кипятком, и он обретал прежний вид. Ван Мин ужаснулся:
– Достопочтенный зять, неужто в пасти дракона действительно кипящее масло?
– Да, это так, – признал Цуй.
– Зять мой, сколь сие жестоко! – возопил Ван Мин.
Но тот ответил известной поговоркой:
– Сотворившего зло Небо накажет, и тут человек ничего не скажет.
Шестой ад носил название «Скорпионья яма»[303]. За воротами Ван Мин узрел глубокий ров, кишащий ядовитыми змеями, желтыми осами, черными длиннохвостыми скорпионами. Черти хватали жертву и швыряли туда. Гады с шипением набрасывались на человека, пронзали кожу, высасывали кровь, вгрызались в мясо, пока тот не терял человеческий облик. Черти швыряли в яму новую жертву, и снова ядовитые гады ее терзали – и так одного за другим, пока всех не перебросают. Затем выскакивал маленький чертенок, дул в свистульку и командовал: «Давай сюда!» – и несчастные в прежнем виде вылезали из ямы. Правда, их кожа и мясо всё еще были изодраны в клочья, и на теле не оставалось ни единого целого места. Ван Мин содрогнулся:
– Для чего в яме все эти мерзкие твари?
Цуй ответил:
– Сие уготовано самой природой. Не бойся, подойди ближе.
– Сколь беспощадно они терзают людей! – не выдержал Ван Мин.
– Можно ли так рассуждать! – возразил Цуй. – Как принято говорить, на всякого злодея найдется еще более коварный, пред кем тот беспомощен.
Седьмым по счету был Ад ступы. Там красовалась громадная ступа в несколько чжан шириной. Окружавшие ее четверо чертенят, держа в одной руке большие пестики, другой бросали людей в ступу. Чертенята их толкли, и оттуда явно доносился хруст раздробленных костей – в мгновение ока человек превращался в месиво, напоминающее чесночную пасту. Чертенята скатывали из нее шарики и клали на стоящий слева Поднос возвращения души. Раздавался скрежет – и человек обретал прежний вид.
– Досточтимый зять, до чего безжалостна сия ступа! – ужаснулся Ван Мин.
Восьмым был Ад меча и пилы[304], где Ван Мин лицезрел жуткое зрелище: меж двух досок были зажаты человечки – и мужчины, и женщины. Двое чертей распиливали их тела от макушки до пят – кого на две, кого на три или на множество частей, а то и вообще на мелкие кусочки. Затем появлялся черт, который, уговаривая да приговаривая, аккуратненько собирал все кусочки веничком, и человек возникал в прежней ипостаси. Одначе его тело было испещрено шрамами и кровоподтеками. Ван Мин не сдержался:
– Зять мой, сколь сие немилосердно!
Но Цуй отрубил:
– Бывает, при жизни вина не доказана, но пыткой посмертной ясно показана.
Они совсем было приблизились к воротам девятого ада, как услыхали, что кто-то окликает Цуя:
– Куда направляетесь, уважаемый?
Это был страшенный черт с бычьей головой и лошадиной мордой, одетый в длиннющий черный халат, подпоясанный алым шелковым кушаком, на ногах – черные кожаные сапоги с белой подошвой.
– Пошто допытываешься? – откликнулся Цуй.
Посланец в черном сообщил, что сам властитель Яньло вызывает его по срочному делу. Не успел договорить, как с той же вестью прибежал еще один – свиноголовый с собачьей мордой, а за ним и третий – с ослиной головой и бараньим рылом:
– Владыка Яньло в зале, требует вас, поторопитесь.
При виде зловещих созданий Цуй остановился и спросил, что такое стряслось, почему за ним послали сразу троих. Черти отвечали, что сие им неведомо, и смогли только сообщить, что во дворце собрались невинные души, отпущенные царем Вращающегося колеса – Чакраварти Буддой. Цуй недоумевал – ежели их невиновность доказана, пускай перерождаются, зачем ему-то являться в палаты Яньло? Черти пояснили, что в зале толпятся подавшие жалобы невинно убиенные, посему от Цуя требуется заново просмотреть книги записей судебных дел и тем помочь разобраться в виновности каждого.
Цуй предложил Ван Мину самостоятельно пройтись по оставшимся десяти ступеням ада:
– Там много интересного – перетирают, сжигают, насаживают на ножи.
Одначе наш воин решительно воспротивился:
– С меня хватит и того, что повидал. Пожалуй, я с вами распрощаюсь.
Цуй направился в Лучезарный дворец, строго наказав Ван Мину дожидаться его дома. Тот попытался было отказаться, но Цуй настаивал:
– Как так? У меня письмецо к родственникам, затрудню тебя просьбой захватить.
Пришлось нехотя согласиться. Он вернулся в жилище Цуя и, увидев Лю, разулыбался:
– Ну, что, женушка, ты теперь заделалась моей сестрицей. Добрая у меня сестрица!
– А Цуй неплохой зятек-то!
Так они сидели и весело болтали.
Сказывают, что Цуй прошел прямо в Лучезарный дворец, отвесил положенные поклоны, и владыка ада объяснил, что явившиеся к нему души объявляют себя неправедно казненными и требуют отмщения – жизнь за жизнь. Он попросил делопроизводителя тщательно разобраться, дабы вынести справедливое решение.
– Проверить несложно, – согласился Цуй. – Выслушаю их устные показания и сравню с записями в книге преступлений, и все дела.
Яньло тут же приказал поочередно вызывать жалобщиков. Что же, как говорится, ежели ты владыка ада, кто посмеет не выполнить твое приказание? И все эти души убиенных, выстроившись у ведущих к трону красных ступеней, принялись излагать суть поданных челобитных.
Когда все закончили, Яньло молвил:
– Письмоводитель Цуй, прошу тщательно и скрупулезно сверить показания. Тех, чьи прегрешения поистине ужасны, отправлять к Судье злоумышленников[305], а уж он пропустит их по всем кругам ада; к тем, чьи грешки при жизни были не столь велики, можно проявить снисхождение и направить к владыке Вращающегося колеса для последующего перевоплощения. А за безвинно погибших от мечей воинов Южной династии пусть отдадут свои жизни их обидчики – будь то хоть главнокомандующий, хоть какой важный генерал: у нас тут всё по закону, ничего тайного. В прошлом даже Танскому императору Тайцзуну пришлось поплатиться за отнятые человеческие жизни, что уж говорить о простых смертных?
Все жалобщики вышли на время, а доблестный Цуй с кистью в одной руке и книгой учета в другой стал внимательнейшим образом сверять записи – от начала до конца, раз за разом, дабы избежать ошибки. Как говорится, следует трижды подумать, прежде чем действовать. И только засим доложил:
– Есть точные показания, есть и ошибочные.
– Коли ты всё дотошно сверил, – порешил Яньло, – зови всех сюда, и прилюдно разберемся.
Цуй приказал челобитчикам вновь явиться в зал и каждому огласил приговор.
Сии приговоры, все в той или иной мере оправдательные по отношению к мореходам, основывались на положенных жалобщикам наказаниях за прегрешения, свершенные ими в прежних рождениях. Среди прегрешений были и те, что противоречили конфуцианским нормам, и те, что нарушали буддийские заповеди: непочтительность к старшим, супружеская неверность, присвоение чужого добра, пьянство и азартные игры, уничтожение живых существ (работал мясником или облил кипятком муравейник). Кое-кому ставили в вину нечестные торговые сделки (подсыпали в водку снотворный порошок, обсчитывали покупателей и недовешивали товар). К примеру, одному из сыновей военачальника государства Золотого лотоса и слоновой кости, кой пожаловался, что китайский воин выколол ему глаза, судья объявил, что сие есть справедливое воздаяние, ибо при жизни юнец осмеливался бросать гневные взгляды на жену старшего брата. Что же до туземного воинства этой страны, судья заявил, что в предыдущих рождениях все они были конским табуном и вытаптывали пять основных продовольственных культур, посему ныне обречены на гибель. Носорогам объявили, что в предыдущих перерождениях они были даосскими монахами, бездельничали и в грязном неопрятном виде возносили молитвы перед алтарем, их нынешний звериный облик – возмездие, а рог – намек на головной убор даоса: «Залезшие вам в нос сколопендры – это наказание со стороны ваших же учеников и последователей».
К некоторым пострадавшим от мореходов было проявлено снисхождение. Воительница Царства женщин Ван Ляньин, оказывается, в прошлой жизни была женой, почтительной к родителям мужа, и, как положено добродетельной супруге, носила головной убор с жемчугом и бисером и парадную накидку на плечах. В нынешнем перерождении она пострадала за незначительный проступок – без ведома свекрови съела курицу.
После того как челобитные были рассмотрены и просители разошлись, у ступеней трона Яньло остались лишь пятеро душ.
– А этим чего еще надобно? – поморщился владыка ада.
И тут все пятеро подскочили к трону и дружно завопили:
– Письмоводитель Цуй берет взятки, ловчит и изворачивается при регистрации дел!
Яньло потребовал доказательств.
– Ну, хоть и не берет взятки, но уж точно нечисто ведет дела, – отговорились челобитчики.
Начал военачальник государства Золотого лотоса и слоновой кости Цзян Лаосин. Он с возмущением заявил, что Цуй отправил его, честно исполнявшего свой долг, к судье злоумышленников:
– Коли так рассуждать, то не стоит отдавать все силы своей стране.
Цуй возразил, что его земле не грозило никакой опасности, и не было нужды в подобной жертве. И всё же военачальник Цзян настаивал, что гигантская флотилия Южной династии представляла смертельную опасность для государства. Письмоводитель возразил:
– Когда это было, чтобы воины Южной династии уничтожали людей, земли и пашни, посягали на имущество? Мореходы готовы были довольствоваться капитуляционной грамотой – какая тут угроза для жителей? Вы сами затеяли жестокое сражение и навлекли на себя несчастья.
Обвинения Цуя возмутили пятерых духов:
– Это на каком таком основании? С древности говорится: убил человека – заплати жизнью, взял деньги – верни долг. Они нас рубили мечами! Что это вы закон извращаете?
Тут скандальная пятерка подняла невероятный шум и гвалт. Видя, что ситуация становится угрожающей, Цуй вскочил и прикрикнул: