для кого угодно, только не для варягов. — Кощей просветлел. — А когда от него отвернутся варяги, мы можем отбить Елену, даже если у тебя ничего не выйдет. Дайте доблестному витязю лучшего коня и любые доспехи с оружием, какие пожелает!
Глава заключительная Георгий и все-все-все
Георгий ехал вдоль береговой кромки, где не осталось ни одного не занятого кораблями места. Он выискивал драккар Сигурда: Борис с Еленой должны быть там. Ряд кораблей, куда втаскивали тюки, свертки, ящики, мешки, сундуки и ларцы, казался бесконечным. Мелководье между скалами и сожженным Гевалом напоминало паучье царство: многие десятки черных насекомых ощетинились тонкими ногами весел, непонятными конечностями мачт и похожими на скорпионьи задранными кверху жалами деревянных морд и хвостов. По временно неповоротливым паукам-скорпионам и прочим тараканам безостановочно сновали муравьи-людишки, любовно кормившие прирученную скотинку, без симбиоза с которой никогда не собрали бы такой урожай.
На Георгия смотрели как на умалишенного. В одиночку против армии! Еще недавно его собирались казнить как дважды предателя — сначала он пошел с Борисом против своих, затем предал и Бориса. Правильно, любой правитель знает, что предателей нужно казнить сразу, пока они не предали еще раз, а у викингов это в крови просто по несовместительству предательства с нормами жизни. Но сейчас на готового в бою витязя косились, как на помеху. После бескровной победы, когда противник сдался, выплатил непредставимое возмещение, и корабли просели от добычи, рисковать жизнью бессмысленно. Скачет? И пусть себе скачет. Никто не запрещает мышке бегать около сытого кота. Разбудит — ее проблемы.
Впереди показался корабль Сигурда.
— Хольмганг! — выкрикнул Георгий. — Вызываю дракона Бориса на честный поединок!
Викинги удивленно отреагировали на первое слово, но остальное не поняли. Позвали толмача.
— Странно видеть Егория Храброго живым, — прокричал с борта знакомый двуязычный викинг, — боги, видно, благоволят тебе. Ты произнес священное слово. Вызвать на поединок может любой, но дракон не может отвлекаться на каждую сумасшедшую букашку. Повтори просьбу еще раз, при этом серьезно обоснуй, иначе будешь выглядеть глупо. Ты же не кидаешься убить каждую собаку, которой вздумалось тебя облаять?
Неприятное сравнение. Георгий выкрикнул:
— Борис должен вернуть Елену, он не имеет на нее права!
Толмач перевел, разнеся многоголосый гогот.
— Дракон Борис вернул себе то, что у него забрали.
— Но это моя женщина! Пусть она скажет, у кого ее украл Борис прежде, чем требовать у Кощея!
После перевода повисла тишина. Помогать Борису вернуть украденную у него женщину — одно, а помогать в краже — другое. Каждый примерил ситуацию на себя. Вокруг появившегося на палубе Бориса образовалось пустое пространство.
Пришла дикая мысль: а если Елена не подтвердит? Вдруг ей хочется все забыть и уехать с красавцем-драконом, ведь однажды она с ним уже уехала?
Куда? В разгромленную Двою? Викинги отправятся по домам, и Борис останется без поддержки. Кощей может снова пойти войной — народ вряд ли встанет на защиту нового правителя, уже менявшего счастье всего государства на свое личное.
Неизвестно, что происходило на драккаре, но вскоре оттуда спрыгнул облаченный в доспехи Борис.
— Хольмганг!!! — грянуло над кораблями.
Работы прекратились. На берегу быстро возникло нечто вроде огромного ринга, откуда убрали все лишнее и куда больше не заходили.
Настал момент истины.
Георгий не сомневался, что все делает правильно. Очень много шансов, что сейчас его убьют. И что же? Он не мог поступить иначе. Ответственность за Елену давила шею сильнее висельной петли. Эшафотом было воспитание, за которое так хвалил Кощей. Скамейку из-под ног выбивало данное себе слово вернуть Елену даже если весь мир будет против. В сухом остатке — обязанность идти на смерть там, где любой другой со смехом свернул бы в сторону.
Проблема в том, что Георгий — не любой другой. Он такой, какой есть, и с этим ничего не поделать. Настоящего мужчину определяют дела. Все дела Георгий посвящал Елене. Разве можно отступиться в последний момент?
В этом еще одна проблема. Пока искал Елену, он встретил Ладу. Выяснилось, что жизнь с Еленой — вовсе не то, чего жаждала душа. На вулкан забираются ради любопытства, но живут у подножия, у тихой речки, среди укрывающего от ветров леса.
Но он давал слово.
Хватит глупых мыслей, нужно думать о бое. Георгий вспомнил все приемы, которым учил Соловей и которые видел по телевизору. Ломанные и обманные удары. С зацепом щитом. Что-то из этого может сработать. Пусть противник неизвестен ему как боец, но Борис так же не знает фишек Георгия. Можно сказать, что шансы равны. А с точки зрения фехтовальной техники даже немного ровнее в пользу Георгия, учитывая, что его учителем был непревзойденный мастер, а мотивация зашкаливала. Сыновья правителей обычно учатся чему-то лишь потому, что так желают родители. Подвести Георгия могло лишь физическое состояние, в этом плане однозначно выигрывал противник.
С борта драккара к Георгию обратился толмач:
— О тебе говорят как о хорошем бойце на мечах, но оружие выбирает тот, кого вызвали. Ты знал, что Бориса называли лучшим лучником вашего государства, когда он состоял там на службе?
Для Георгия это оказалось новостью. Вот почему Кощей не слишком верил в его успех. Кощей надеялся на отказ Бориса. Видимо ставил себя на его место: как поступил бы, обретя желанную женщину, ради которой уничтожил два государства? Разве пошел бы драться насмерть с бойцом, чья слава известна даже за морями?
Кощей не стал бы драться. Но Борис — не Кощей.
— Вызываемый выбирает лук! — громко объявил толмач, дублируя каждую фразу на своем языке. — Количество стрел неограниченно, поединок пройдет схождением с дальней дистанции до смерти одного из поединщиков, поскольку: они бьются за женщину, а ее поделить невозможно. Если стрелы закончатся или позволит расстояние, можно пользоваться другими видами оружия. Прошу противников отойти к лесу на расстояние выстрела!
Георгий отъехал от берега до ближайших деревьев, спешился и привязал поводья к толстой ветке.
— Прости, приятель, — он похлопал коня по загривку, — возможно, скоро у тебя будет другой хозяин. Даже подружиться не успели.
Лук с колчаном висели притороченными к седлу, стрел внутри кожано-деревянного короба оказалось ровно десять. Георгий никогда не пользовался луком, с его точки зрения это оружие разбойников и охотников — тех, кто воюет из-за угла. А с собой взял лишь потому, что так настоял Кощей. Ведь догадывался, зараза бессмертная, как повернутся дела. И смолчал. Боялся, что Георгий передумает.
Он бы не передумал.
Лук был обычным, не составным, простая палка с тетивой. Стрелы тоже ничем не выделялись, хоть и поступили из оружейной правителя: одна невытаскиваемая гарпунная, четыре бронебойных, с тонким граненым наконечником, остальные с обычным листовым.
Пришло время испытать судьбу. Говорят, дуракам и пьяницам везет. Может, напиться перед боем? И сразу попасть в обе категории.
В ситуации Георгия слово «попасть» уж слишком многозначительное. Какой смысл ни возьми, все в точку.
Эх, лучше бы, конечно, в точку, чем просто.
Борис уже ждал на другой стороне опушки. Друг от друга их разделяло около двухсот метров, еще столько же было до ближайших кораблей. На драккаре Сигурда протрубили в рог, Борис наложил стрелу и, не поднимая лука, медленно двинулся навстречу.
Можно под прикрытием щита побежать вперед и добиться рукопашной. Тогда есть шанс. Но еще больший шанс остаться калекой, потому что ноги на бегу будут открыты. От бронебойного наконечника никакие поножи не спасут. И калекой Георгий останется недолго, только до следующего выстрела противника.
Самое простое — присесть, укрыться за щитом и ждать. Что это даст? Лишние несколько секунд жизни, а то и минуту. Именно, что лишние. В глазах викингов человек, который вышел один против армии и вызвал на бой дракона, спрятавшись за щитом покроет себя позором. Главное правило боя: защищаясь победить нельзя. Придется следить из-за щита за противником, чтобы не обошел, то есть показать глаза. На близком расстоянии для хорошего лучника это подарок.
Георгий натянул тетиву и послал первую стрелу по большой дуге — наобум, только чтобы пристреляться. Бить прицельно не позволяла дистанция. Скорее всего, стрела просто не долетит, но хотя бы покажет возможности Кощеева лука.
Даже отсюда было видно, как Борис усмехается. Затем он вдруг остановился, будто наткнулся на невидимую стену, дернулся… и упал ничком. Замертво. Потому что больше не шевелился. Георгий выхватил меч, прикрылся щитом (а если обман?) и побежал вперед.
Борис не притворялся. Изо рта в горло — сверху вниз — уходила стрела веселенькой оранжевой расцветки.
Не узнать нельзя. Где-то в лесу сейчас идет сюда в поисках счастья Еремей, сын Колывана, сжимая в руке Одисейкин лук, что бьет за версту. Очередная неудачная попытка. И — во второй раз — чрезвычайно удачная для Георгия.
Корабли вздрогнули от многотысячного рева. Криками и поднятыми мечами викинги выражали восхищение великим воином, поразившим противника с первого выстрела. Сигурд вывел на палубу Елену — приз победителя.
Вспомнился разговор с Борисом на корабле:
«Сестра сказала, что некий Георгий, он же Егорий Храбрый, победит дракона».
«Убьет?»
«Сказала "победит"»
Дракон побежден. Его непонятая сестра оказалась права.
Георгий убедился, что Борис мертв бесповоротно и пошел за конем.
— Ой, блин… Это опять я? — раздалось между деревьев.
— Еремей, всеми богами, в которых ты веришь, заклинаю: сгинь, если не хочешь в острог!
— Не дурак, понял. Благодарствую, друг. Опять возьмешь мой грех на себя?
— Мне хуже не будет.
— Как скажешь, друг. Если что — меня здесь не было.
Ветви сдвинулись.