Избрали Сама новым властелином.
Сказал он: «Воеводе не к лицу
Стремиться к падишахскому венцу:
Венец мой — у подножья трона шаха,
Я у подножья трона — ниже праха!..»
Храбрей тебя, душою чист и прям,
О брат мой, не искал престола Сам.
Сказала я. Ты черный жребий вынул,
Затем, что ясный ум тебя покинул».
Бахрам ответил: «Ты, сестра, права.
Свидетель бог — верны твои слова.
Но говорить об этом бесполезно:
Влечет меня таинственная бездна.
Я болен: поздно мне итти к врачу.
Но умереть я тоже не хочу!..»
И в тот же день, у берега Нахрвона,
Вельмож призвав и посадив у трона,
Сказал им юный шах: «Столпы дворца,
Чьи мудростью насыщены сердца!
Горнило испытания прошли вы.
Пусть мы доверчивы и справедливы,
Не следует, идя путем прямым,
Поклонам верить, кланяться самим.
Еще добра я сделал вам так мало,
Чтоб вас из-за меня судьба терзала.
Служа престолу, вы познали боль,
Познали мира горечь вы и соль.
Заветной с вами поделюсь я тайной,
Ее не разгласите вы случайно:
Расстроится мой замысел, едва
Узнают воины мои слова.
Я в эту ночь войска введу в сраженье,
Устрою на Бахрама нападенье.
Я вижу, что Бахрам сильней меня,
Что свалит он противника с коня,
Но мудрости не вижу я в Бахраме.
Он речь свою наполнил похвальбами,
Кричит все время о борьбе с Совой,
Кичится он заслугою былой.
Меня юнцом незрелым он считает,
Меня мечом и палицей пугает,
Но я не струшу, если в этот час
Друзей, соратников найду я в вас.
Пусть он не знает, что я ждать не стану,
Что в эту ночь я на него нагряну,
Едва стемнеет, — в мускусной ночи
Мы выступим и обнажим мечи!»
Душой и телом преданы Хосрову,
Вельможи вняли царственному слову,
А юный шах вошел к себе в шатер,
Так, чтоб не видел посторонний взор,
Велел позвать Густахма и Бандуя
И опытного витязя Гардуя.
Он рассказал им о делах войны,
Спросил их — будут ли ему верны?
Сказал Густахм: «Властитель светлоокий,
Ты мало думаешь о злобном роке.
Ты ночью нападешь на гордеца,
Но этим успокоишь ли сердца?
Как телу твоему близка рубаха,
Бахрама войско близко войску шаха.
Все связаны между собой родством,
Воюют с братом брат и сын с отцом:
Не думай, что одержишь ты победу:
Сражаться с внуком не прикажешь деду!
Едва услышит войско твой приказ, —
Страшись: наступит твой последний час!»
Сказал Гардуй: «Спешить не будем боле.
То, что прошло, подобно ветру в поле.
Ты не надейся на ночную тишь:
От войска никогда не сохранишь
Таинственных приготовлений к бою —
И собственной заплатишь головою!»
Хосров всем сердцем принял тот совет.
Среди седых вельмож, видавших свет,
Правдивых, многоопытных и честных,
Он выбрал нескольких, умом известных,
Таких, как лев Густахм, Харрод Бурзин,
Как Андиён — отважный исполин,
Стремительный Бандуй, Шапур почтенный,
Настух — сей войскоборец несравненный,
А также и других, что берегли
И жизнь его, и мощь его земли.
Вельможи поднялись на возвышенье:
Легко оттуда ринуться в сраженье!
Открылся их глазам зеленый дол:
Для праздничных веселий он расцвел.
Хосров увидел издали дружины.
Холм возвышался посреди долины.
Сидел Бахрам, войскам теряя счет,
В кругу больших и малых воевод,
И так им говорил искатель брани:
«Не видите ли вы в противном стане
Отцов и братьев, близких и родных?
Должны сказать вы каждому из них:
Во имя общей веры, общей крови
Послушны мне, пусть будут наготове,
Едины с нами, пусть ко мне придут
И пусть мне клятву верности дадут,
А я им дам сокровища в добычу,
Как вас, их подниму и возвеличу.
Ну, кто остался там, в конце концов?
Два-три отряда немощных бойцов.
Что к бою из Армении приспели,
Да войско, собранное в Ардабеле.
Сравню я с горсткой пыли тех вояк:
Начнется битва — будет сломлен враг!»
Все воеводы приняли то слово,
Что молвил предводитель их суровый.
Из войска сразу выбран был писец,
Красноречивый острослов, мудрец.
Он под покровом сумрака ночного
Пробрался тайно в спящий стан Хосрова.
Ту речь, которую сказал Бахрам,
Он знатным передал богатырям,
Ее наполнив лаской и приветом.
Вельможи не замедлили с ответом:
«Хосрову мы до той поры верны,
Пока не начал с вами он войны.
Оттягивает шах свое решенье.
Как знать, чем кончится для вас сраженье?
Держите наготове храбрецов:
Должно быть, ночью выступит Хосров…»
Глава тридцать перваяНочное нападение Бахрама на Хосрова
Услышав сей ответ благоприятный,
Гонец, как пыль, понесся в путь обратный,
Вступил к военачальнику в шатер,
Повел с Бахрамом тайный разговор.
Бахрам, узнав, что воинство Хосрова
Его делам содействовать готово,
Велел светильники зажечь кругом
И выбрал для сражения с врагом
Львов, наделенных мощью несравненной,
Отважных покорителей вселенной.
Их подсчитали главари бойцов —
Шесть тысяч оказалось храбрецов.
Бахрам сказал: «Пора на подвиг бранный
До петухов ударим в барабаны.
Скачите, издавая львиный рев,
Венчая кровью головы врагов!»
Вперед, чтоб низкой местью насладиться,
Помчались три свирепых хаканийца,
Все войско восклицало: «Где юнец?
Хосров, настал сегодня твой конец!»
Мечи звенели, словно гром гремучий,
Земля железом стала, войско — тучей…
Был преисполнен боли юный шах.
Лик посинел и кровь зажглась в очах.
Как только показались копья солнца,
Разбито было войско венценосца,
Он горечь поражения обрел,
Как только ночь приподняла подол.
Воззвал к вельможам шах: «О помогите
Врага разбить! Вверяюсь я защите
Всевышнего — и он меня спасет.
Один лишь меч — отныне мой оплот!»
Приблизились к нему три хаканийца —
Не хаканиец каждый, а убийца —
И первый замахнулся булавой.
Но поднял щит Хосров над головой,
Двуострый меч рукою правой вынул,
Одним ударом турка опрокинул.
«О воины мои! — взревел Хосров, —
В позоре не бегите от врагов!»
Но войско хлынуло спиной к сраженью,
Хосрова предавая униженью…
Тогда сказал вельможам шахиншах:
«Раскаиваюсь я в своих делах.
Не выпестовал взрослого я сына,
Умру — не будет в мире властелина!»
Бандуй сказал: «Уйдем. Бежала рать,
Теперь защиты где тебе искать?
Не слышатся воинственные клики:
Теперь ты здесь — единственный великий».
Ответил шах: «Бандуй и ты, Тахор!
Помчитесь на конях во весь опор,
Оставшихся моих бойцов возглавьте
И по мосту на берег переправьте
Шатер, венец, серебряный кошель,
Парчу, сокровища моих земель,
Возьмите шахский мой престол с собою
И все, что есть на этом поле боя».
Вельможи, чтоб сокровища спасти,
Их с поля поспешили унести,
Как вдруг, повергнув мир во мрак и пламя,
Драконовидное взметнулось знамя,
Бахрам явился, словно вестник зла,
Свет жизни смерть, казалось, унесла.
И вот сошлись Бахрам с Хосровом вместе —