– Ну, будь по-вашему.
К вечеру ординарцы доложили, что городские ворота накрепко заперты и по всему городу развешаны флаги:
– Что бы это значило?
Саньбао растолковал сие так:
– Что поделаешь! Всяк по-своему защищает город. Вот ежели завтра не подадут капитуляционную грамоту, тогда и будем думать, как поступить.
Командующие устроили пиршество, пригласили Небесного наставника и Государева советника, все наслаждались – кто скоромным, кто постным. Четверо военачальников из евнухов пировали каждый на своем корабле, как и командиры эскадр. После нескольких чарок Саньбао возгласил:
– Как сказано у древних, в военном лагере не повеселишься, пусть хотя бы гвардейцы из ставки исполнят танец с мечами и с поднесением заздравных кубков.
И вот уже воины выстроились рядами, и мечами помахали, и кубки поднесли. Затем Саньбао приказал отобрать в батальонах умелых певцов для вдохновенных песнопений. Пришли и певцы – выстроились, спели, поднесли заздравные чаши. А адмирал всё не унимался:
– А есть ли такие, кто знает песни царства Чу? – И напомнил: – В давние времена ханьский правитель[235] окружил Сян Юя, тот ночью услыхал песни царства Чу, но меч уже был выхвачен.
Тут же нашелся воин, назвавшийся потомственным военным:
– Жил я слева от моста через реку Уцзян[236], там с детства из уст в уста передавались песни царства Чу. Не соблаговолит ли господин послушать?
– Ежели голос позволяет – спой, хотя содержание не имеет к тебе отношения, – улыбнулся Саньбао.
И воин затянул:
О, гора Тайшань, курган земли,
О, морская даль и сирый челн!
Мне б вернуться к окунькам домашним сладким,
Но я – чуский узник[237] в колпаке ученом.
Лишь песня смолкла, командующий воскликнул:
– У нас в ушах всегда звучат напевы царства Чу, навевающие думы о родном крае. Так поднимем чарки!
Не успев ее осушить, Саньбао пожаловался на боли в животе, после чего у него началась рвота, как при холере, и адмиралу пришлось откланяться:
– Вице-адмирал Ван останется за хозяина. Прошу обоих наставников не покидать пир. Мне неможется, полежу малость и снова буду с вами.
Буддийский и даосский монахи испросили разрешения покинуть празднество, но Саньбао воскликнул:
– Нынче ночь веселья! Продолжайте песни и пляски, всё должно идти своим чередом, как положено круговороту вещей. Завтра вернусь и тоже буду наслаждаться. Одначе, ежели по возвращении хоть одного не досчитаюсь, виновный понесет наказание по законам военного времени.
Отдав распоряжения, доблестный адмирал отбыл.
Пированье возобновилось, вино лилось рекой.
Командующий то и дело присылал гонцов с настойчивой просьбой оставаться и угощаться, с приказом к певцам и танцорам продолжать показывать свое мастерство.
И так все пили-ели, пели да плясали до рассвета. И только поутру ординарец передал от адмирала приглашение оставшимся почтенным господам во искупление его вины за небрежение ночным застольем продолжить торжество во дворце.
Командующий Ван не поверил своим ушам и только нашелся спросить, где же находится адмирал. Ординарец доложил, что адмирал среди ночи отправился в город и ноне приглашает мудрейших на почестный пир у султана Адена. Ван только руками развел:
– Обычные люди не способны постичь хитроумные замыслы и тонкие расчеты главнокомандующего.
Военачальники отправились во дворец. Саньбао встретил их словами:
– Прошу простить, что вечор вас покинул! – И раскрыл свой замысел: – У меня накануне появилась одна задумка. Памятуя о том, что войско местного правителя не столь велико, я порешил обратить его в бегство испытанным способом «чуских напевов». Иными словами, под сим прикрытием избежать возможных неверных шагов. Султан прислал ко мне посланника с приветствием – я в ответ отправил к нему своего генерала. Обычный обмен любезностями, ничего подозрительного, не так ли? По моему приказанию бригадный генерал Чжоу Юаньтай надел костюм важного сановника – парадная шляпа, украшенный яшмой пояс, а под одеждой – тонкие латы и острый меч. Его сопровождал переодетый ординарцем командир арьергардной дивизии генерал У Чэн, вставший на страже у дворцовых ворот. За каждыми из четырех городских ворот спрятались наши командиры в ранге юцзи, а на учебном плацу – еще двое командующих морскими подразделениями и двое офицеров-юцзи. Все в боевой готовности ожидали сигнального ружейного залпа. Генерал Чжоу, завершив переговоры, сделал вид, что собрался уходить, а сам неожиданно схватил султана. Приближенные выступили вперед, желая его защитить, но Чжоу выхватил меч и закричал: «Эй, вы! Жизнь султана в моих руках! Повинуетесь – вас ждет удача, воспротивитесь – пеняйте на себя». Грозный окрик послужил сигналом для командира У Чэна, кой тут же дал ружейный залп. Офицеры-юцзи, прятавшиеся за городскими воротами, убили стражей, и наши отряды ворвались в город. А та четверка командиров, что скрывалась на военном плацу, прокладывая путь мечами, захватила и связала четверых местных военачальников. К моменту моего прибытия в город операция была удачно завершена, все ждали дальнейших распоряжений. Одначе мне не хотелось бы принимать решение единолично, прошу командующего Вана присоединиться, – закончил Саньбао свой рассказ.
Ван покачал головой:
– То-то адмирал меня высмеял, когда я заикнулся о необходимости объединить усилия, – мол, собираюсь резать кур ножом для забивания коров.
– Прошу простить, ничего не поделаешь: военная тайна – вещь серьезная, – оправдывался Саньбао.
Адмирал приказал пригласить султана. Тот вошел, командующий Ван встретил его, как положено по этикету, что весьма обрадовало гостя. После этого Ван обратился к правителю:
– Султан, ваша страна расположена далеко в Западном океане, посему вам неведомы различия между китайцами и инородцами. Исстари инородцы подчиняются Китаю, как дети отцу, – таков закон природы. Вчера вы прислали на корабль вместо себя военачальника. Вам что, неизвестны правила этикета? И этот ваш вояка болтал невесть что, не соблюдая никаких церемоний. Пришлось адмиралу преподать вам урок. Ведомо ли вам, что в то же время наш командующий входит в ваше положение и желает уберечь вас от беды?
Султан поспешно заверил:
– Я, ничтожный, всё понимаю и уже имел честь нижайше просить господина адмирала потерпеть несколько дней, пока будет составлена вассальная грамота и подготовлены дары. И ежели просрочу хоть денек, пусть адмирал обагрит меч моей кровью, я не взропщу на справедливое возмездие.
Командующие милостиво согласились, любезно обошлись с султаном, отпустили захваченных в плен местных военачальников, а после застолья отозвали войска и вернулись на корабли.
Не успели расположиться, как перед командующими бухнулся на колени глава военной администрации:
– Мы давно покинули столицу, щедро раздавали награды, а нынче в казне не хватает денег на довольствие войску.
Главнокомандующий стал допытываться:
– Честно ли расходовались средства?
– Да кто же решится на растрату? Ведь в законе есть на то статья.
– И сколько денег осталось?
– Согласно вчерашней проверке, не более тысячи двухсот лян серебром.
– Полагаю, сего достаточно.
Командующий Ван не согласился:
– Так ведь сколько у нас кораблей и воинов!? Как говорится, прежде чем двинуть войско в бой, готовь провиант и фураж с собой. Сколько можно закупить на тысячу с лишним лян серебра? Надо помнить, что щедрая награда – храбрецу радость, а без нее кто же будет выкладываться? На какое вознаграждение хватит этих денег?
– Провианта и фуража у нас в избытке! – воскликнул Саньбао.
– Путь далек: ежели недостанет, пополнить неоткуда, – настаивал Ван.
Адмирал поначалу не вполне осознал положение дел, но услышав тревогу в голосе вице-адмирала, и сам обеспокоился:
– Верно замечено, в данной ситуации посреди пути ничего не сделаешь. Как продержаться в случае недостачи? Лучше сразу повернуть обратно.
Господин Ван резонно возразил:
– Мы покинули Нанкин пять лет назад, вряд ли нам удастся вернуться быстрей, чем за год. Неужли оставшихся средств хватит на обратный путь?
Тут вмешался один из военачальников – евнух Хоу:
– Ничего удивительного, что довольствия не хватает! Каждый раз, как нам хотят сделать подношения, все становятся такими неподкупными, ничего не принимают, а потом из нас жилы тянут.
– Что толку каяться в прошлых грехах? Лучше подумаем, как нынче выйти из положения, – урезонил его главнокомандующий.
И тут вице-адмирала Вана осенило:
– Не волнуйтесь, я придумал способ перераспределения средств. Как сказано, «количество дарованных небом и землей материальных благ ограничено, и это достояние народа, а не чиновников»[238]. Скажем так – средства Поднебесной принадлежат как чиновникам, так и народу. Тем более это относится к нашей казне: монеты из нее использовались как наградные для отличившихся командиров, так нешто эти деньги не у наших людей на кораблях?
– Как же их вернуть? – недоумевал Саньбао.
– Вы, почтеннейший, напишите официальное объявление, – посоветовал Ван. – Обратитесь к командирам всех чинов и рангов с просьбой сдать в казну кто сколько может. А по возвращении в императорский дворец им всё возместят в двойном размере: взамен десяти серебряных лян получат двадцать, вместо ста – две сотни, а заместо тысячи – две. Это ли не способ движения денежных средств?
– Прекрасно! – одобрил командующий и тотчас начертал особое уведомление.
Как только весть об этом дошла до кораблей арьергардной эскадры, Тан Ин поинтересовался у супруги, сколько денег у них накопилось за время плавания. Та ответила, что не более трех-пяти сотен