Через некоторое время Кощей снова остановился, Владу в глаза глянул и приказал:
— Не мешай.
Тот и не понял поначалу, что Кощей задумал, а тот потянул меч из ножен у него на поясе, но так и не вытащил, приподнял лишь. Сверкнула в пламени факела стальная полоска. Кощей тотчас пальцами ее обнял и сжал.
Влад вскрикнул, словно меч его самого живьем резал, дернулся было, однако пуще плети стегнул его приказ:
— Стой, где стоишь!
Кощей обождал немного, второй рукой помог себе разжать пальцы, клинок стиснувшие, и направился в темноту, клубившуюся позади. Влад и хотел его сопровождать, но ноги словно вросли в каменные плиты, пол мостившие: не сумел ни шагнуть, ни даже просто пошевелиться. Что уж делал Кощей, какие произносил слова, осталось неизвестным; вернулся он, за стену придерживаясь и едва волоча ноги.
— Неужели не мог ты взять мою кровь? — спросил Влад, когда к нему возвратилась способность двигаться. За то, что Кощей сотворил, очень многое хотелось ему высказать, но оставил на потом: выберутся отсюда, в себя придут, тогда и успеют наругаться вдоволь и поссориться сызнова.
— Не мог, — ответил Кощей.
— Наши волхвы иной раз, когда нужно, жертвуют богам быков. Потому не говори, будто лишь твоя кровь возымела бы действие, — разозлился Влад.
— А я и не ваши волхвы, — заметил Кощей язвительно, — или не разглядел еще?
Влад хотел ответить ему, да вовремя язык прикусил. Совестно стало изможденному человеку выказывать недовольство. Кощей неведомо как шел вообще.
— Прав ты, Ворон мой… конечно же, прав, — проронил Кощей через десяток долгих шагов. — Вещий ты у меня, потому, не учась, очень многое на лету схватываешь. Вот бы еще разумом пользоваться научился — цены бы не было. Ведь не в том важность, чья кровь, а в том, что, пока могу, все сделаю, дабы защитить нас обоих. Я же, случись с тобой нехорошее, унести не сумею и сам вряд ли далеко уйду. А вот ты меня — да, потащишь, и верю, не бросишь. Иначе зачем бы пробирался в эту местность проклятущую.
Влад помолчал, губу прикусив почти до крови, лишь затем прошептал:
— Прости, — добавив: — Какой же я дурак… Куда уж мне до сказочных Иванов… Я хуже них в сто тысяч раз.
— Просто шибко молод ты еще, — ответил Кощей, — но я не жалуюсь.
Глава 10
Чернота впереди чудилась густой и плотной, живой, но так было уже несколько раз — Влад даже за меч хватался. Вот и сейчас все прошло без происшествий. Гул позади тоже как будто отступил. Повисшая тишина колебалась лишь от частого и сиплого дыхания — его и Кощея, который теперь опирался на Влада всем весом и, похоже, дремал на ходу.
— Запомни главное, — вдруг прошептал он. — Что бы ни случилось, в бой лезть не смей.
— Это еще почему?.. — спросил Влад и поморщился, наступив на острый камень. — Я тебе не дитя малолетнее и не девица с длинной косой, а воин.
— С Моревной тебе не совладать силой, как не удастся подобного вовеки ни одному смертному. Для того, чтобы противостоять ей на равных, бессмертным быть надобно.
— Потому как она смерть олицетворенная?
— Именно, птица моя, — усмехнулся Кощей. — Я, признаться, сильно удивлен, что ты морок ее скинул и меня выбрал.
— Зря удивляешься, — Влад тоже попытался улыбнуться, пусть криво и вымученно, но хоть как-то. Вряд ли сумел, однако Кощей почувствовал, фыркнул. — Прав ты был, когда рассказывал про Иванов, которым путь в Явь заказан. Сжег я там все мосты и возвращаться не горю желанием. А раз людской мир мне не интересен, то и Моревна не столь мила, как для других. Смерть не привлекательна для того, кто бессмертие выбрал.
Кощей хмыкнул, качнул головой и ничего не ответил.
Долго шли молча. Мрак будто бы поредел, но нигде так и не нашлось ни одного источника света — видимо, просто глаза привыкли. Через несколько поворотов образовался впереди перекресток. Словно по всем сказочным законам (а может, по ним и есть), тоннель троился, а в непосредственной близости вырос огромный — с высокого человека размером — сталактит, светящийся сиреневым и золотым. Правда, не содержал он никаких надписей.
— Налево пойдешь… — начал было Влад шутливо, но Кощей его одернул и прошипел почти зло:
— Вот именно налево нам и надобно. И на всех развилках — налево. Крепко запомни!
— Запомню… — пообещал Влад и закашлялся: горло перехватило предчувствие скорой беды. — Кощей…
— Хватит! — велел тот резко, Влад аж вздрогнул. — Слушай внимательно, Ворон, на ус мотай, а спорить не думай. У меня нынче каждое мгновение на счету, и точно не с руки на тебя время и силы тратить. Как настигнет нас Моревна, ты в сторону отойдешь. Сбежишь — винить не стану.
— Кощ…
— Не смей перечить! Слушай! Всегда налево сворачивай — ошибешься хоть раз, и блуждать тебе под землей сорок сороков.
Влад до крови губу прикусил и кивнул.
— В битву не лезь! Мне не выстоять. Ни без тебя, ни с тобой. Однако, если ты жив и на свободе останешься, шанс будет. Нет — погибнем оба. Я постараюсь ее задержать, оттеснить, а упаду — действуй как знаешь, беги один или со мной.
— Даже не надейся, что один…
— Живой ты, — с нажимом проговорил Кощей, — под моей защитой сейчас и останешься впредь, пока не умру. Смерть же слепа — то одна из немногих правд, вашими волхвами рассказанная. Здесь не ее владения, потому Моревна тебя не увидит, но лишь до того момента, пока сам голос не подашь. Потому, что бы она ни говорила, молчи, как в рот воды набравши.
— Хорошо.
— Не верю, ну да ладно. Я скажу, а дальше — твое дело. Идти придется долго, а потом — еще и еще. Выйдешь на болота, там уж я тебе не помощник буду. Если мое мнение хочешь услышать, то совет один: оборачивайся вороном и лети.
— Не затем я сюда пробирался…
— Умолкни!
Зашипело, загрохотало, в трех шагах впереди стена золотым сиянием осветилась, на ней будто бы фреска возникла, а затем ожила. Соскочила с нее девчушка лет семи в сарафане красном, улыбчивая и пригожая, руки в бока уперла и со смехом проговорила:
— Ах ты ж пес! Думал и на этот раз уйти?! Щенка своего натравил.
— Полагаешь, не посмею ударить тебя в данном обличье? — поинтересовался Кощей.
— Сумеешь-сумеешь, нет у тебя ни стыда, ни совести. Но ничего! И трех лет не пройдет, как твой слуга моим станет.
Влад, услышав такое, едва сумел себя сдержать, в запястье зубами вцепился, лишь бы не позволить вырваться из уст возражениям. Что-то неправильное вокруг творилось: слова изнутри так и распирали, просились наружу. Такое уже с ним случалось, когда лишь во сне летать умел и силы своей истинной не знал. Однако ведь с тех пор он многому научился.
Кощей оглянулся на него, бровь насмешливо выгнул, мол: «А ты думал, все просто будет и без колдовства?» Влад тотчас же устыдился.
— С кем быть-оставаться — это уж ему самому решать, — ответил Моревне, поведя плечом, Кощей.
— Ну да. Ты-то его опутал чарами.
Влад вздрогнул, хотел сказать, что по собственной воле прилетел, но лишь сильнее в запястье вгрызся — до крови. Потек по коже алый ручеек, в нос морской солью ударил и лишь этим привел в себя. Кощей вздохнул, протянул руку, подцепляя тонкую струйку кончиками пальцев, лизнул. Вроде и неправильным это действие выглядело, зловещим, поскольку глаза у него горели в тот момент синим пламенем, а лицо хищным сделалось, словно у твари оборотнической, но Влада не напугал. Успел, правда, он подумать, действительно ли лжет Моревна или, наоборот, правду речет. Только даже если опутал его заклятьями Кощей, жить без него Влад более не хотел — опостылел быт человеческий, жаждал узнать больше, побывать всюду и научиться тому, чего не ведают даже самые искусные чудесники.
Кощей вперед выступил. Заклубился вокруг него туман — нехороший, ядовитый, сизый и грязно-желтый в прозелень. Моревна отскочила от него, оборотившись старушкой-божьим одуванчиком, запричитав: «Ай-ай-ай». Да только там, где Влад мог бы дрогнуть, Кощей и бровью не повел — рубанул резко ребром ладони по воздуху, а над Моревной лезвие образовалось и рассекло ее от макушки до промежности. Развалилась она надвое. Кощей покачнулся, но тотчас руку ладонью в направлении Влада выставил и нахмурился.
«Не смей!» — предостерег, не произнеся ни звука, лишь губами шевельнув. Впрочем, и так стало ясно, что ничего не кончено. Половинки шевельнулись, а потом поднялись, каждая на своей ноге балансируя. Ни крови, ни иных жидкостей не вытекло из тела, словно Моревна живой не являлась. Впрочем, так и было, ведь недаром она смерть воплощенная и едина в трех ипостасях: девочки малолетней, красавицы и старухи.
Не прошло и пары мгновений, как срослась она и предстала перед Кощеем прекрасной королевишной.
— Думаешь, я настолько глупа, чтобы лишь на зрение да слух полагаться? — сказала она и внезапно руку к Владу протянула. — Беги, птенчик!
Сердце в груди застыло, а потом упало в пятки. Влад сам не понял, как наутек кинулся, но далеко не убежал, лишь на девять шагов отдалился. Зато потом, осознав, что едва не сделал, обратно поспешил, страшась, будто и Кощей, и Моревна исчезнуть могут.
— Умри! — воскликнула Моревна, прямо в лицо Владу шаровую молнию бросая.
Не было спасения от таких никогда. От гнева Перуна укрыться не столь и сложно: знай не прячься под одиноко стоящим деревом, а коли в поле гроза застала — ложись и ползи по-пластунски. А вот от шаров небесного огня не удавалось ни убежать, ни как-то оградиться. Преследовали они людей, чуяли как-то и, судя по тому, чему Влад оказался свидетелем, Перуну не подчинялись.
Шар испепелил бы его — неважно, виден Влад или нет, однако в последний миг возник на пути Кощей, руки в стороны расставив, защитил. Молния же, достигнув груди, не откинула его назад, не сожгла, а впиталась внутрь тела со змеиным шипением.