Султан счел доводы разумными и отправил министра вместе с военачальником всё поточнее разузнать.
Всадники выехали за городские ворота, где столкнулись с отрядом командира Лэя. Тот возгласил:
– Согласно эдикту императора Великой Мин, наша флотилия отправилась в путь, дабы умиротворить варваров и найти драгоценность. Иных причин не имеется. Сия тигровая пластинка – доказательство тому.
Главный министр поспешил ответить, что в их малом государстве нет никаких чужих драгоценностей. Лэй настаивал, что и в таком случае следует предоставить вассальную грамоту, акт о капитуляции и пропуск через заставу.
– Что всё это значит? – забеспокоился министр.
Командир Лэй снова заверил, что у флотилии нет иных целей, кроме указанных. Министр прочел документ, удостоверился, что в нем отсутствуют тайные замыслы, и попросил гостей потерпеть, пока он доложит обо всём своему повелителю.
Воротясь во дворец, министр передал султану тигровую пластинку и слово в слово растолковал ее текст, после чего владыка изрек:
– Малое государство служит великому, таков закон вещей.
Он приказал военачальнику немедля передать гостям, мол, султан им кланяется и не далее чем на следующий день доставит запрошенные документы и поднесет дары. Юцзи Лэй вместе с местным военачальником вернулись на корабль и доложили Саньбао, чем тот остался зело доволен.
На другой день султан отправил на флагманский корабль главного министра. Допрежь всего вельможа вручил вассальную грамоту для императора, кою командующий передал ординарцу, а затем и акт о капитуляции. Адмирал сорвал печать и прочел текст. В грамоте султан в самой изысканной форме выражал почтение и преданность императору Чжу. По окончании чтения главный министр передал дары. Командующий приказал распорядителю корабельных хранилищ принять их, а сам ознакомился со списком. Среди прочего значились изделия из драгоценных камней: яшмовая регалия с изображением тигра, два десятка связок дивных розовых кораллов; десяток вырезанных из прекрасного драгоценного агата фигурок людей и животных; не менее доу округлого и белоснежного жемчуга (были там и дорогущие жемчужины «драконий глаз»); немало разноцветных драгоценных камней, сто кусков белоснежного горного кварца (обиходное название – горный хрусталь, он столь твердый, что даже нож не оставляет на нем следов, а сам сверкающий и прозрачный, словно чистая вод). Был и занавес длиной в несколько десятков ли из тончайшего шелка с дивной цветной росписью[160]; шали из хлопковой ткани грубого плетения, толстые ворсистые шерстяные ковры, а еще по сотне отрезов редкостных местных тканей[161]: узорчатого шелка, алой златотканой парчи чандери[162] и белой кисеи[163] – тончайшей, как прозрачная бумага для новогодних посланий; плотный и прочный хади[164], знаменитый муслин[165] и батист, ткань из хлопка, украшенная нанесенным вручную рисунком (ее используют для чалмы), плотный ворсистый хлопчатобумажный бархат и тафта.
Ил. 6. Паттачитра – индийская роспись по ткани
Помимо сего, в списке значились еще по десятку великолепных скакунов (ценой в тысячу золотых), верблюдов и зебр. Саньбао воскликнул:
– Даров с избытком. Не смеем принять столько!
– Не стоит благодарности! Затрудним вас просьбой передать наши подношения Небесному императору. А еще милостиво просим главнокомандующего выбрать благоприятный день, снизойти до посещения нашего родного края, дабы предоставить нам возможность еще раз выразить искреннюю признательность.
– Поблагодарите владыку, одначе нам пора в путь.
– Ваш покорный слуга лишь выражает пожелания султана. Прошу не отказывать, имею честь кланяться в ожидании вашего согласия.
– Передайте султану скромные ответные подношения, с тем можете возвращаться.
– Не смею! Молю командующего снизойти до встречи с владыкой.
На следующий день сопровождать гостей ко дворцу султана прибыл второй министр с тысячным отрядом всадников в пышных одеяниях. Оба командующих флотилии двинулись в путь еще и с собственной стражей из нескольких сот воинов. У речного порта Сонаргаон их встречал высланный султаном и возглавляемый военачальником еще один почетный эскорт из тысячи воинов на слонах и лошадях, груженных дарами – отрезами атласа, шелка и прочим. По прибытии ко дворцу[166] увидели выстроившиеся по обеим сторонам ворот ровными рядами тысячи всадников – все, как на подбор, рослые молодцы в шлемах и латах, с мечами, копьями, луками и стрелами. Султан лично вышел встречать гостей за ворота и, согласно высокому церемониалу эпохи Мин, отвесил пять коленопреклоненных и три земных поклона[167].
Внутри дворцовых ворот слева и справа тянулись крытые каменные галереи, вдоль коих на слонах восседала сотня могучих воинов с плетьми в руках – они дули в металлические флейты, что придавало им вид величественный и устрашающий. Ступени дворца украшали сотни опахал и зонтов из павлиньих перьев – дивной красоты и тончайшей работы. Внутри дворца с плоской крышей располагались девять залов, в центре каждого – медные колонны, украшенные цветами, птицами и зверями, всё из чистого золота, а полы вымощены декоративными плитами с изображением драконов и фениксов.
По обе стороны тронного зала выстроились по сотне воинов с жезлами в руках – у кого золотые, у кого серебряные. Прозвучали медные флейты, и два десятка воинов с серебряными жезлами в знак высочайшего преклонения ползком на коленях сопроводили гостей до середины зала, выкрикивая что-то через каждые пять шагов. Снова запели флейты, и два десятка воинов с золотыми жезлами точно так же ползком на коленях сопроводили гостей далее к трону. Полы в зале были покрыты красными шерстяными коврами.
Султан приветствовал гостей земным поклоном. По окончании церемонии встречи он пригласил командующих занять места на сиденьях, богато инкрустированных буддийскими символами. Саньбао предложил султану сесть рядом с ним и командующим Ваном. Весьма польщенный учтивостью гостей, правитель распорядился приступить к пиршеству и самолично оказал военачальникам самый радушный прием. И чего там только не было! Гостей потчевали жареной бараниной и всевозможными дарами моря, поили местными винами изысканного вкуса и аромата – всего не перечесть. Сам султан не сделал ни глотка вина, но, не желая нарушить этикет, держал в руках бокал с розовой цветочной эссенцией и медовухой.
Три дня длилось нескончаемое празднество. На командующих произвели огромное впечатление и богатства, и почтительность султана. По окончании пира хозяин преподнес адмиралу шлем, латы, кушак, дивный кувшин и поднос с набором из пяти чарок, меч с ножнами, лук со стрелами, пращу – всё из чистого золота! Даже завязки на шлеме были из золотых нитей. И добавил ко всему верительную бирку – покрытую красным лаком золотую пайцзу с золотыми письменами. Вице-адмиралу Вану вручили подобные же дары, но из серебра. Оба с благодарностью их приняли. Главные советники султана угощали высший командный состав, после чего также вручили дары – каждому генералу по золотому и серебряному колокольцу, отрезы атласа и тонкого шелка, длинные парадные халаты. Местный военачальник выставил угощенье воинам и одарил всякого сотней серебряных монет и десятком тканых шелковой нитью полотенец. Подобная щедрость умилила командующих, и на радостях они передали привезенные из Китая ответные дары, кои султан и приближенные с благодарностью приняли. Султан с почетным эскортом из несметного количества воинов верхом на слонах и лошадях сопроводил гостей до кораблей.
Поднявшись на борт флагманского судна, люди султана доставили еще и дары местной земли – сто даней риса первого урожая, по несколько десятков даней имбиря, лука, дынь и всяческих фруктов; кокосового вина[168], рисовой и ячменной водки, настойки из водяного ореха чилим – каждой по полсотни кувшинов, а еще кур, гусей, уток, свиней, баранов – каждой твари по сотне, а то и более; огромный, как ковш, приторно сладкий и красивый джекфрут, кисловатый, но очень вкусный индийский крыжовник амла[169], несметное количество засахаренных и обычных фруктов и овощей.
Саньбао принялся было вежливо отказываться от подобного изобилия, но султан убедил его, что сие всего лишь плоды местной земли, коими могут полакомиться моряки. Оценив церемонность правителя, адмирал принял дары. Затем и он в свою очередь закатил пир на корабле и три дня потчевал султана. После чего правитель вернулся восвояси, а адмирал дал сигнал к отплытию, заметив при этом:
– С тех пор как отправились в плавание, впервые узрели столь богатое и благопристойное государство.
Командующий Ван заверил, что впереди все страны таковы.
– Ну, что ж, поплывем не спеша, и да помогут нам небесные силы! – воскликнул Саньбао.
Незаметно пролетели десять дней, и ординарец доложил, что впереди показалось государство:
– Вдали на берегу виднеются нагромождения камней, вроде городской стены, за ней смутно встают очертания каких-то построек.
Командующий отдал приказ пришвартоваться и послать лазутчиков. Затем отдал привычные распоряжения: командирам четырех эскадр высадить войска на берег и разбить лагерь, а командирам дивизий – выставить морское заграждение. Левый и правый авангарды получили приказ создать сухопутные укрепления в форме рога; командирам летучих отрядов было велено нести дозорную службу на случай неожиданного нападения, а генералам – командующим морскими подразделениями – вести постоянное наблюдение и принять меры предосторожности.