Только теперь Ван Мин, наконец, смог отправиться в обратный путь через тот же подземный схрон и со всеми подробностями доложить командующему о том, что с ним приключилось в городе под названием Ормуз, – о представлении с шестами, Лотосовом троне с Буддой и о событиях в мечети.
– Где ты всему этому научился? – подивился командующий.
Ван Мин признался, что магией увлекалась вся его семья, и он усвоил ее с самого детства.
– Отменно, отменно! – похвалил командующий. – И какой же прием они собираются нам оказать?
Ван Мин в деталях расписал, какие почести готовит эмир.
– Почтительное отношение к нам обоих сих государств – полностью твоя заслуга, – отметил Саньбао.
На что Ван Мин скромно отвечал:
– Да какие там заслуги, просто сие гораздо приятней, чем принуждать и запугивать, как в Ласе.
Не успел договорить, как к флотилии приблизились суда, на коих прибыли местные гражданские чины для почетного сопровождения. Они представились адмиралу, и тот приказал:
– Плывите вперед, наши корабли последуют за вами.
Корабли-сокровищницы вошли в бухту, а там на берегу их уже встречал местный военачальник с двумя сотнями гвардейцев на отменных скакунах в полной боевой выкладке: мечи, пики, луки – всё при них.
Адмирал заметил:
– Да это хорошо вооруженное государство! Лишь благодаря силе и сноровке Ван Мина нам устроили такую встречу.
На что тот отчеканил:
– Возблагодарим счастливую звезду императорского дома и могущество нашего военачальника!
Тем временем навстречу выехал сам эмир в сопровождении пышной свиты – слева гражданские, справа военные чины, и все поклонами приветствовали главнокомандующего. Эмир держался с достоинством, попусту не улыбался и не болтал. Командующий тоже выказал уважение и обошелся с ним весьма любезно. Правитель первым покинул корабль, а приближенные задержались, дабы расспросить, чего, собственно, надобно флотилии. Командующий распорядился вручить им тигровую пластинку для правителя и лично четко всё растолковал во избежание появления у того любых подозрений.
Когда эмир ознакомился с доставленным во дворец посланием и уверился, что у флотилии нет никаких чрезмерных запросов, он приказал без промедления начертать грамоты и подготовить дань и подношения. После чего устроил для командующих пир, кой длился три дня. Перед тем, как гости покинули дворец, эмир вручил им вассальную грамоту для императора, акт о капитуляции, а также дары.
В грамоте эмира Ормуза[217]содержались принятые в Китае формулы почтения и преданности.
Окончив чтение документа, адмирал заявил:
– Совершенный человек скромен и уступчив, с поклоном принимаю сей документ.
Эмир приказал приближенным внести подношения. Саньбао было остановил его:
– Грамот достаточно, ни к чему затруднять себя дарами.
Эмир воспротивился:
– Сии дары весьма скромные, нынче осмелюсь обременить вас их доставкой к императорскому двору. Впоследствии отправим еще и посланника по особым поручениям, дабы выразить наш пиетет пред императором.
Видя, сколь достойный и соблюдающий церемонии человек перед ним, командующий почувствовал себя не вправе отказаться от подношений, и рек:
– Буде мы удостоились особого расположения с вашей стороны, не смеем проявить неучтивость. Обеспокоим вас просьбой загрузить дары на корабли, а пока позвольте ознакомиться со списком.
Там значились редкостные животные: по паре львов, единорогов, узорчатых зебр, похожих на осликов, и ориксов – саблерогих аравийских антилоп. Были там и ящеры-панголины – сплошь покрытые панцирем, размером с кошку или собаку и с повадками хамелеона: стоит кому-то из крупных хищников глянуть в их сторону, они тотчас пригибаются к земле и сливаются с ней, меняя окраску. А еще по десятку страусов, породистых скакунов и особых козлов, коих там специально разводят для боев: длинная шерсть передней части туловища волочится по земле, а задняя часть – словно ножницами выстрижена.
Далее перечислялись нефритовые изделия: по паре подголовников, больших блюд, кувшинов для вина с десятком чарок, десяток прекрасных ваз; пара мастерски сработанных фигурок восьми даосских святых и сотня фигурок нефритовых красавиц – глаза, брови, ничто не забыто; по паре нефритовых львов и единорогов, а драконов и тигров – десять пар. Камней драгоценных: по три огромных алых рубина, темно-синих сапфира и желтых топаза, полсотни крупных жемчужин[218] величиной с плод «драконий глаз», десять пар балас-рубинов, два десятка пар первосортных темно-зеленых изумрудов и две пары обычных изумрудов, камень «кошачий глаз», десяток громадных веток кораллов, а еще янтарь множества разных оттенков, в том числе «черный янтарь» – гагат. Дальше значилась посуда из цветного хрусталя, ковры, полотенца из тончайшего шелка, парча, тюль, вуаль, знаменитая сакала[219] и еще множество разных тканей. Всё это с трудом погрузили на корабли.
Просмотрев список, командующий возгласил:
– Мы бесконечно благодарны за подношения и благорасположение.
На что эмир отвечал:
– Разве дело в дарах и этикете? Мы испытываем невыразимый трепет и смущенье.
После чего Саньбао повелел доставить правителю ответные дары и отдал команду к отплытию. Эмир и адмирал расстались, испытывая друг к другу самое доброе расположение.
Как только корабли отплыли, Ван Мин снова вызвался отправиться на разведку, но Небесный наставник его остановил и пояснил, что прошедшей ночью сжег заклинания на кончике меча и прозрел, что впереди флотилию ждет беда. Командующий поддержал его и сказал, что в таком случае Ван Мину лучше остаться на корабле. Храбрец настаивал:
– Обещаю действовать по обстановке, ежели возможно – двинусь дальше, а почую беду – вернусь.
Адмирал согласился, но предупредил:
– Помни, что малейший промах нанесет ущерб нашей стране.
Сказывают, что при попутном ветре суда шли несколько дней, пока впередсмотрящий не доложил, что по курсу показались городские стены, – верно, это новое государство. Командующий пригласил даосского и буддийского монахов посовещаться. Небесный наставник напомнил о своем гадании, а Государев советник сообщил, что узрел взвивающийся к небу белый дымок, – сие означает пребывание в данной местности бесовских сил и злобных магов:
– Следует проявить крайнюю осторожность.
Военачальник евнух Ма предложил пройти мимо берегов не останавливаясь, но адмирал возразил:
– Как говаривали древние, стоит ли при возведении высокой горы не досыпать корзинку земли?
И приказал без спешки разбить сухопутный лагерь и организовать морское заграждение.
Как только все приготовления были закончены, Саньбао послал лазутчиков, пообещав каждому полсотни лян серебром. Как говорится, коль вознагражденье не пустяк – всегда найдется и смельчак. Те сразу и отправились. Возвратились в тот же день к вечеру и доложили, что это Царство среброглазых, а называется оно так потому, что белки глаз у жителей светлые, словно серебряные, а на них точечка – зрачок-не-зрачок, но они всё же зрячие:
– Страна расположена у горы под названием Баолинь[220] – «Лес сокровищ», и на каждом склоне они особые. На одном – розовая соль[221], кою местные жители молотами отбивают от скалы кусками весом триста-пятьсот цзиней и затем измельчают в пищу, а еще вырезают из соляных пластов разные плошки-миски и хранят в них пищу, тогда ее и солить не надобно. А другой склон весь алый от киновари-вермильон[222]; на третьем – «белый нефрит», как называют известь, ей обмазывают стены жилищ, – тогда ни дождь, ни ветер их не повредят; четвертый склон весь желтый от куркумы, ею красят ткани. Местный правитель назначил четверых уполномоченных, ответственных за охрану каждого склона. А еще к горе постоянно прибывают суда для закупки здешнего товара, коим затем торгуют в разных странах. Это и есть четыре сокровища сего царства-государства.
Командующий вспомнил, что в Ормузе тоже была подобная гора, но лазутчики пояснили, что та гора была не более нескольких десятков ли в окружности, а нынешняя – несколько сотен ли. Они добавили, что видели и город, со всех сторон окруженный каменной стеной и протоками, впадающими в воды гавани:
– К востоку находится таможенная застава.
Лазутчики также доложили, что в стране есть военачальник по прозвищу Байлиин – Гусь Перелетный: он столь ловко орудует парными мечами, что те летают, словно крылья птицы. Его супруга – тоже опасная воительница: скачет на коне аки вихрь, всё сметая на пути; кто встанет поперек – того зацепит и на куски изрубит своим волшебным алым лассо с множеством крючков. Есть среди помощников военачальника и даосский монах, восседающий на черном быке и владеющий волшебной дудочкой-талисманом.
Пока длилось обсуждение, ординарец доложил, что местный военачальник на боевом коне с мечами в руках расположил свое войско лагерем за воротами заставы и вызывает на бой «варваров из Срединной империи».
Адмирал приказал трое суток не отвечать на вызов, а в течение последующих трех дней начинать сражение только по получении от него верительной стрелы с приказом[223] и самовольно ничего не предпринимать. И вот, наконец, на четвертый день командующий послал командиру авангардной эскадры приказ выступать, снабдив его странной припиской: «Поражение позволительно, победа недопустима».
Один за другим в бой с местным военачальником вступали китайские командиры, но, повинуясь приказу, каждый раз покидали поле битвы, не завершив сражение, им даже запрещалось брать с собой огнестрельное оружие. Почему? А вот почему: древняя стратегия Сунь-цзы учит держать врага в неведении, не давая подготовиться: «бей, когда он не ждет, наноси удар, когда он не готов»