Лили воск, глядели на тени, гадали по золе, спрашивали черта придется ли смеяться считая награды или же горько плакать, но единообразия в свидетельских показаниях не наблюдалось. Лесистратова даже и сама загадывала сойдется пасьянс или нет, совмещала картинки и трактовала символы, но потом бросила эту затею разочаровавшись, хотя в планы и записала что-де каждый четвертый наш богатырь непременно получит на шею медаль неизвестного пока достоинства. Словом, стало понятно что нечего пророков слушать, а надо наставников да атлетов усердней подгонять.
Прусский тренер Пухлер обходил ряды своих подопечных – крепостных бегуний, ныне вооруженных ружьями – с некоторой опаской. Учитывая их норовистый характер и то что они иногда попадали в мишени, он решил во избежание несчастных случаев на производстве действовать не столько кнутом сколько пряником, то есть лаской.
Начались выводы их на пикники у горы Ай-Петри, совместные походы в православную церковь и походную лютеранскую кирху, некоторые полагали что эти как будто бы крестовые походы непременно закончатся прибавлением семейства. Прижимистый и скуповатый Пухлер даже стал угощать девиц пивом и жареными колбасками из немецкой ай-лимпийской слободы на окраине общей спортивной деревни и время от времени выпивая вместе с ними щипал за наиболее выдающиеся части пышных фигур.
– О, это не есть порядок! Это не есть спортивный форма! Лыжня вас уже не выдерживает, проседает. Надо меньше есть, больше двигаться, сесть на диету!
– Вот еще выдумал! – фыркали бабы в то время как наставник озабоченно смотрел на их не вмещающиеся на стрелковый коврик задницы. – Мы и так досыта ни разу не ели, не слипнется!
– Они у меня сидят на трех диетах сразу – на одной не наедаются! – озабоченно пояснял Пухлер коллегам на кофе-брейке в кабаке. – Я как раз тут нашел на ярмарке старый конспект, писанный летописцем еще славянской вязью, про то как надо тренировать бегуний на лыжных досках, по нему и выучился. Надо их сначала в горы загнать, для акклиматизации, а потом как попривыкнут вниз спускать… Или наоборот? Там неразборчиво.
– Разберетесь на месте, по ходу! – утешали его приятели, и тренировочный процесс шел далее.
Все время нарушались права разных торговых концессий на рекламу своих товаров, от коей казне шел немалый доход. Все норовили использовать ай-лимпийскую символику бесплатно, захватывали лучшие места, предназначенные согласно контракта для поставщиков Его императорского величества, пихали Лесистратовой в кармашек взятки, от части которых она с гневом отказывалась, словом не желали жить согласно законам Российской империи и божьему уставу.
Были также и нарушения нравственности – иноземные лыжники-норвежцы, желая впечатлить своих подружек скрытыми достоинствами раздевались в кустах, но вместо своих впечатляли совсем посторонних, причем многие дамы смотрели на них в зрительные трубы и лорнировали в лорнеты, а простые бабы из окрестных деревень только прыскали в кулак, в который и глядели. Лесистратова, прибывшая было на шум с инспекцией, тоже некоторое время посмотрела и поахала, но потом решительно взяла себя в руки и пресекла скоромное действие на корню, разогнав зрителей и заставив лыжников облачиться. Таким образом попранная было общественная нравственность была восстановлена и все вернулись к родным хатам, мужьям и статусу-кво.
Кроме того сквалыжность иногда перешагивала все пределы. Наставники команд хоккейных жаловались что за аренду ледовой арены берут немерено, и даже если продать все имущество и заложить дом то нужных денег не собрать а казенных средств и вовсе не хватает. Лесистратова прищурилась и решила посмотреть на это сквозь лорнет, а также посчитать на счетах.
Выяснилось что ай-лимпийские счетоводы, разумеется в интересах казны, пожелали отбить все расходы на стадионы, а заодно и на заграничные обзорные вояжи, за счет атлетов, так что некоторые решили и вовсе не тренироваться а провести общий ай-лимпийский сбор где-нибудь в дорожном трактире. Сие было неприемлемо, и пришлось таки сделать грандиозный разнос казначеям, кормившимся при экспедиции, а доходы восполнить сбором от собачьих упряжек, которые в ай-лимпийской деревне считались на европейский манер официальным транспортом.
– Громко гавкают, зато быстро едут однако! – поясняли погонщики-чукчи, выписанные с далекого севера вместе с собачками. – Моя твоя шибко на ай-Лимпиаду возить будет!
Однако гости почему-то предпочитали обычных извозчиков, но бывало что находились и готовые рискнуть смельчаки, любители экзотики.
Был и еще курьез с огромной снежной обезьяной, которую якобы видели охотники в крымских горах. Его пытались преследовать но гигантский зверь бежал столь быстро, что догнать его не представлялось возможным даже на лыжах.
– Вот ведь мать его ети, как бегеть! Даже имени спросить не успели, уже утек, – жаловались охотники.
– А может так его и назовем – йети? Ну раз первое что в голову приходит как его видят? – предложила Лиза, немножко покраснев.
– А и верно, и хорошо бы его поймать и к нам в команду записать, – объявил Платов на плановом военном совете.
– Да как же он будет за Россию выступать? – удивился граф Г. – Он же совсем дикий?
– Ну во первых он местный – живет в здешних горах. А относительно формальностей, так пашпорт с орлом мы ему мигом выпишем – будет у нас поэт и гражданин! – пояснила Лесистратова со свойственным ей остроумием.
– Да уж, всем героям герой. А на кого ловить его будем? На морковку?
– На живца! Ну найдем ему какую-нибудь супружницу с похожей внешностью, тоже аборигеншу, татарочку что ли… Может и клюнет – небось в горах одному одиноко, – промолвила Лесистратова жалостливо.
Меж священнослужителями тут же возник спор в какую веру перекрестить йети когда его наконец-то споймают. Священники-христиане уверяли что католичество для него слишком тонкая материя и лучше подошло бы грубое деревенское православие, где даже молитвы надо слушать стоя как часовой на посту, особенно на это упирали католические ксендзы. Православные говорили что они конечно окрестят в купели кого угодно, с божьей-то помощью, но вот этот судя по описанию слишком уж мужиковат и простоват даже и для них и не лучше ли ему обратиться в мусульманство.
Муллы говорили что в Аллаха верят и те кто зарежет врага как кинжалом так и без оного, но данный клиент священной книгой будет разве что зад подтирать, не умея ни писать ни читать ни даже слушать молитвы, арабскому языку его не выучишь и правоверным мусульманином ему не быть даже и после хаджа, а впрочем на все Его воля, иншаллах. Шаманы тоже начали суетиться, окуривать местность огнями и призывать злых и добрых духов, но однако потом решили что зверя надо сначала отловить, а то что ж заранее крестить шкуру неубитого медведя.
На том и порешили. Кроме того тут же внесли в программу ай-лимпийских игр игру вроде французского петанка только с камнями и на льду, называемую шотландцами керлингом. Закупивши для образца пару камней по сорок четыре фунта весом поручили все остальные срочно изготовить Левше, едва очухавшемуся от заморского путешествия, поэтому камни вышли не совсем по размерам но зато все с клеймами тульского оружейного завода.
– А что еще надобно для атлетических успехов? – беспокоился Платов, видя что иноземные атлеты все еще наших обгоняют. – Может плетки им всем дать понюхать?
– Да они и так все за родину живота не жалеют, ваше благородие! Конечно кое-кого пришлось поучить, а как еще учить это тупое мужичье кроме как сапогом по морде? – отозвался эхом есаул.
Граф Г., послушавши этих рассуждений, подумал что права человека не для России писаны, и Вольтер со своими письмами Екатерине старался совершенно зря. Однако же тут выбирать не приходилось, хотя лично он всегда старался напоминать простонародью об их долге перед отечеством и необходимости отдать жизнь за царя, а также поощрять, то есть действовать не всегда кнутом но и пряником заодно.
Но тут приспело время совещаться по поводу успехов конкурентов, которые так суетились что пыль со снегом столбом летела из-под ног. Гиревики тягали гири, лыжники бегали где по снегу а где и по земле на особых досках с колесами, без дела никто не сидел, о чем докладывали многочисленные соглядатаи из местных деревенских, которых Лесистратова снабжала деньгами и советами, а потом слушала доклады и заносила в особый список.
– Вы посмотрите, что иноземцы там вытворяют – и доктор вокруг атлетов все время крутится, пульс меряет, и одеты способно, и питаются не абы как а с расчетом…
– Может и наших кормить питательно? Греча там, свекла. Надобно в горах на тренировках кухни на обозных котлах развернуть!
К этой мере добавили еще всяческие ухищрения. Левша добровольно в порядке инициативы снизу решил придумать для лыжников-бегунов особую мазь для лыж, подобранную по температуре окружающей воздушности, дабы полозья лыжные к снежку не липли. Кроме того он пояснил что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог война или там соревноваться, а они стрелять не годятся.
Бросились смотреть – и верно, как заряжают наши лыжники ружья, пули в них и болтаются, потому что стволы кирпичом расчищены.
– Вот ведь как! – удивлялся Платов. – А я-то думал что новонабранные атлеты и вовсе стрелять не умеют, да и то сказать – пробегут версту, язык на плечо, с непривычки и в бочонок не попадут. А тут вон оно в чем дело!
– У них, понимаешь ли, подход профессиональный, ну то есть как к ихней профессии, сиречь ремеслу. И лыжники и клюшники, все они там как на фабрике трудятся, и отдыхают по часам, – проконсультировал его Левша, уже вполне теперь оправившийся от морской болезни и бодрый.
– А у нас какой, совсем разгильдяйский что ли? Ну это мы вмиг поправим.
С тех пор казаки начали заниматься с ай-лимпийцами строевой подготовкой, джигитовкой и стрельбой, даже с теми кто ружья в руки вовсе не брал, для вящей дисциплины. Решено было также для наиболее усердных богатырей ввести звание «воин-спортсмен» с особой медалью. Правда наставникам атлетов удалось-таки отбить для нужных тренировок часы вечерние, впрочем есаул уверял что без нагайки не будет командной спайки: