– Эй, вы! Как смеете нести всякий вздор?! Я, видите ли, корыстен! А что, моя кисть тоже имеет свой расчет?
Духи подскочили к нему и вырвали кисть с воплем:
– Острая сечка[306] не дает осечки! А твоя кисть вихляет, как паучья клешня, у твоей кисти из всех щелей торчат нити[307] корыстолюбия!
Письмоводитель аж зубами заскрипел от ярости:
– Чушь несете! Я, видите ли, корыстен! А вот эта книга записей – она что, тоже ищет собственную выгоду?
Расхрабрившиеся духи подскочили к нему и выхватили книгу со словами:
– А то нет! Она хоть и на шелковой бумаге, а словно гвоздями пригвождает, там внутри всё оплетено нитями стяжательства!
Тут Цуй окончательно рассвирепел. Он вскочил, сжал кулаки и стал отчаянно размахивать ими во все стороны, стараясь побольнее ударить обидчиков. Но духи оказались наглецами – отражали удар за ударом и вовсе не собирались уступать. Недаром говорится: добрый молодец всем нравится, но в одиночку с двоими не справится, а тут на Цуя наступали пятеро. Духи сдернули с его головы повязку, разорвали в клочья шелковый халат, растоптали парадный кушак, украшенный пряжкой с буйволиным рогом, и даже умудрились стянуть парадные сапоги. Чинуша топал ногами от ярости, не зная, что предпринять. Наблюдавший за сими бесчинствами Яньло тоже вскочил от возмущения, потребовал немедля вызвать охрану и отправить всех обидчиков в мир тьмы – на гору Иньшань:
– В прошлой жизни вы творили немало дурного, посему в нынешней – наказание в порядке вещей. Как смеете оскорблять господина Цуя?
Испугавшись гнева владыки ада, духи смягчили тон:
– Вам, почтенный, виднее, мы ведь так, по пословице: коль люди обижаются – их голос поднимается, камни сталкиваются – искры высекаются. Нешто мы кого оскорбляли?
– Вы еще смеете утверждать подобное? Позвольте спросить: вы сорвали с его головы повязку – это ли не поругание чести? Разорвали парадное платье – это ли не надругательство? Бесцеремонно растоптали драгоценную пряжку на поясе – и дерзаете говорить, что не выказали ни капли враждебности? А о сапогах следует сказать отдельно. Легко было их стаскивать? Признавайтесь, это ли не оскорбление? – возмущался Яньло.
И в этот момент в зал опрометью ворвались стражи сначала главных, затем малых городских ворот, а потом и Лучезарного дворца. Они бросились на колени с криками:
– Срочное донесение! Ох, беда, ой, лихо!
Стражи так истошно вопили, что Цуй задрожал от страха, а Яньло начисто выбросил из головы все предыдущие дела. Пятеро духов более не осмеливались упорствовать и отправились в назначенные им места наказаний.
Стражи меж тем наперебой докладывали одно и то же: мол, не понимаем, откуда такие взялись, но через ворота прорвались пятеро грозных всадников, оружием поигрывают, сам Златоглавый главный черт с ними не сладил. Они уже приблизились к Лучезарному дворцу, гарцуют перед воротами и без продыху орут:
– Желаем схватить письмоводителя Цуя! Требуем встречи с Яньло-ваном!
Оказывается, Ван Мин отсутствовал семь дней, и от него в ставку не поступало никаких известий. За эти дни небо прояснилось, и, хотя постоянно накрапывал дождик, в целом погода напоминала осень в Срединной империи. Главнокомандующий был зело обеспокоен отсутствием храброго командира. Командующий Ван его поддержал:
– Мы что же, отправились в Западный океан, дабы безучастно сидеть и ждать?
Сия простая фраза скрывала в себе многое, и прежде всего – упрек всем командирам, кои вроде как не желали брать на себя ответственность. Подобный намек должен был их подтолкнуть: как говорится, потри камень – высечешь искру, поставь преграду – водный поток взметнется к вершине горы.
Так и случилось: не успел вице-адмирал договорить, как четверка командиров на горячих скакунах с оружием в руках один за другим вызвались отправиться на разведку. К ним присоединился и Тан Ин.
Пятеро всадников преодолели более десятка ли сквозь розовую дымку тумана, небо постепенно светлело.
– Не торопитесь, господа, – остановил спутников Тан Ин, – страна сия до крайности необычная, давайте-ка сообща пораскинем мозгами и решим, как действовать. Беспечность тут неуместна!
Командиры согласно закивали. Проскакав чуть дальше, по-прежнему не встретили никакого жилья. Преодолели еще с десяток ли, и только тогда разглядели вдали гребень невысокой городской стены с низенькими воротцами посредине. В них-то они и въехали – на конях и с оружием.
Внутри увидели охрану – двух синерылых клыкастых чертей и еще двоих с бычьей башкой и лошадиной мордой.
– Куда прете? – заорали черти. – Человечьим духом несет!
От их вида и слов командиры не на шутку встревожились.
– А не царство ли это теней? – предположил Тан Ин.
– Весьма походит на преисподнюю, – согласились остальные.
Тан Ин предупредил:
– Не показывайте виду, что испугались!
Не успел договорить, как синерылые возопили:
– Эй вы, чего лезете в ворота? А дорожную пошлину кто платить будет?
Тан Ин в ответ:
– Что это за застава? С чего нам платить пошлину?
Синерылый возмутился:
– Глаза-то у вас вроде есть, а врата ада не признали?
Тан Ин вгляделся – и вправду над воротами невзрачная надпись: «Врата ада».
– Господа! – обратился он к сотоварищам. – Куда это нас занесло?
– Подумаешь, врата ада! – отмахнулся Чжан Волчий Клык.
Командир Цзинь поддержал:
– Кто бы ни охранял заставу, надобно прорываться.
Все согласно кивнули, и, потрясая оружием, помчались вперед. Черти в страхе разбежались, решив, что это не люди из мира живых, а настоящие духи, да еще жуть какие свирепые:
– Мы перед ними юнцы незрелые!
Пятеро всадников ворвались в город и увидели на городской стене еще табличку: «Древняя страна Фэнду». Тут-то они осознали, что и вправду попали в прибежище душ мертвых. В этот миг им навстречу выскочила орава чертенят во главе с большеголовым высоченным чертом эдак с чжан ростом – на голове золотом посверкивают рожки, руки сжаты в кулаки.
– Эй, вы, – заорал он, – откуда такие шустрые? Живо слезайте с коней и кланяйтесь. Я – Златоглавый, начальник всех чертей, как это вы меня не признали?
Услыхав, что за шишка перед ними, пятеро командиров дружно издали боевой клич и направили на него каждый свое оружие. Тут уж не только чертенята струхнули, но и сам большеголовый: до смерти перепуганные, они умчались прочь. Но куда бы они ни бежали, их везде настигали удары легендарной плети о тридцати шести коленцах – она била наповал так, что все черти, словно опутанные по рукам и ногам, сваливались наземь.
А всадники вскоре домчались еще до одной городской стены. Она была пониже прежней, а ворота уж совсем узехонькие, там так же завывал ледяной ветер и всё окутывал морозный туман. На воротах красовалась надпись: «Запретный город». Ученый Тан сразу сообразил, что тут восседает владыка загробного мира.
– Ну, что, решимся войти? – обратился он к спутникам.
Чжан Волчий Клык пошутил:
– Что нам владения Яньло? Только, боюсь, от них не дождаться капитуляционной грамоты.
Чжан отвечал:
– А без этого так и не узнаем, что за страна перед нами.
Юцзи Лэй молвил:
– Как говорится, Яньло не страдает, коли черти тощают[308], а нам с чего о них беспокоиться! Свяжем покрепче, и всё тут.
В этот миг из ворот с шумом и криками высыпали чертенята во главе с огромным предводителем, ростом не менее чжана, голова белая с двумя рожками:
– Что, не признали меня, Среброглавого?
Командиры дружно воскликнули:
– Что еще за Среброглавый? Мы пощадили вашего Златоглавого, хотя едва не переломали ему хребет.
С этими словами всадники опрокинули черта на землю. Чертенята тут же бесследно исчезли, а воины понеслись дальше с оружием наперевес.
Вскоре прискакали куда-то – вал вроде не городской, да и ворота не похожи на городские – алые, широченные, за ними палаты высоченные. Ясно, что это владения правителя, а на дверях табличка: «Лучезарный дворец». Тан сообразил:
– На сей раз мы прибыли ко дворцу владыки ада, будьте начеку.
Сотоварищи с ним было согласились, и только генерал Цзинь аж привскочил в седле:
– У нас одна дорога – вперед, что значит начеку?
Чжан Волчий Клык добавил:
– Взялся за дело – доводи до конца смело, с чего нам какого-то Яньло опасаться?
И все дружно заорали:
– Схватим письмоводителя Цуя! Требуем встречи с Яньло!
Об этом-то с таким ужасом и докладывали черти.
Сказывают, что даже сам владыка ада, услыхав о прорвавшихся во дворец пятерых вооруженных всадниках, оторопел и не мог сообразить, кто такие. Он стал выспрашивать Цуя, не пометил ли тот по ошибке галочкой каких-либо злых демонов, когда проверял казенные бумаги. Цуй на минуту задумался, а затем твердо уверил, что ничего такого не было.
– А коли не было, откуда взялись лиходеи, бесчинствующие у входа? – недоумевал Яньло.
Не успел договорить, а пятеро лихих всадников уже перед самым троном владыки. При виде их разъяренных лиц тот понял, что ему несдобровать, и приказал Цую разобраться, откуда эти люди и чего им надобно: «Только ни в коем разе не задирай их!» А сам поспешно удалился в задние покои. Письмоводитель остался в зале один-одинешенек – не одет, не обут. Он трясся от страха, да к тому же еще не успел разыскать свою книгу записей и кисть. А военачальники враз заорали:
– Ну, ты, что топчешься на ступенях трона, спускайся и доложи, кто таков! Да не мешкай, не то всё здесь разгромим, а тебе быстренько тут могилку прикопаем. Поздно будет каяться!
Цуй не посмел ослушаться и, с трудом сохраняя важный вид, спустился со ступеней:
– Вы кто – колдуны-оборотни, злобные демоны? Как смеете бесчинствовать в покоях главного из десяти владык ада? Как дерзнули въехать сюда верхом, да еще с оружием?