— И чего ожидать дальше, Ворон?
— Ничего, — тот глубоко вздохнул и снова поморщился. — Все ходы сделаны, а карты мечены. Теперь лишь от тебя зависит, хочешь ли ты возродиться окончательно, или прожить человеческую жизнь.
— Но ты останешься со мной в любом случае? — отчего-то этот вопрос вдруг показался особенно важным. — Ты ведь мой фамильяр, — пояснил Олег, почему-то устыдившись.
— Я не это слово! — Ворон фыркнул и отвернулся, обидевшись.
— А кто?
— Вестник. И с тобой нахожусь столько, сколько сам сочту нужным. Тебя за все, что сотворил, исклевать следовало бы. Но как клевать беспамятного?
«Видно, никак», — усмехнулся Олег, прекрасно понимая, что озвучивать эту мысль не нужно. Он предпочел спросить другое:
— И если я выберу неправильно, улетишь куда подальше?
— Улечу, — его лицо стало задумчивым и немного печальным. — Можно сказать и так. Порождения Моревны ядовиты, и только ты неподвластен их гибельному прикосновению.
Олег вздрогнул.
— Но ты ведь пил эту… живую воду, — напомнил он.
— И она сохранила меня от старости и естественного умирания. Однако бессмертие и неуязвимость — вещи разные, ты сам не раз убеждался в этом. Я вечная вещая птица, которая не умирает, но которую вполне возможно убить.
Олег стиснул кулаки и проклял все на свете, а вместе с этим и себя, и это существо. Зачем было лезть, если знал, чем это обернется?
— А ты справился бы без моего вмешательства? — Ворон склонил голову к плечу и посмотрел очень внимательно.
— Но ведь все поправимо? Противоядие существует?
Ворон тяжело вздохнул и провел ладонью по векам, словно пытаясь стереть усталость с лица.
— На самом деле — нет, не бывает противоядия от смерти, — сказал он наконец и, прежде чем Олег впал в самую настоящую панику, прибавил: — И да, все обратимо при условии верного выбора.
Вот и пойми теперь правильно. Впрочем, именно понять Олег и не пытался: он знал в точности, что необходимо делать.
— Значит, идем искать мертвую и живую воду, — просто сказал он.
Ворон в ответ только языком цокнул.
Сказать просто, а вот куда именно идти, Олег не знал или не помнил, а Ворон отмалчивался, хотя во многих (если не во всех) сказках только и делал, что мотался за этой самой водой.
— Там, где сейчас источник находится, не особенно полетаешь, — ответил он на прямой вопрос. — Да и не могу я, если ты забыл.
— Значит, найду сам, — буркнул Олег и пошел собираться.
— Посохи с собой не бери, железных башмаков не тащи. Все равно не пригодятся, — напутствовал Ворон.
Олег, в общем-то, и не собирался. Чего такого необходимого можно взять в поход за тем, что всегда считалось несуществующим? На глаза попался черный чемодан, с которым родители обычно катались на курорты, и Олег чуть не расхохотался. Так и представилась картина: он с этаким багажом, застывший на краю болота перед избушкой на курьих ножках.
Вспомнив, что Баба Яга живет в соседней квартире, Олег устыдился, наскоро переоделся, вытащил из наплечной сумки все студенческое (всегда полагал, что экономика — это не его) и запихнул в нее еще одну рубашку и джинсы. Ничего больше не влезло. На ноги надел две пары носков (все же видение о болоте никак не хотело отпускать) и старые, зато несравнимо более удобные, чем обычная городская обувь, «говнодавы». На футболку надел водолазку, на водолазку — джинсовку, на джинсовку едва не напялил свитер, но вовремя припомнил загадку про капусту. Когда в этаком виде вернулся на кухню, Ворон, которого все привычнее удавалось прозывать именно так (тем более имя действительно существовало до принятия христианства), иронично приподнял бровь.
Сам он вытаскивал из холодильника продукты и тщательно укладывал в невесть откуда взявшийся мешок. Тот выглядел уже довольно увесисто (с тех пор как у него появился питомец, Олег стремился пополнять запасы своевременно).
— Прольется, — заметил он, провожая взглядом открытый пакет молока.
— Не прольется, — откликнулся Ворон.
— Значит, испортится, — настаивал Олег.
— Не испортится.
Дальше осталось только покачать головой и сесть за стол. Вмешательство не обернулось бы ничем хорошим (вороны — еще те куркули), да и шоу хотелось досмотреть до конца.
В мешке исчезли продукты, кухонные полотенца, три кастрюли, две сковородки, рулон туалетной бумаги, ложки-вилки-ножи, одеяло, принесенное из комнаты, куртка, в которой Олег обычно ездил на дачу, и три свитера.
— Может, еще комп захватим? — предложил Олег. — А? Он такой новенький, черненький, блестященький…
— Потом, — отмахнулся Ворон и, усмехнувшись, добавил: — Сам припрешь.
Олег кивнул:
— Согласен. Но все это не потащу.
Ворон со вздохом подошел к нему, подцепил двумя пальцами ремешок сумки и, сняв с плеча, кинул в мешок.
— А и не надо, сам управлюсь, — в следующее мгновение он вернулся к поклаже и ловко завязал веревкой, соорудив наверху самый обычный бантик. Стоило это сделать, мешок принялся уменьшаться. Как только он достиг размера, когда спокойно помещался на ладони, Ворон убрал его в карман.
— А так разве можно? — опешил Олег.
— Готов? — услышал вместо ответа.
— Я — да, а ты так и пойдешь в одних шортах? — Олег внимательно осмотрел его. По идее, раз влез в них, то и во все остальное тоже сумеет.
То, что Олег «слегка» себе польстил, вскоре стало ясно окончательно. Ворон в человеческом обличии обладал фигурой заправского пловца — видимо, накачал плечевой пояс полетами, — и если в джинсы он с легкостью влез, то футболки и тем более рубашки буквально трещали по швам. В результате на самом дне шкафа был откопан какой-то безразмерный вязаный свитер, явно купленный на вырост — кристально-белого цвета.
Ворон посмотрел на него странным взглядом.
— А ты отнесись к этому философски, — предложил Олег.
— И белые тапочки выдай, — попросил тот.
— Тапочки не обещаю, но кроссовки в твоем распоряжении. Кстати, они тоже белые.
На том сборы и окончили.
Уже на выходе Олег задался вопросом: оставлять ли записку родителям, или лучше позвонить?
— При выборе одного пути остальные исчезают, — заметил Ворон. — Иначе ничто не мешало бы витязю после перепутья передумать и вернуться.
— И что это значит? — поинтересовался Олег, дожидаясь лифта.
— А то, что о тебе забыли все, кто знал до того момента, как только ты закрыл дверь, и любые записи о тебе также стерты.
Олег немедленно потянулся за паспортом, который машинально сунул во внутренний карман. Сама книжечка была, но ни фотографии Олега, ни надписей и печатей — нет.
— О сказочных персонажах не бывает записей в метриках, — заметил Ворон, и лифт наконец приехал.
Входили в обычную кабину на самом обычном шестнадцатом этаже самой обычной многоэтажки. Выходили тоже из обычного лифта на самом обычном первом этаже (после паспорта Олег думал, они сразу окажутся в каком-нибудь волшебном лесу или на берегу моря-океана). Однако, когда он уже спустился к входной двери, Ворон повел его дальше. Подвал снова не был закрыт, и из него тянуло теплой влажностью.
Забетонированные стены. Мигающие лампы искусственного освещения. Трубы — очень много труб, покрытых мешковиной, полиэтиленом, какой-то веревкой… фосфоресцирующим в темноте мхом… Олег моргнул и остановился настолько резко, что спутник влетел в него сзади, ткнувшись лбом в плечо.
— Что такое? — спросил Ворон.
— Ничего, — собственный голос показался Олегу глухим и жутковатым. — Я полагал, у нас подвал как подвал, а не вход в катакомбы.
— Не бери в голову. До источника недалеко, я чувствую.
Через некоторое время бетонный пол под ногами сменился неровно подогнанными досками, затем — камнями, а потом и вовсе жижей. Воздух по-прежнему был спертым, к тому же к нему примешался сладковатый запах гнили.
— Никогда не думал, что живой источник может бить в таком месте, — проворчал Олег. Идти с каждым шагом становилось все тяжелее, куртку он давно скинул, как и джинсовку с водолазкой, оставшись в одной черной футболке. Ворон же так и шел, как был: на него, казалось, духота вообще не действовала.
— Да неужто? — усмехнулся он. — Источник воду питает, что по вашим трубам течет; живая водица, смешиваясь с этой гадостью, обычной становится. Только благодаря этому в городах еще никто вконец не передох, — слова прозвучали отрывисто и зло.
Олег обернулся. Ворон казался выходцем из какого-то запредельного мира. Причудливые тени разукрасили его лицо, превратив в жутковатую маску. В черных провалах не видно глаз, губы смотрелись темными росчерками, зато лоб и скулы отдавали снежной белизной.
Пока рассматривал, Ворон ловко обогнул его и пошел первым.
— Теперь пойдем след в след, как по болоту, — произнес он.
— Можно подумать, это не оно, — фыркнул Олег.
— В болоте болотник ведает, и он никогда мешать тебе не стал бы — сам боится. Зато если ты не справишься, то и здесь исчезнешь, как в трясине.
— Ясно, — ответил Олег и приказал: — Мешок отдай.
Ворон усмехнулся и вытащил узелок, Олег засунул тот в карман. — А теперь перекидывайся, или как там это у тебя называется?
Ворон нахмурился и покачал головой.
— Ты здесь по десяток раз на дню ходишь? — съязвил Олег.
— Нет, — он даже головой мотнул.
— А кто обычно проводил тебя через подобные места?
Ворон не ответил, лишь отвел взгляд.
— Вот и в этот раз я сам поведу, — Олег не знал, откуда взялась в нем такая уверенность, но решил не гнать ее от себя.
— Со мной у тебя лишний шанс будет. Если я не туда ступлю…
— То я тотчас все брошу и поверну назад, пусть и нет мне туда дороги, — огрызнулся Олег. Он сам не ожидал от себя такой ярости, но Ворона явно проняло. — Живо перекидывайся!