у былое и прощались навсегда.
По инерции лодка проследовала мимо, и вскочивший Георгий оказался практически между ней и надвигавшейся громадиной — лицом к лицу с глядевшим с борта здоровяком. Тот что-то сказал.
— Не понимаю. Кто вы? — Георгий обнаружил, что сжимает в руке меч. Даже не заметил, как схватил.
Лада подала шлем и щит. Сразу стало комфортнее.
Весла драккара дружно загребли в обратную сторону и выступили мощным тормозом. Парус упал, корабль резко замедлил ход.
Человек на борту кликнул кого-то, рядом появился второй. Переводчик.
— Кто ты, воин?
— Егорий, витязь с чертовых болот. А вы?
Обе руки переводчика указали на предводителя, голова с почтением склонилась:
— Сигурд, победитель троллей, с дружиной. Уйди, храбрый витязь, и тебе не причинят вреда. Мы не враги и не хотим крови.
Он сказал «мы», то есть, был не пленником, а одним из викингов. В том, что это именно викинги, можно не сомневаться: драккар с висевшими по бортам круглыми раскрашенными щитами, особенная речь, оружие, внешность, тролли, имя Сигурд… Тут же вспомнился некий Сигурд Свинья, отец конунга Харальда Сурового. Именем того Сигурда в норвежской столице даже улица названа, хотя почему он свинья осталось покрыто мраком. Главное, чтобы нынешний тезка свиньей не оказался.
И зачем Георгий перед сном о викингах думал? Птички, понимаешь. Накаркал. А теперь, судя по всему, и дочирикался.
— Что вы сделаете с ними? — Георгий указал мечом на лодку с людьми.
— Это невольники, они сбежали, их нужно вернуть и наказать. Любой честный человек обязан помочь закону и справедливости.
— Закон и справедливость — не всегда одно и то же. Позвольте, я поговорю с беглецами. — Он повернулся в другую сторону. — Вы сбежали?
Ответил самый старый, с мятой седой бородой:
— Мы рискнули и проиграли. От судьбы не уйдешь, но лучше погибнуть, чем жить в неволе. Мы не вернемся. Если они подойдут, мы прыгнем за борт, пучина морская лучше плена. Здесь уже родная земля, мы счастливы умереть на родине.
Драккар медленно нагонял лодку, проплывая мимо Георгия. При желании его лодку могли разбить, просто уронив весла.
Чтобы обратиться к викингам, пришлось задрать голову:
— Это тот случай, когда справедливость и закон не совпадают. Предлагаю сделку. Я выкуплю этих невольников. — Не опуская щита, Георгий отсчитал из подкладки примерно четверть всех денег, всыпал в мешочек, крепко стянул на нем тесьму и перебросил на палубу драккара.
Сигурд взвесил мешочек в ладони и небрежно отправил обратно. Переводчик объяснил:
— Здесь за половину невольников. Если денег больше нет, остальных заберем. В качестве доброй воли разрешаем тебе или им самим определить, кто вернется с нами.
Сволочи. Еще и перессорить хотят. Георгий снова полез в подкладку и удвоил вес мешка. На выкуп ушла вся его доля. Остаток трогать нельзя, это деньги Лады для дочки.
На этот раз Сигурд кивнул и тихо произнес что-то. Переводчик объявил:
— Невольники твои, забирай. Но без лодки. Лодка стоит еще столько же.
— Корыто без весел и мачты не может столько стоить! За такую сумму можно купить корабль!
— Купи. Но сначала найди в море другого продавца. Впрочем, это не наше дело; цена лодки названа, соглашаться или нет — решать тебе.
Можно забрать всех к себе… и потонуть от первой же волны.
Бывшие невольники замерли. Мужчины опустили лица. У женщин потекли слезы. А дети…
Полные надежды детские глаза глядели на Георгия в ожидании чуда.
Лада потянула его за рукав:
— Отдай.
— Это плата богам за Ульку.
— Я не смогу купить счастье своего ребенка жизнями других.
Георгий вытряс из подкладки все, что было. Мешочек перелетел через борт и звякнул о деревянную палубу. Сигурд сказал еще несколько слов.
— Остался нерешенным последний вопрос, — сообщил переводчик. — Во сколько вы оцените собственные жизни?
На борту драккара натянули луки. Этот Сигурд в любом случае свинья, даже если не Свинья. На язык просились слова и похуже. Георгий стоял, прикрываясь щитом, сзади поднялась и прижалась к его спине Лада.
— Витязь с супругой не могут стоить меньше дюжины рабов, не так ли? — добавил переводчик.
Ладу приняли за супругу. Георгий не стал разубеждать. Не те время и место.
Повисло молчание, тяжелое, как атмосферный столб, если его массу представить из бетона. Между лодкой и кораблем плескалась серая вода, Георгий глядел в глаза Сигурда, тот с кривой усмешкой смотрел на него.
Купивший чужие жизни за свою должен отдать все, что осталось. Как опытный торговец, Сигурд понял, что денег больше нет. Скорее всего, многоходовку с повышением цены разыграли, чтобы выманить у Георгия последнее. Сейчас предводитель решал, стоит ли овчинка дальнейшей выделки — нужно ли рисковать жизнями своих людей за парочку новых рабов?
Седобородый с лодки обратился к викингам:
— Толмач, напомни Сигурду, что Олин пик рядом, а вал Галы далеко. Вы в чужих водах, здесь властвуют наши боги. Вы можете захватить нас силой, но наши молитвы услышат.
Рука мужчины указала куда-то в сторону, и там, на краю видимости, Георгий вдруг различил уходившую в облака темную гору. Олин пик!
Толмач быстро перевел. Сигурд размышлял недолго, громкая команда заставила луки опуститься.
— Наши и ваши боги заключили мир, и мы не хотим стать причиной нового раздора. Обещайте помолиться за попутный ветер для нас, и в подарок мы оставим два весла.
— Обещаю, — сказал Георгий.
Ему обещание ничего не стоило, в молитвы и богов, которые меняют человеческие жизни, он не верил.
— Почему они пошли на попятную? — шепотом спросил он Ладу.
Она удивилась:
— Если в твоем доме чужие дети станут обижать твоих — ты разве не вмешаешься и не накажешь?
Георгий не сразу понял, что она говорит про богов.
Как замечательно придумано. Поделили территории, где свои платят, чтобы чужие не распоясались… Так работают мафии, религии и государства. А если система работает — зачем придумывать новую? Местные боги неплохо устроились.
С драккара в воду бросили два маленьких весла. Сигурд прощально махнул рукой — довольно уважительно, признавая самоотверженность и отвагу противника. Когда корабль удалился, Георгий обратился к людям в лодке:
— Подплывайте, у нас есть вода и еда.
Лица просветлели. Лодки начали медленно сближаться.
— Нам нужно на Олин пик. — Георгий указал вдаль, на едва видневшийся на горизонте остров. — Можем взять на борт половину из вас, а лодку привязать. Под парусом и на четырех веслах мы быстро достигнем острова богов, а оттуда вы вольны плыть, куда хотите.
Счастье, написанное на измученных лицах, сказало больше любых слов.
— Славный витязь и его прекрасная спутница, — обратился седобородый к Георгию и Ладе, — у нас нечем отблагодарить, но назовите себя, и мы будем молиться за вас. Мы услышали имя Егорий. Не тот ли это защитник страждущих и неимущих, прозванием Храбрый?
Неужели слухи о «подвигах» известны даже за морем?
— Не верьте сплетням, верьте делам. И живите так, чтобы ваши имена звучали благороднее, чем у Егория Храброго. Поступайте так, и будем считать, что мы квиты.
Лада все же втиснула:
— Но если что — это и вправду Егорий Храбрый. — Она грустно улыбнулась ему: — Прости. Народ должен знать своих героев.
— Мы совершаем что-то не для благодарности, а потому что не можем по-другому. Если это не так, то ни человек, ни его поступки не стоят благодарности.
— Ты прав. Но я тоже права.
Два борта стукнулись, едва не проломив многодневную работу Георгия, из перегруженной лодки первыми выпрыгнули дети. Один мужчина и старший из мальчиков поплыли за веслами.
Георгий и Лада поглядели друг на друга.
Скоро они будут на острове богов.
Без денег.
Глава 2 Как Ульяна стала Ульяном
Улька проснулась оттого, что над ней кто-то склонился. Вокруг уже буйствовало утро. Почти всю ночь она бежала по лесу, шарахаясь от каждой тени, и спать хотелось просто дико. Глаза не желали открываться.
Витязь, что откачал после отцовских пирожков, собирался отправить ее домой. Улька не могла туда вернуться. Маму жалко, но все как-нибудь образуется. Мама поймет. Пройдет время, Улька станет, к примеру, известной разбойницей или, может быть, придворной дамой. Почему нет? Вдруг ее выберет сам дракон? Бабушка рассказывала, что в древности правители женились на простолюдинках, если те чем-то поразили.
Луну в небе давно сменило солнце, и когда его кто-то загородил, очень новое для Ульки чувство опасности вытолкнуло из сна. В лицо незнакомцу уставился кинжал:
— Отойди!
Склонившегося над ней человека защищал полный доспех, крылатого дракона на шлеме и щите не было. Обычный витязь. Рядом всхрапнул и ударил копытом конь.
А Улька не отрываясь глядела в лицо витязя: он был молод и красив, гладкие щеки напоминали попку младенца, глаза тоже глядели по-детски — наивно и очень по-доброму.
— Простите, уважаемая красавица, я не хотел нарушить ваш покой. Мне показалось, что нужна помощь — вы лежали под деревом, свернувшись в клубок, и рядом не было сопровождающих. Позвольте представиться. — Последовал чинный поклон, как благородной дворянке, хотя Улька была обычной крестьянской девчонкой. — Котеня Блудович, витязь в поисках славы, ревнитель справедливости и защитник слабых. В числе своих еще не слишком многочисленных подвигов могу упомянуть победу над маркизом Карабасом и схватку с самим Соловьем-разбойником, которому я проиграл, но, смею заметить, что лучшему мечу мира проиграть не стыдно. А одно время у меня в оруженосцах ходил сам Егорий Храбрый. Понятно, что после него трудно найти достойного спутника, поэтому временно странствую в одиночку. Могу я узнать, как зовут прекрасную даму?
— Улька. — Улька спохватилась и исправилась: — Ульяна.
— Прекрасная Ульяна, соблаговолите поведать о постигших вас несчастьях, что оставили одной в лесу без имущества и спутников. Расскажите, и виновные будут наказаны. Мой меч и моя жизнь к вашим услугам.