на посланной мной тигровой пластинке я приказал выбить слова «иных интересов не имеется». Прочтя их, Чэнь должен был еще больше раздухариться. Это ли для него не основание явиться безотлагательно?
Все восхитились проницательностью командующего. Однако Саньбао их остановил:
– Гораздо важнее выяснить у Небесного наставника, отчего тот дважды понимающе кивнул, когда раджа отказался от горячей пищи и сказал, что не омывается водой.
Даос признался, что разгадал сущность этого человека – «драконово семя»[492]. Командующий подхватил:
– Ясно, дракон боится огня, потому всё округ высыхает, зато ему по нраву вода, одним взглядом на нее он вызывает паводок.
Не успел договорить, как ординарец доложил, что правитель прислал с десяток джонок, доверху груженных хворостом и всякими овощами. Командующий приказал взять от всего половину, а остальное вернуть. Ординарец сообщил также, что недавно назначенный старостой Ши Цзиньцин тоже прислал четыре джонки со всякими дарами – там свиньи и бараны, куры и утки, вино и рис. Командующий утвердил:
– Возьмите от всякого товара понемногу, дабы выказать наши чувства.
С тем корабли двинулись дальше.
Прошло еще несколько дней. Меж тем наступил третий лунный месяц, все стали вспоминать красоты столицы, наслаждались окрестными пейзажами. По этому поводу сложены стихи:
Весну встречать богиня вышла,
Вблизи мосточка, где прелестен вид,
Щебечут иволги о том, что утро дивно,
А девы давнюю тоску несут под ивы.
Ординарец доложил, что впереди по берегу раскинулось какое-то государство. Из ставки последовал приказ опустить паруса, бросить якоря, причалить и, как обычно, разбить морской и сухопутный лагеря. Затем послали лазутчиков, кои вскоре вернулись и доложили, что застава сия весьма необычна. Все местные жители красивы и грациозны, брови очерчены четко, словно горы на весеннем пейзаже, глаза ясные, как прозрачные осенние воды.
– Ну, что же, – не удивился Саньбао, – во всякой местности у жителей свои особенности.
– Да это-то не всё. Черные волосы закручены в тугой узел, лица белые покрыты густым слоем пудры, – продолжали лазутчики.
– Повсюду по-своему прихорашиваются.
– А вот и еще чудеса. Бороды-усов нет, потому и губы алые обнажаются, зубки белые ровными рядами выстраиваются.
– Да уж, люди всякими рождаются.
– А вот уж совсем непонятно. Они, когда мочатся, на корточки присаживаются, струя льется, что вода из горного ручья, а волосья оттуда, будто трава с дамбы, свешиваются.
Тут и Саньбао растерялся:
– Не иначе как женщины?
Дозорные признались:
– Да мы и сами не поймем, вроде они.
Взгляните:
Взмокла под нарядами девичья краса,
Темной тучей, плетью ивы – волоса.
То ли фрейлины из лунного дворца,
То ль парящие снежинки в небесах.
Тут вставил свое слово командующий Ван:
– Судя по донесению, это Царство женщин.
– Означает ли сие, что в нем нет мужчин?! – поразился адмирал.
– Именно!
– Коли так, то каковы его особенности?
Лазутчики доложили, что в стране сей, как и повсюду, существуют и правитель, и сановники, военачальники и простолюдины. Саньбао решительно заявил, что в таком случае разумно и с них стребовать капитуляционную грамоту. Однако евнух Ма напомнил:
– Согласно конфуцианским законам, когда мужчина и женщина передают что-нибудь друг другу, им не положено соприкасаться. Посему лучше миновать сию местность.
– Мы – не имеющие равных в Поднебесной, наместники Неба, – процитировал Саньбао древних философов. – Ежели пройдем мимо, нас обвинят, что-де Царство женщин – и то не смогли покорить.
Командующий Ван рассудил:
– Всё одно не стоит начинать с военных действий. Пошлем толкового переговорщика, который четко растолкует, что, мол, ежели подадите вассальную грамоту, акт о капитуляции и пропуск через заставу, сие послужит ко взаимному ублаготворению.
Саньбао призадумался:
– А что ежели мне самому пойти на переговоры?
– Да оно бы и неплохо, только вот незадача: боюсь, как бы в отсутствие главного в лагере не стряслось беды, – встревожился командующий Ван.
– Не забравшись в логово тигра, не поймаешь тигренка. Все известные военачальники древности сражались в первых рядах. Буде возникнут какие военные проблемы, то ведь вы, господин Ван, остаетесь здесь.
– Коли так, не смею препятствовать.
Доблестный адмирал надолго задумался, а затем изложил план действий:
– На войне не возбраняются хитрости! Я пройду через заставу, переодевшись воительницей из здешних мест, иначе не пропустят. А как предстану пред правительницей, открою истинное лицо и растолкую, что к чему. Посмеет ли она, узрев самого главнокомандующего армией Южной династии, не повиноваться нашим требованиям?!
Господин Ван одобрил план.
И вот Саньбао закрутил волосы в тугой узел, надел короткую кофту, обернул нижнюю часть туловища куском яркой ткани, начистил наколенники и сел на коня. Проехав несколько ли, он увидел перед собой заставу. Стражницы – изящные, стройные, в руках барабаны из крокодильей кожи и пики из бетелевой пальмы, лица белые, будто пудреные, губы алые, как киноварью вымазаны. «Сколько странного в этом мире! – подумал Саньбао. – Такие красавицы, а не знают радостей брака. Сие не менее прискорбно, чем мое оскопление». Тут стражницы его окликнули. Будучи мусульманином, Чжэн Хэ знал кучу варварских наречий, посему не задумываясь назвался посланцем Государства беловолосых[493] и добавил, что шесть лет не посещал сие царство:
– У меня важное поручение к государыне, прошу поскорей доложить.
Стражница допрежь всего уведомила деву-военачальницу Ван Ляньин. Та подтвердила, что в самом деле от Государства беловолосых шесть лет не было вестей, и приказала пропустить госпожу. Саньбао приветствовал военачальницу на местном наречии, и та ответила:
– Мы и вправду много лет не встречались.
Саньбао подумал: «Сколь безмерно удачлив наш государь! Ведь я ляпнул первое, что на ум пришло, а оказалось, с ходу попал в точку – легко, словно иголкой проткнул лист бумаги». Дева повела мнимую гостью во дворец, оставила в приемной зале и отправилась докладывать государыне. Правительница милостиво дозволила принять посланницу. Военачальница вышла ее пригласить, да только та исчезла! Точнее, на ее месте стоял совсем другой человек – сановник-мужчина, да и одет он был не так, как жители ближних стран: в расшитом драконами парадном кафтане, подвязанном украшенным яшмой поясом, на голове шитая золотом шапка с узором в виде трех гор, на ногах черные парадные сапоги военачальника. Дева внимательно осмотрела его со всех сторон, удивилась и встревожилась. Саньбао уверил ее, что он и есть та самая посланница, коя просила встречи с государыней, только он прибыл не из Государства беловолосых, а является главнокомандующим огромной флотилии империи Великая Мин с материка Джамбудвипа:
– Флотилия сия послана императором Чжу Ди в Западный океан с целью умиротворить варваров и вернуть сокровище – нашу потомственную печать. Фамилия моя Чжэн, имя Хэ. Проплывая мимо ваших берегов, мы не имеем намерений посылать войско и наносить урон и разор вашему царству. Посему я лично явился к государыне, дабы получить вассальную грамоту, акт о капитуляции и пропуск через заставу. После того мы направимся в иные страны к удовольствию обеих сторон.
– Вы показали себя зело неискренним человеком, – рассердилась военачальница. – Отчего сразу не признались, что явились из Южной династии? Зачем придумали, будто прибыли из наших западных краев? Ведь я так и доложила государыне – как теперь сообщить ей иное?!