– Воины Южной династии привыкли к победам, других ни во что не ставят и полагают, что им расправиться с нашим царством – раз плюнуть. Как говорится, зазнавшаяся армия терпит поражение, презирающие противника обречены на гибель, – доказывал он.
Его поддержал военачальник Си:
– Солдат готовят тысячу дней ради одного сражения. Кроме того, армия Южной династии прошла длительный путь, изнурена походом, не стоит особо ее опасаться!
Си Морской Змей помчался вперед, княжеский сын позади, каждый со свои отрядом расположился лагерем. На следующий день в лагере Южной династии трижды забили барабаны, и на поле боя выехал морской генерал Чэнь Тан – громадный, плечи что два утеса, смуглый, как спелый финик, усы тигриные, шлем Тай Суя, поверх доспехов – узорчатый парчовый военный кафтан, перетянутый золотым поясом изящной работы, в руке – пика на длинном древке. Назвав себя, рявкнул:
– Мы предоставляем вам возможность испытать на себе просветительское воздействие нашего совершенного правителя, дабы вы перестали, следуя варварским обычаям, ходить с распущенными волосами и носить одежду с левым запа́хом. Вам понятно?
В ответ услыхал:
– Кончай болтать! Вассальные грамоты им нужны! Дожидайтесь! Скорее море высохнет и камни в порошок рассыплются!
Чэнь нацелил на врага свое длинное копье со змеевидным лезвием, тот выставил навстречу тяжеленную двузубую алебарду.
И началось – рубились насмерть, с размаху, наотмашь вверх, вниз. У Си оружие неудобное, малоподвижное, зато Чэнь ловко орудовал легким стальным копьем – его удары сыпались часто-часто, как дождевые капли. Противники сходились в смертельной схватке сотни раз, но не могли одолеть друг друга.
В бой с каждой из сторон вступили и другие воины, но победа не досталась никому.
Сказывают, что Саньбао собрал военный совет и призвал удальцов вступить в бой с туземными воителями:
– В случае удачи вас ждет немедленное повышение в ранге и должности.
Присутствующие молча уставились друг на друга. Военачальник евнух Ма с улыбкой подначивал:
– Неужто среди наших славных командиров не найдется героя, готового дать отпор сим дикарям?
Как говорится, потрешь камни – высечешь огонь, а без этого и дыма не получишь. Наконец вперед выступил командир Цзинь – тот самый бравый коротышка, что уже не раз одерживал победы. Саньбао, глянув на него, заколебался, но Цзинь его успокоил:
– Неужто не слыхали поговорку – комар и быка укусит, а колосс мыши испугается? Боюсь, ежели командующий станет отбирать героев по внешности, сие остудит пыл многих командиров.
Саньбао принялся было наставлять Цзиня:
– Тысячи поколений взирают на вас с почтением, многое зависит от ваших действий. Не действуйте сгоряча!
А тот в ответ:
– Вам, конечно, виднее, одначе древний воинский закон гласит: командира в армии не должны сковывать указы высочайшего. Скорость действий в бою я определю сам. Надеюсь, командующий не сочтет сие за дерзость.
Саньбао согласился:
– Мы определяем конечную цель, остальное на ваше усмотрение.
Цзинь поклонился и вышел. Адмирал приказал ординарцу отнести в дивизион сосуд с вином в форме барана[134] и налить Цзиню кубок до краев, дабы он поскорей отрубил недругу голову:
– Войско будет с нетерпением ждать его возвращения.
Ил. 5. Бронзовый сосуд для вина в форме барана
И Цзинь вышел на бой – росточком невелик, без лат и шлема, сидит на коне – ну точно тыковка. Военачальник Си взглянул на него и чуть не лопнул от смеха: «Видать, в Южной династии нет достойных воинов, коли мальцов генералами назначают! Да я его одним пальцем пополам переломлю! Жаль только, не удастся показать мое воинское искусство». И выкрикнул:
– Да ты не иначе как храмовый дух-соглядник! Как решился выйти супротив меня?
– Ах ты, пес вонючий! – рассвирепел Цзинь. – Да я командир дивизии той флотилии, что отправлена на Запад императором Великой Мин! Мяса-то в тебе много, да ты только и годишься, чтобы подставлять свои телеса под наши мечи да стрелы.
Си расхохотался:
– Ну, коротышка, язычок остер, даром что ростом мал. Да только комара-то веером пристукнули за то, что больно кусал. А что как я тебе сейчас язычок-то и подрежу?
Началась ожесточенная схватка, но ни в первый, ни на второй день ни одна сторона не одержала победу, хотя на помощь туземному военачальнику прискакал еще и княжеский сын.
Когда Цзинь вернулся в лагерь, командующий выразил свое недовольство и предложил выделить подмогу:
– Иначе отвага и дерзость у противника возрастут, и еще труднее будет добиться победы!
Тут-то Цзинь и признался, что он как раз и замыслил разжечь самодовольство местного командиришки, ублажить его честолюбие, дабы тот и думать забыл о возможной неудаче.
Вице-адмирал Ван улыбнулся:
– Всё в точности, как я и предполагал.
Командующий тоже всё понял, но, опасаясь, как бы подобные речи не просочились наружу, стал нарочито громко выговаривать Цзиню, будто тот занимается краснобайством и не в состоянии одержать победу:
– Только болтать горазд! Вытолкайте его из лагеря, да ворота заприте.
Ну, что же, на войне хитрости не возбраняются.
На другой день Цзинь, выехав на поле боя, намеренно допускал промахи: метнул в противника копье – а оно разломилось пополам, ударившись о здоровенную алебарду Си; метнул меч – и тот пополам. И вот тут-то Цзинь внезапно выхватил свой знаменитый тяжеленный трезубец и начал им размахивать – да так легко, словно дракон, вылетающий из пещеры, или дикий гусь, стремглав падающий на гладь озера. Подобные маневры не на шутку напугали противника:
– Кажись, я здорово оплошал! Не стоило пренебрегать этим коротышкой!
Недаром в древности сказано: коль сердце не волнуется – и тело повинуется. Си Морской Змей запаниковал, и вот уже его руки не слушаются, он растерялся, хотя еще горел желанием уничтожить противника. Метнул было палицу, но та накололась точнехонько на острие трезубца. Что тут скажешь – то ли Си был отмерян короткий век, то ли Цзиню суждена удача, только раздался треск, и палица раскололась пополам. Си совсем растерялся: как говорится, у заклинателя сдохла змея – стоит ли дальше стараться зазря? Он проглядел мастерский замах Цзиня, повернулся, и трезубец, освободившись от разломанной палицы, снес ему купол. А воины, лишившись командира, кинулись врассыпную спасать свои жизни.
Когда Цзинь вернулся с победой, закатили пир. Командующий Ван не скрыл, что заранее вычислил исход битвы, призвав на помощь разум и чувство справедливости:
– Генерал Цзинь ростом невысок, ста́тью не вышел – ясно, что противник будет презирать коротышку. Посему, исходя из военной стратегии Сунь-цзы, гласящей, что зазнавшийся воин проигрывает, презирающий врага гибнет, я предвидел победу славного Цзиня.
По окончании празднества Саньбао наградил генерала Цзиня серебряной пайцзой[135], положенной посланцам особого назначения, и отрезами шелка и атласа. Награды получили и все участвовавшие в операции генералы и старшие офицеры.
Меж тем принц составил план уничтожения флота Южной династии: выйти в море ночью на полтыще джонок, груженных зажигательными стрелами, самопалами и порохом, и, дождавшись благоприятного ветра, подпалить корабли противника. Однако Государев советник и Небесный наставник предупредили командующих о неблагоприятных предзнаменованиях, указующих на возгорание большого огня на воде, и те подготовились.
На зов Небесного наставника явились Божества ветра и дождя. Сначала, опустившись на колени, представились четверо богов ветра: в третьей луне – птичий[136], в пятой – прохладный[137], в восьмой – сквозняк под стрехой и в двенадцатой – зимний винный. Небесный наставник рассмеялся – он знал три первых ветра-пассата:
– А что значит винный?
– Вином прогоняют холод: выпьют пару чарок и согреются, – втолковал бог ветра.
Небесный наставник заметил:
– Не счесть, сколько тех, кого винный ветерок согревает. Ну да ладно!
И приказал всем четверым нынче ночью быть наизготове:
– Как настанет подходящий момент, я вас призову.
Следующими представились четверо богов дождей. Небесный наставник и их попросил начать действовать по сигналу, коим служило позвякивание таблички для заклинаний[138]. Как только местные джонки обрушили на китайские корабли шквал огня, по сигналу Небесного наставника боги ветров перебросили пламя на джонки, а боги дождя вызвали ливень, загасивший огонь на кораблях флотилии.
Делать нечего, пришлось джонкам повернуть назад. По возвращении обнаружилось, что семь из них сгорело, а восемь разбилось о волны.
И всё же Государев советник посоветовал принять особые меры предосторожности. Адмирал приказал командирам пяти эскадр и четырех дивизий держать войско в круглосуточной боеготовности. Он отдал команду двум сотникам левого и правого дозоров возглавить каждому по пятьдесят судов и патрулировать водное пространство, а чуть что – мигом докладывать. Адмирал также дал распоряжение двум опытным офицерам, в свое время охранявшим реки и переправу через Янцзы и Хуайхэ в районе Нанкина, взяв каждому по полторы сотни джонок с полутора сотней моряков в каждой, углубиться в гавань на расстояние не менее двадцати ли и расположиться в форме двух изогнутых рогов, установив таким образом морское заграждение от возможного нападения княжеского сынка с моря. А еще приказал командиру правого авангарда Лю Иню вместе с Ван Ляном во главе трех тысяч отборных воинов атаковать сухопутную заставу и закрепиться там, постоянно взаимодействуя с таким же мощным отрядом во главе с командиром левого авангарда Чжан Бо. Получив приказ, офицеры заняли позиции.