— В условиях конкурса указано, что подойдут любые произведения, основанные на сказках, легендах и мифах народов мира. — В мозгу зудело: «Скажи про сверхцель — про любовь и чтобы потом жить как в сказке! Второго шанса не будет!» Георгий отвел глаза. — Желательно — про любовь.
— Позвольте уточнить: любовь к чему? В наличии имеются прекрасные варианты: к приключениям, к спиртному, к азартным играм, к деньгам… — Синьор Валентино оборвал сам себя. — Что-то не то говорю. Любовь. Ну конечно же. — Он ударил себя по лбу. — Я понял направление, сейчас подберу что-нибудь.
Он то ли хлопнул в ладоши, то ли потер их в задумчивости перед трудной задачей, но кроме этого сделать ничего не успел — в лавку влетела запыхавшаяся молодая дама.
Георгий обомлел. Сколько лет посетительнице, во что одета, какого цвета волосы и прочее — все растворилось во взгляде невероятных глаз: глубоких, безмерно голубых, полных тоски и страсти. Больше он не видел ничего. Его смыло, закрутило и теперь утягивало куда-то — то ли в рай, то ли в ад, то ли в новую жизнь. Перед ним стояла Она — та самая, из грез и снов, которую ждал всю жизнь, изредка соскальзывая с главного направления в тупички, но всегда возвращаясь.
На прилавок упало такое же сердечко.
— Рад, что воспользовались новым купоном. — Синьор Валентино разгладил картонку и спрятал под прилавок. — Честно говоря, не думал, что увижу вас снова, но все же отправил. Что желаете на этот раз?
— Не знаю как выразиться точнее. Попробую. — Женский взор, в котором тонул Георгий, погас и опустился. — Я приехала к Бруно, потому что казалось, будто итальянцы — другие. Дома, когда слушала Челентано, кожа покрывалась мурашками, я закрывала глаза и представляла… неважно, что я представляла. Теперь я выучила язык и узнала правду. «Только я. Только ты. И футбол по телевизору» — представляете, это из пробиравшей до дрожи романтичнейшей песни «Соли», что значит «Одни». Когда загадывала желание, я хотела другой жизни, но не думала, что будет так. Не снимать обувь ни дома, ни в гостях, пить вино вместо компота и чая, борщ есть с пармезаном, а затычку в раковине считать главным кухонным атрибутом… и не удивляться откровенному разглядыванию… целоваться со всеми приходящими-уходящими до потери пульса, спать исключительно в кромешной тьме, не мыслить ванной без окна, забыть о сливочном масле и пододеяльниках, а наворачивая ягненка, кролика или, прости господи, кастрато, считать себя вегетарианцем… Еще — разгибать пальцы при счете, сначала завтракать, а затем умываться, воду пить не из крана, а исключительно из бутылки, кипятить ее в микроволновке, считать, что чистые волосы — это уже прическа, после еды не говорить «спасибо», прилюдно сморкаться, а цветы получать только на собственные похороны… Список бесконечен. Не об этом я мечтала, когда бросала работу, друзей и переезжала в чужую страну. Я думала, что здесь, в новых условиях, чувства расцветут, а они завяли и умерли. Если сравнить случившееся с телепродукцией, то мечтала я попасть в сюжет «Золушки», а вместо этого меня окунули в «Новости спорта» и «Телемагазин на диване». Понимаете, я хочу волшебной любви, жизни как в сказке… то есть, чтобы я и тот, кого я выбрала, своей любовью превратили жизнь в сказку.
Синьор Валентино поднял указательный палец вверх:
— Давайте вспомним условия прежней сделки. Вашей целью было найти свою половинку, при этом вы желали, чтобы все стало по-другому, и надеялись, что «по-другому» — лучше, чем было. Желание исполнено в точности, оговоренная плата получена, и просто не представляете, насколько близко вы подошли к главной цели.
Только сейчас до Георгия дошло: он понимал разговор, а это значит, что говорили по-русски. Автоматически вылетело:
— Здравствуйте.
Его присутствие заметили. Глаза, что ввергли в ступор, оглядели ничем не выделявшиеся рост Георгия, одежду, внешность… и застыли, когда взгляды встретились.
Два человека поняли, что нашли друг друга — словно соединились две половинки единого целого. В лавке вспыхнула и перегорела лампочка.
— Но-но, потише, господа, не надо столько эмоций. — Синьор Валентино восстановил освещение хлопком в ладоши. — Ваши новые желания исполнены, и вы оба пришли к главной цели жизни, пусть даже не догадываетесь об этом. А цену вы знаете.
Он еще раз хлопнул в ладоши, и лавку заволокло туманом.
Вокруг равнодушно сновали люди, глазели по сторонам туристы, тянули прохожих за руки смугло- и темнокожие зазывалы. Георгий и женщина, которую он искал всю жизнь, пришли в себя уже на улице. Ничего не изменилось. А для них изменилось все. Он понял, что с этой минуты плевать ему на конкурсы и на все романы вместе взятые. Жизнь потеряла смысл без нее — стоявшей перед ним, которую только что обрел. Ему хотелось быть с ней отныне и навсегда. После разочарований, ошибок и боли потерь в нем проснулась надежда на счастье…
Будто кувалда в висок прилетела. Надежда на счастье? Н а д е ж д а?!
Он бросился обратно:
— Синьор Валентино!
Удары в дверь ни к чему не привели. Магазинчик Санто Валентино выглядел так, словно не открывался лет пятьдесят: пыль, грязь, исписанные из баллончиков витрины, а внутри — тьма. Таким же заброшенным он выглядел перед парой, которую не пустили.
Рядом с Георгием стояла та, о которой мечтал, по ее щекам текли слезы. Она тоже все поняла.
Часть 1 глава 1 Красная Шапочка
Эпиграф
А теперь, честной народ,
Вынь-ка рожи из бород!
Чай, у нас не панихида,
А совсем наоборот!
Леонид Филатов «Про Федота-стрельца»
Часть первая
Красная Шапочка, сын мельника и заморский принц
Глава 1 Красная Шапочка
Ее звали Улькой, но все говорили просто: Красная Шапочка. Думали, она умом двинулась. Пусть что угодно думают, но голову Красная Шапочка покрывала совсем по другой причине. Сын лавочника помнил ее длинноволосой красавицей, и попасться ему на глаза с куцыми облезлыми клочками… проще утопиться. А все папа. Но папу винить нельзя, у него так жизнь сложилась.
— Вырастешь — поймешь, — говорил он каждый раз, когда напивался.
Папа был строгим и вспыльчивым. Он никогда не играл с Красной Шапочкой, не возился, как другие папы с другими детьми. Он только воспитывал.
— Улька! А ну поди сюда, сейчас кое-кто ремня кое за что схлопочет…
Ремнем воспитание и ограничивалось, потому что воспитывать примером папа не мог. Пример он подавал исключительно отрицательный, а правильные слова, если они не сходились с подаваемым примером, Красная Шапочка всерьез не воспринимала. Так получилось, что она даже называла папу на вы:
— Папа, вы зачем с лучиной в сарай поперлись, там же сено…
Пожар она в тот день потушила, а шикарные волосы, свою гордость, спалила почти до корней. С тех пор и получила прозвище — от тех, кто не знал, что скрывала бархатная шапочка.
Папа часто бил маму ни за что, хотя ему так не казалось. Он причину видел, а Красная Шапочка и мама не видели. Это стало уроком на всю жизнь: мужчины видят глубже и дальше, потому что сильнее. Верность этого умозаключения подтверждал каждый прожитый день. Но иногда Красная Шапочка полностью поддерживала папу, особенно в моменты, когда денег не оставалось даже на стаканчик горькой. Папа словно с ума сходил, и оставалось только прятаться где-нибудь в лесу и надеяться на лучшее. Лучше бы нашлись деньги, ведь пьяный папа — почти святой. Ну, когда уже лыка не вяжет. В такие минуты в нем просыпались лучшие стороны, он всех любил и хотел облагодетельствовать. Не успевал. Он засыпал, а утром все начиналось заново.
Папе не давало покоя прошлое бабушки. Бабушке, в отличие от мамы, замужество принесло богатство и титул, а также шутливое прозвище владычицы морской — оно пошло от острого на язык дедушки. Все же бабушка была замужем за адмиралом. Прошли годы, и сейчас ничто не напоминало о блестящем прошлом. Когда дедушка помер, богатство быстро рассосалось, и остались только покосившийся домик, разбитое корыто да слухи один другого неправдоподобнее. Вплоть до того, будто бы дед-адмирал умел с рыбами разговаривать, а те его желания исполняли.
Страшно хотелось есть. Обидно, еда — вот она, с собой, только руку протяни. Мама послала Красную Шапочку к бабушке с пирожками — скорее всего, чтобы уберечь дочку от папы, который раздобыл где-то бутыль самогона и рассчитывал на приятный вечер. Приятный¸ увы, не для всех. Поручение стало спасением, Красная Шапочка даже ужина не дождалась — схватила приготовленную корзинку и была такова.
Красной Шапочке строго-настрого запретили есть пирожки:
— Это для бабушки, у нее зубки слабые, поэтому пирожки для нее делаем особые — мягкие, рассыпчатые, чтобы на языке таяли. А тебя бабушка обязательно чем-нибудь угостит.
Это сказала мама, а сюсюканье, как с маленькой, понадобилось, что бы смягчить слова папы:
— Тронешь — убью.
Бабушка, конечно, чем-нибудь угостит, но сначала это что-то придется приготовить: замесить тесто, приготовить начинку, растопить печь… Даже травяного настоя заварить — это сколько же времени понадобится, пока вода закипит? В фантазиях иногда представлялось, как чайник моментально становится горячим… и сам гасит под собой огонь! И дрова чтобы сразу давали тепло, а не через нестерпимо долгое время, за которое голодный человек помрет от ожидания.
Размечталась. Только в сказках все делается «по щучьему велению, по моему хотению», а в настоящей жизни для результата нужно потрудиться.
Кроме труда в мире существовали чувства. Так вот же оно — спасение! Что есть главное оружие женщины, пусть даже начинающей, если не чувства? Красная Шапочка любила бабушку, а бабушка, конечно же, любила ее. Что сделает бабушка, когда к ней заявится голодная внучка с пирожками? К гадалке не ходи: пока готовится ужин, она угостит принесенным в подарок пирожком! Зачем же ждать? И вообще: одним пирожком больше, одним меньше…
Мягкое тесто действительно таяло на языке, а начинка — нежная, с очаровательной горчинкой — обволакивала и исчезала в горле как по волшебству. Рука вновь потянулась в корзинку.