И вот уже во дворец князя поступают сообщения: два командира Южной династии во главе несметного числа воинов, словно железным обручем, сжали заставу с суши. Другой ординарец сообщил, что к водным воротам[139] на востоке от заставы приближается бесчисленное количество боевых кораблей противника, а ворота эти не охраняются.
Принц не растерялся:
– Действовать как лекарь: не торопясь лечить истоки болезни, но спешно исцелять внешние ее проявления. Также надобно поступить нынче с врагом. Позиция китайских судов у водных ворот не допускает их быстрого маневра, поэтому нам можно не суетиться. Зато у сухопутной заставы отряды Южной династии собраны в кулак и стремительны, тут наше промедление опасно. Посему приказываю двум морским атаманам, Хамичи и Шамока, каждому на ста джонках защищать вход в гавань через морские ворота, но пока укрыться за ними и не высовываться. Воины Южной династии сами истощат свои силы – применим тактику «заняв выжидательную позицию, выматывать врага». Пусть даже у них вырастут крылья – им не перелететь через наши заграждения. А мы тем временем вступим в решающую схватку с сухопутным противником.
Хамичи и Шамока погрузили на джонки свои отряды и наглухо перекрыли вход в морскую бухту.
Бои у заставы были ожесточенными, стрела Ван Ляна выбила глаз одному из генералов – князеву зятю по имени Халих.
Однако Халих и не думал сдаваться: «Ну, что же, в сухопутном бою противник оказалось удачлив. Как только сии радостные вести достигнут его морской обороны, там ослабят бдительность. Тут-то мы и прикажем обоим командирам наших морских отрядов, кои сейчас перекрывают вход в гавань, внезапно атаковать китайские суда».
На следующий день по сигналу рожков водные ворота распахнулись, туземные джонки вышли из гавани и выстроились чудовищной гидрой[140], преграждая китайским кораблям подходы к берегу.
– Эй, вы, варвары из Южной династии, – заорал один из местных командиров, стоя на носу джонки. – Как смеете стоять у нас на пути?
Он был уверен, что китайские суда не подготовились к нападению. Откуда ему знать, что сотники дозорных подразделений уже доложили в ставку Южной династии о приближении противника, да еще прибавили: «Вызывают на бой в форме дерзкой и оскорбительной!» Командиры в чине бацзун – Яо и Лян – отдали приказ выстроить суда в боевом порядке и провести перекличку командам. При этом офицер Лян заметил:
– У туземцев хорошие навыки ведения морского боя.
Его напарник Яо не согласился:
– Когда они выстроили джонки в боевые позиции, то голова и хвост оказались на огромном расстоянии друг от друга, что сильно затрудняет их взаимодействие.
Лян возразил, что вряд ли стоит недооценивать сие древнее боевое построение:
– Наша задача его поломать. Как? А вот так: ты со своим отрядом атакуешь головную диспозицию, я – хвост. Покажем им, что голова не способна защитить хвост, а хвост не в силах помочь голове. А нашим сотникам с их отборными отрядами прикажем ударить по центру. Получив такие повреждения, змея вряд ли выскользнет.
– Дельная мысль, – откликнулся Яо.
Тут же отдали приказ сотникам обоих дозоров двинуть джонки. По сигналу пушечного залпа и троекратной барабанной дроби все суда одновременно начали наступление.
Бой был в разгаре, когда одному из сотников – Лю Ину, человеку сметливому и толковому, – нежданно пришел в голову превосходный план. Он дал команду двадцати пяти дозорным судам выйти на открытое место и созвать с кораблей всех умеющих плавать моряков. Откликнулось не менее двух с половиной сотен. Каждому выдали по паре связок тростниковых или бамбуковых стеблей и приказали незаметно подплыть к местным джонкам и воткнуть пучки в руль каждой из них. Сказано – сделано. Даже сами китайские моряки не сообразили, зачем это, – где уж здешним воинам догадаться?!
Вот прозвучал сигнальный залп, и двадцать пять боевых кораблей встали поперек линии противника. В ход пошли не мечи и копья, не грабли и дубины, а зажигательные стрелы, огненные трубы-самопалы и пушки. Не успели отгреметь выстрелы, как по очередному сигналу еще двадцать пять китайских кораблей заслонили путь местным джонкам и обрушили на них огонь. Командиры Яо и Лян, видя, что джонки в центре построения противника загорелись, приказали расстрелять хвост и голову «гидры». Куда ни глянь – со всех сторон китайские суда мчатся по воде, как на крыльях. Туземцы, не выдержав натиска, приняли решение отходить – но что это? Пытаются двинуть руль вправо – он ни с места, дергают влево – не двигается. Рулевые аж ногами их пинают и вопят: «Лихо! Ой, лихо!» Не выдержав, один из местных командиров сгоряча пырнул ножом рулевого, потом еще одного, а третий взмолился:
– Сжальтесь! Понапрасну нас убиваете! Не наша вина в том, что рули ни с того, ни с сего заклинило!
Командир сам попробовал крутануть руль – тот и вправду не двинулся.
– Ох-ох-ох! – возопил он. – Это буддийский и даосский монахи с китайских кораблей своими страшными заклинаниями заколдовали наши джонки!
Обернувшись, он увидел, что к ним медленно, но неотвратимо приближаются китайские корабли. Впереди на небольшом суденышке, на расстоянии не более трех чжан, стоял сотник Лю – вот он вытащил копье и одним прыжком оказался на борту джонки. Туземный командир понял, что с таким противником ему не справиться, и решил схорониться в трюме, но копье Лю пронзило его левую ногу, и он рухнул на палубу. Вдохновленные сим геройским поступком, командиры Яо и Лян тоже запрыгнули на палубу джонки и взяли в плен поверженного супостата. Второй туземный командир пришел в смятение: продолжать бой – силы не равны, повернуть джонку назад – руль не позволяет. В полной растерянности он бросился к борту, готовый прыгнуть в воду, но Яо с криком «Куда, пес чужеземный?» нагнал его, выхватил меч и разрубил пополам. Остальные местные воины уже не оказывали сопротивления: кого пленили, кого прикончили на месте, сколько всего – и не сосчитать, не многим удалось скрыться в воде и доплыть до берега. Вот это подвиг так подвиг – одного вражеского командира поймали, другого уничтожили, захватили три сотни джонок, и это не считая убитых и полоненных рядовых воинов!
Сказывают, что сотник Чжан Гай – тот, чьи суда стояли поперек туловища гидры, – заботясь о взаимодействии с другими отрядами, отправил лодку к водным вратам разузнать, как обстоят дела. Вернувшись, те доложили о подвиге Лю Ина, и Чжан приуныл: «Мы с ним в одном чине, оба несли дозор. И вот он совершил геройское деяние, а я остался ни с чем. Как покажусь на глаза военачальникам?» Он немедля приказал двум с половиной сотням своих бойцов устроить засаду в зарослях на берегу, выловить тех воинов разбитой местной армии, кои пытались выбраться на сушу, и переправить всех в ставку.
Командиров, доставивших пленных, главнокомандующий на радостях велел щедро наградить. Больше всего, конечно, досталось Лю Ину. Засим адмирал приказал отрубить голову морскому атаману и выставить на шесте с надписью: «Такое наказание ждет всякого, кто осмелится оказать сопротивление». Саньбао приказал так же поступить с остальными пленниками. Командующий Ван попросил дозволения высказать свое мнение:
– Все эти местные олухи – что скотина неразумная, они не стоят официальной казни. Вот местный владыка, принц, военачальник – они действительно те, кто сознательно оказал сопротивление. А эти воины лишь выполняли приказ, не смея ослушаться. Сжальтесь, к чему убивать безвинных! Лучше их отпустить, пусть донесут молву об этом до своего повелителя. Может, сие его образумит, и он покорится. Милосердие – в любви ко всему живому, одинаково рожденному меж небом и землей: сего достаточно, дабы явить миру мощь Китая. Что думает об этом почтеннейший господин?
– Справедливо! – согласно закивал Саньбао. И обратился к пленным: – Памятуя о том, что все вы живые существа, у меня рука не поднимется лишить вас жизни. Доложите о случившемся своему повелителю и убедите незамедлительно покориться. Нынче я вас отпускаю. Вы хоть понимаете – это всё одно, что предоставить вам ссуду без залога?
Со слезами на глазах пленники пали ниц и принялись отбивать земные поклоны:
– Все мы достойны смерти, а высокочтимый господин даровал нам жизнь. Впредь будем почитать его, как дети и внуки почитают предков.
Они пообещали передать правителю сказанное командующим слово в слово и добавили:
– А уж коли владыка не прислушается и двинет войско против Звездного батюшки, мы скорей покончим с собой, чем повернем против вас оружие. Нет того, чего бы мы не свершили в стремлении отплатить за милость вашу!
Командующий приказал угостить каждого из них кубком вина, дабы успокоить после пережитого, а затем пленники поспешили восвояси.
Представ пред правителем, воины рассказали, как адмирал чужеземной флотилии пожелал их казнить, а другой командир по фамилии Ван заступился, как их угощали вином, отпустили и что велели передать князю. Тот молча их выслушал, обдумывая необходимость капитуляции. А принц вскочил и заорал:
– Пустая болтовня! Ах вы, псы недобитые! Вчера не хватило отваги стоять до конца, а нынче не смогли достойно умереть за свою страну! Бежали, как трусы! Да вы заслуживаете десяти тысяч смертей! Как смеете здесь языком трепать и речи этих южан проповедовать!
– Они верно говорят. Что ты на них накинулся? – отрезал князь.
– Государь-батюшка, вы не знаете коварных вояк из Южной династии! Наши людишки повелись на подкуп. Как можно принять такие условия?! Это не более чем хитрый расчет – они сладкими речами охмурили сих псов недобитых, опоили вином да вкусно накормили, дабы те набрехали нам тут, сколь милостив их военачальник. Коли мы так легко сдадимся, неужто не выставим себя на посмешище перед соседними странами?! Кроме того, при той ненависти, кою пришлецы к нам питают, думаете, они так легко отступят?