Ил. 13. Печать на вассальной грамоте
Засим посланники вручили список дани и даров, а командующий внимательно с ним ознакомился. В списке, помимо серебряных монет, значились: раковины каури – местные сваливают их в кучу и, когда мякоть моллюсков сгниет, промывают и продают в другие страны, где их используют как монеты; по десятку крупных рубинов, сапфиров, изумрудов и аквамаринов, а еще серая амбра, коя ценится как серебро; сотня кубков из скорлупы кокосового ореха, инкрустированных золотом и серебром и покрытых лаком; шали из тончайшего шелка и тканые золотой нитью головные платки, каждый стоимостью пять лян серебром: в богатых семьях мужчины делают из такой ткани чалму. А еще – много превосходного на вкус сушеного акульего мяса.
Командующий приказал распорядителю корабельных хранилищ принять дары. В ответ вручил князю шапку, церемониальное платье и дщицу для записей. А местным бунтарям наказал:
– Вы – старейшины, а учили государя дурному. Неужли вам неведомо, что Небо воздает за доброту и наказывает виновных, благоприятствует послушным и карает непокорных? Видали цейлонского короля в клетке?
Советники только кланялись и молили о пощаде. Командующий изрек:
– Вы еще не успели совершить преступление, посему не стану с вами разбираться и выносить приговор. Но с сего дня и впредь помните о существовании нашей Небесной династии, коей вы обязаны ежегодно приносить дань и признать себя ее вассалом. Таков порядок.
Старейшины снова били челом и уверяли, что отныне никогда не осмелятся чинить зло. Командующий приказал попотчевать прибывших вином и закусками – те поблагодарили и вернулись восвояси.
Корабли продолжили путь и вскоре добрались до Большого Коллама[109]. Заблаговременно отправленные туда военачальник евнух Хоу вместе с командиром левофланговой дивизии привели к адмиралу на поклон местного правителя и представили его:
– Сей князек явно постиг великие истины. Стоило вручить ему тигровую пластинку и произнести фразу «помимо сего, никаких неприятностей чинить не будем», он возликовал и отвесил восемь поклонов прямо перед пластинкой. Верно в древности сказано: строгий лик Сына Неба всегда пред тобой. Народ в сей стране невежественный, книг не читает, грамоте не обучен. Посему не способны составить никаких документов, а лишь подносят нам изделия местной продукции.
Командующий молвил:
– Ну что ж, ежели правитель – человек искренний, то достало его почтительности, а дары примем.
Он взглянул на список, дары оказались немудрящие: немного золотых монет, несколько десятков кусков шелковых, атласных тканей да набивного ситца[110], белого с синим фарфора. Значился там и черный перец, кокосовый да бетелевый орех, местная рыба.
Командующий принял подношение и одарил князя чиновничьей шапкой, церемониальным платьем и дощечкой для записи распоряжений, а также показал некоторые приемы поклонов придворного этикета. Князь поблагодарил и удалился.
Через несколько дней пути увидели еще какой-то город-государство, раскинувшийся у высоких гор на востоке и у безбрежного океана на западе, исчерченный шестью трактами с севера на юг. Стоило пристать к берегу, как отправленные ранее военачальник евнух Ван с командиром дивизии правого фланга Сюем Честнейшим поднялись на борт флагманского корабля и рассказали, что государство сие зовется Кочин[111], а правителя – он из династии Чола – на местном наречии почтительно величают кеили. На голове у него белая с желтым повязка, торс открыт, нижняя часть тела обмотана простой белой тканью, на талии вместо пояса цветастый платок, словно древнее украшение у китайских женщин. На расспросы о том, как живет простой народ, посланцы поведали:
– Люди делятся на пять варн[112]: первая – каста наяр[113], они княжеского рода, бреют голову, с шеи свисает священный шнур, это благородная аристократия; затем следуют мусульмане, за ними – четти[114], в их руках большие богатства; четвертая группа – клин[115], они занимаются ростовщичеством и торговлей, а самая низшая группа – мукува[116]. Эти живут в пещерах, мужчины и женщины ходят голые, прикрываясь спереди и сзади либо плетеной листвой, либо травой. Ежели встретят по дороге кого-то из высшей варны, обязаны тотчас сесть у обочины и дождаться, пока те пройдут.
Саньбао стал допытываться, каковы обычаи в стране, и командующий евнух Ван сообщил, что заморин исповедует буддизм, почитает слонов и коров. Соорудил храм со статуей Будды на постаменте, окруженном каменным водостоком, а рядом – колодец. По утрам звонит колокол, бьют барабаны, водой из колодца несколько раз омывают статую Будды, после чего все обступают ее и многократно кланяются. Есть еще почитающие буддизм йоги[117] – обычно уборщики в храмах, кои обзаводятся семьей, но не бреют голову и не расчесываются. Сплетенные волосы – по семь-восемь, а то и с десяток прядей – болтаются по спине. Тело натирают пеплом сожженного коровьего навоза, не прикрываются одеждой, а только привязывают к талии широкий стебель акации. Идут, дуют в ритуальную раковину шанкха[118], а сзади тащатся их жены. Тела сих ужасных созданий едва прикрыты куском ткани. Вот так и бредут они от двери к двери и просят подаяние. Сии обычаи весьма омерзительны.
Ил. 11. Шанкха – ритуальная раковина
Военачальник также сообщил, что климат в стране зело знойный, погода круглый год – как в Китае летом. В мае-июне сплошные дожди, улицы превращаются в реки, даже есть поговорка: полгода течет, полгода печет. Командующий осведомился о нраве правителя – покорный или строптивый. Евнух Ван подтвердил, что правитель при виде тигровой пластинки ни полсловечка не возразил:
– Зато трое из числа наяр и четверка четти явно замыслили что-то дурное. Однако заморин прикрикнул: «Пошто сеете смуту и навлекаете на меня беду? Хотите, чтобы я сидел в клетке супротив цейлонского короля?» Тут же приказал связать бунтовщиков и самолично привел их на суд командующего.
Адмирал повелел пригласить заморина. Войдя, тот поклонился, и Саньбао милостиво ответил на приветствие. Владыка передал вассальную и капитуляционную грамоты, и командующий зачитал предназначенную для него. В грамоте, в частности, говорилось: «…Мы живем далеко за морями – где нам разобраться, что есть добро, а что зло?.. Нынче согласие и мир воцаряются окрест, окончены многолетние воинственные танцы со щитами и перьями. Безгранично благодарны за установление мира и порядка».
Засим заморин передал список даров, и командующий воскликнул:
– Видя ваше искреннее расположение, не могу не ответить тем же.
И приказал распорядителю корабельных хранилищ принять дары. Помимо множества золотых и серебряных вещиц, наиболее ценными были: золоченная статуя Будды, свиток буддийской живописи, десять листьев дерева бодхи[119], четыре драгоценных жемчужины массой около четырех с половиной фэней[120] (их здесь продают за сто лян серебра) и четыре ветки кораллов. В тех краях богатеи нанимают мастеров, кои обтачивают кораллы, шлифуют и полируют до блеска, а затем продают по весу. Значилось в списке и пятьсот отрезов[121] набивного ситца.
Приняв дань, Саньбао одарил раджу церемониальной шапкой и одеждой, и тот, осчастливленный, с поклонами удалился.
Корабли меж тем продолжили путь.
Рис. 6. Карта навигации Чжэн Хэ от Ормуза до Каликута. Фрагмент карты Мао Куня, 1430 год
– В сих малых княжествах, к счастью, обошлось без осложнений, – подытожил командующий, – но впереди Каликут. Хорошо бы знать, куда подевался Ван Мин.
Сказывают, что Ван Мин, давно уже получивший приказ командующего, на военной джонке отправился в путь и через двадцать дней прибыл в Каликутское княжество[122].
Разузнав, что четверка магов целыми днями участвует в тренировке войска и готовится к военным действиям, он призадумался: «Маги строят козни, и у меня положение затруднительное. Коли не вручу вовремя официальное послание командующего, нарушу приказ, а вручу – от злодеев не укрыться, уж они-то меня не выпустят!» О, доблестный Ван Мин! В его смышленой голове созрел замечательный план.
На следующий день он распустил волосы – теперь они свободно ниспадали, одежду вывернул по образцу халата даосского монаха, взял в руки табличку и крупно написал: «Гадаю по иероглифам, общаюсь с Небесами», а внизу помельче в два ряда: «Порядок или смута, процветание или упадок, счастье или беда, бедствия или благополучие». Затем Ван Мин проворно пробрался на шумную торговую улицу и стал расхаживать там с видом самодовольным и чванливым. Время от времени он вытаскивал траву-невидимку – и вот его уж нет в толпе, спрятал траву – и снова идет по улице с важным видом. Благодаря подобным уловкам он привлек внимание местных мусульман, кои приняли его за сошедшего с небес святого: «Глянь-ка, он то есть, то нет его, эва!» Так минул день, за ним еще два – Ван Мин всё молчит. На третий день он почувствовал, что народ к нему расположился, и заговорил:
– Я, ничтожный, спустился из гротов восьми небесных бессмертных и оказался на вашей земле. Ежели желаете воспользоваться такой удачей и узнать свою судьбу, достало написать один иероглиф, и я предскажу всё, что вас ожидает. Не зря же я здесь оказался!