Твое завоевал он торжество».
Сказал Ормузд гонцу: «За мною следуй,
И обо всем, что видел, ты поведай».
Ормузд подробный выслушал рассказ.
Поступок витязя его потряс.
Сказал он, вспыхнув: «Пусть мой воевода
Возвысился главой до небосвода, —
Я в нем дурное семя узнаю.
Во-первых: он врага разбил в бою,
Но поступил бесчестно с побежденным:
Как видно, он умрет низкорожденным.
Зачем себе присвоил, во-вторых,
Он серьги повелителей былых?
Как видно, возомнил себя владыкой!
Он опорочил подвиг свой великий,
Его геройство на ветер ушло,
Добро и разум превратились в зло».
Затем Ормузд призвал к себе хакана,
С ним пировал, как с равным, царь Ирана,
Покуда черноту своих кудрей
Ночь не стряхнула на царя царей.
Он молвил так: «С души ты бремя снимешь,
Когда, хакан, мою ты дружбу примешь.
Ты обретешь счастливую звезду!»
Взял за руку владыка Пармуду.
Был Пармуда Ормуздом очарован
И засиял от этих добрых слов он:
«Свои дела, свои поступки взвесь, —
Владыка продолжал, — дай клятву здесь,
Как нам велит обычай властелинов.
Клянись мне в том, что, мой дворец покинув,
Ты своего лица не отвернешь
Ни от меня, ни от моих вельмож».
Хакан поклялся божьей благодатью,
Венцом, престолом, шахскою печатью,
Кромешным мраком ночи, светлым днем,
Безгрешным, очистительным огнем:
От шаха помыслов не отвратит он,
Иным деяньям их не посвятит он.
Все встали. Клятва произнесена.
Ормузд и гость пошли к покоям сна.
При появленьи бронзового солнца
От сна восстали оба венценосца.
Пожаловал Ормузд, с восходом дня,
Хакану и кольчугу, и коня,
И приготовить приказал подарки.
Здесь был венец, как блеск денницы яркий,
Здесь были золотые пояса,
Блиставшие, как в звездах небеса,
Здесь были скакуны-аравитяне,
Браслеты, серьги, сотни одеяний,
Чудесные попоны из парчи,
В златых ножнах индийские мечи.
До перехода проводив хакана, —
До третьей остановки каравана,
К себе вернулся властелин держав,
Привет прощальный Пармуде послав.
Когда пришла к Бахраму весть благая,
Что возвращается хакан Китая
Домой, обласканный царем царей, —
С ним встретиться желая поскорей,
Помчался вождь победоносной рати
В сопровожденьи меченосной знати.
Вельможами приветствуем везде,
Скакал Бахрам навстречу Пармуде
Селеньем, городом, горой, равниной,
Спеша явиться с головой повинной:
Хотя в душе пылали боль и стыд,
Он думал, что хакан его простит.
Достигнув Пармуды за поворотом,
Хакана он приветствовал с почетом.
Но тот лицо надменно отвернул
От витязя, и даже не взглянул
На кошели, на яства и на вина,
Что привезла бахрамова дружина.
Так Чубина скакал три долгих дня,
Покорность и терпение храня,
Но взглядом тот его не удостоил,
Не подозвал к себе, не успокоил.
Лишь на четвертый день сказать велел:
«Вернись обратно. Горек твой удел».
Когда Бахрам услышал это слово,
Погнал он к Балху скакуна гнедого.
Его событье это потрясло.
Так время некоторое прошло.
Он в Балхе жил, сражен тоской и срамом.
Был недоволен шахиншах Бахрамом:
Во-первых, он обидел Пармуду,
В чертог царя дорогу дал стыду,
Он, во-вторых, присвоил часть добычи,
Хотя немало получил отличий.
Глава шестнадцатаяОрмузд посылает Бахраму женское одеяние, веретено, пряжу и гневное письмо
Властитель, сердце гневом напоив,
Послал письмо Бахраму: «Грязный див!
Ты позабыл, что твой ничтожен жребий,
Ты возомнил, что ты сидишь на небе!
Сошел ты с благородного пути,
Дурной дорогой ты решил итти.
Ты не радеешь о моей державе,
В моем бесславье путь находишь к славе.
Увы, ты чужд стремлениям моим,
Не внемлешь повелениям моим.
Прими же от меня ты одеянье:
Оно достойно твоего деянья!
Властитель приложил к письму печать
И соизволил слугам приказать —
Найти немедля женскую рубаху,
Такую, чтоб надеть ее на пряху,
И, дегтем вымазав веретено,
С ним принести и пряжу заодно,
И красные доставить шаровары,
И женский пояс, ярко-желтый, старый…
Велев гонца презренного призвать, —
Презренным одеяниям подстать, —
Шах приказал ему: «Скачи к Бахраму,
Ты все мои дары вручи Бахраму.
Скажи ему: «Как безрассуден ты!
Увы, не витязь, — простолюдин ты!
С тех пор, как победил царя Китая,
Ликуешь ты, великим угрожая.
Ты будешь мной низвергнут с высоты,
В ничтожестве, как пыль, исчезнешь ты!»
Глава семнадцатаяБахрам Чубина надевает женское платье и в нем показывается предводителям дружин
Бахрам застыл в молчанье и в обиде,
Гонца услышав слово и при виде
Воителя позорящих даров,
Письмо прочел он, бледен и суров.
Сказал: «Награда — женская рубаха.
Вот какова ты, благодарность шаха!
Быть может, воле шаха вопреки,
Меня обидели клеветники?
Не думал я, что к шахскому порогу
Навет и клевета найдут дорогу!
Все видели, что я свершил с тех пор,
Как я покинул шахиншахский двор.
Я войско малое повел в сраженья,
Я испытал и горе, и лишенья,
Была мне жизнь моя не дорога,
Когда громил я воинство врага,
Нередко смерти чувствовал я близость,
Награда за труды — такая низость!
Творец, на мне ты взор останови:
Ормузд меня лишил своей любви!»
Он, богу помолясь и успокоясь,
Надел рубаху, шаровары, пояс,
Поставил пред собой веретено
И все, что было в дар привезено.
Он приказал вельможам поседелым,
Начальникам, воителям умелым,
Чтоб двинулись, в шатер его спеша.
Была омрачена его душа…
Когда явились молодой и старый,
Когда рубаху, пояс, шаровары,
Изумлены, увидели на нем,
Им показалось, что сразил их гром!
Бахрам сказал: «Вот это одеянье —
За все мои заслуги воздаянье:
От шаха получил подарок я.
Вы слышали и видели, друзья,
Моей могучей палицы удары,
Как воевал я, в бой бросаясь ярый,
Настал, казалось, шаха смертный час, —
Но прибыл я, царей престол я спас.
Владыки исполняя приказанье,
Позорное надел я одеянье.
Шах — миродержец, мы — его рабы,
Его приказ — веление судьбы.
Мы ищем счастья под крылом владыки,
Живет он в нашем сердце, светлоликий.
От вас хочу услышать я совет:
Какой мы можем дать ему ответ?»
Воители сказали воеводе:
«О богатырь, прославленный в народе!
Такой от шаха принял ты позор,
Что войску ненавистен шахский двор.
Ты знаешь, старца не было мудрее,
Чем Ардашир, а он воскликнул в Рее:
«Презренье шаху, шахскому двору,
Мобедам, равнодушным к злу, к добру!
Ничтожествам противно мне служенье
И оскорбительно их уваженье!»
«Не говорите так, — ответил вождь, —
От шаха — сила воинства и мощь.
Мы все — служители, а он — властитель,
Мы все — просители, а он — даритель».
Но меченосная сказала знать:
«Отныне мы не станем воевать,
Для нас отныне шаха нет в Иране,
А ты для нас — не вождь на поле брани».