Спустя три дня из Розовой долины прибежали двое быстрых гонцов с новостями от Даллаха. Он во всём преуспел, убив множество беглых смуглолицых и счастливо прибыв в Розовую долину. Там в споре мечей его отряд получил всё, что хотел, ведь в долине оставалось лишь немного врагов – большинство из них ушло в Серебряную долину, где они и были перебиты. Посему Даллах теперь стал Старейшиной Розовой долины, а воины Дола, отправившиеся с ним, ждали прибытия остального войска для избрания нового Старейшины Розовой долины. И всё же Даллах послал гонцов сообщить о том, что множество смуглолицых, без сомнения, сбежало в леса, а потому, если не позаботиться об этом, они принесут горе ещё не одной матери.
Сейчас уже большая часть воинов Дола и пастухов собиралась домой, хотя некоторые не прочь были погостить ещё немного в Серебряной долине. Жить там было приятно, хотя воины и помогали беднякам по хозяйству, но ведь делали это они с радостью. Да и женщины Серебряной долины желали дружбы прекрасноликих высоких юношей Дола и старались во всём им угождать. И то сказать, немало мужей и женщин из числа бывших невольников умоляли воинов Дола взять их с собой, чтобы в новых землях забыть все свои прежние муки, не вспоминая о них даже во сне. Жители Дола не хотели отказывать просившим – не нашлось никого, кто выступил бы против, так что, когда подошло время отправляться в обратный путь, набралось человек сто бывших невольников, собиравшихся пойти в Дол вместе с войском.
И вот в Серебряной долине созвали большое народное собрание. Пришли на него и жители города у Крепости, и пастухи. Там военный вождь назначил выход войска на день после следующего. Кроме того, должным образом устроили жизнь Серебряной долины: сыны Волка хотели, чтобы жители Леса поселились с ними в их прекрасном городе, и предлагали им добротные каменные дома по их выбору. Но жители Леса отказались, они предпочли построить себе дома сами, а места выбирали почти на самом краю обработанной земли по всей долине.
И в самом деле, немногие из жителей Леса остались среди сынов Волка надолго. Они любили лесную жизнь, а потому и ушли в лес, расчистив в нём поляну и построив жилища на свой вкус, и принялись за свои обычные лесные промыслы – сжигание угля и охоту, в которых они были мастера. Оставшись, они оказались полезны жителям Серебряной долины, став надёжной передовой защитой от всех недругов. Что же касается остальных гостей, то где бы они ни поселились, их везде принимали с радостью, как лучших друзей. Частыми стали и браки сынов Волка с другими домами.
Обсуждались на народном собрании и иные вопросы: оборона долины и обучение бывших невольников тому, как верно держать оружие. Все считали, что, вероятно, ещё встретятся с родичами разбитого неприятеля, да так и случилось несколько лет спустя.
Кроме того, Могучеродный (по совету Камнеликого) послал вестников на Равнину в Города Запада жившим там друзьям. Вестники должны были поведать им о событиях в Серебряной долине, а также и о том, что теперь её населяет мирный и гостеприимный народ, чьи кладовые полны товаров, которые могут заинтересовать торговцев.
Последним говорил Могучеродный. Он сказал:
– Гости и братья по оружию! Мы желали обрести новый дом, что когда-то был нашим, и, обретя его, нашли в нём множество добра, мы не нуждаемся в этом добре и пользы в нём без вас не видим. А потому просим вас, зная ваш добрый нрав: возьмите из этих вещей столько, сколько вам не составит труда унести. Если вы скажете, что путь долог, а он и в самом деле долог, ведь вы пойдёте в обход, миновав сперва лес и Розовую долину, и только потом достигнете Дола, то мы снабдим вас гужевыми животными, что понесут ваше добро, да и подводами, мы сами собирали их, и они смогут пройти и по горным, и по лесным дорогам.
Тогда поднялся Лис из Верхнего поселения и молвил:
– Да будет известно тебе, Могучеродный, и вам, сыны Волка, что если мы и протянули вам руку помощи, то сделали это, помогая себе самим. Теперь в Серебряной долине возрастёт могучий народ, и вместе мы сможем противостоять всему миру! Так говорят мудрые, когда идут на войну. Но мы не хотим возвращаться домой, обогащённые вашими дарами. Это несогласно с нашими мыслями о грядущем.
Все воины Дола одобрительно закричали.
Но тут вновь поднялся Могучеродный. Он сказал так:
– Воины Дола и пастухи! Ваши слова достойны мужей и верных друзей. Но не забывайте и о том (а мы надеемся на это), что дорога между Долом и Серебряной долиной не зарастёт никогда, что наши роды часто будут пировать вместе, а иной раз и стоять плечо к плечу в сражении, и нам стыдно отпускать вас теперь с пустыми руками. Как же в таком случае мы осмелимся вновь посмотреть вам в глаза? Камнеликий, друг мой, ты стар и мудр, а потому я прошу у тебя помощи. Замолви за нас слово пред своими родичам, чтобы они не отказали нам в нашей просьбе.
Тогда встал Камнеликий. Он молвил:
– Поистине, друзья, Могучеродный здесь прав. Возможно, он предвидит грядущий гнев тех духов, что странствуют между его родом и богами, ведь они будут недовольны, если увидят, что мы пересекаем лес с пустыми руками. Более того, теперь вы воочию убедились, как богата земля Серебряной долины, какой обильный урожай она приносит. Мне кажется, боги любят тот народ, что поселится здесь, и мужи этого народа обретут могущество и станут подобны нам. А посему примите же дары наших друзей и искренне возблагодарите их. Ведь правду сказал Могучеродный: дорога через лес свяжет наши племена, и чаща станет местом отдыха мужей, идущих на помощь к своим друзьям.
Когда старик договорил, все согласились с ним и больше не отвергали дары, и тогда воины мирно разошлись по домам, желая друг другу только добра.
Глава LV. Выход войска из Серебряной долины
Ранним утром следующего дня воины Дола и пастухов, готовые выступить в путь, собрались на рыночной площади. Вокруг них стояли сыны Волка, жители Леса и множество освобождённых невольников, горюя о необходимости расставания. Жители Серебряной долины и их гости долго беседовали друг с другом, охотно давая обещания часто путешествовать из долины в долину. С жителями Дола отправились и некоторые невольники. Все были нагружены щедрыми дарами хозяев и радовались от всего сердца.
Лучезарная вначале не находила себе места. Она суетилась больше обыкновения, а иногда даже готова была заплакать, особенно когда вспоминала, что скоро оставит всё, о чём последние годы мечтала наяву и во сне. Наконец, когда девушка стояла у дверей Чертога Совета, наблюдая за тем, как радуется великое множество людей, ставших близкими друг другу, она подумала, что в этом есть и её заслуга, что она вложила все свои силы в то, чтобы прекрасную Серебряную долину заселяли счастливые люди. Она боролась за это, и это часть её жизни, та часть, которая не изменится, даже если сама она покинет долину.
И когда Лучезарная подумала об этом, она сказала себе, что теперь в её руках жизнь жителей Дола, и ей вновь пришла пора стать вести народ и править им, ведь на какое-то время она была лишена привычной жизни: лезвие меча да неотвратимые суровые сражения превратили её в ребёнка посреди крепких воинов-меченосцев.
И она вновь успокоилась, и лицо её облеклось той могучей красотой, что когда-то внушила благоговейный ужас влюблённому в неё Божественноликому. Все смотрели на девушку и дивились, говоря: «На лице её печать того, что она покидает долину своих отцов, в земле которой покоится прах её матери». Впрочем, печаль была пока мала, а надежда велика, надежда на грядущие дни, и всё же и долина, и каждый лист, и каждая травинка, по которой ступали ноги девушки, и каждый камень прекрасных домов, казалось, должны были остаться в памяти Лучезарной навечно.
О Наречённой следует сказать, что она почти поправилась и упросила отнести её на носилках на рыночную площадь, чтобы посмотреть на то, как будет уходить её народ. После дня Сражения девушка много раз видела Божественноликого, и всегда она говорила с ним весело и нежно. А Железноликого она любила так сильно, что не хотела расставаться с ним, даже зная, что с ней останется Могучеродный.
И теперь, когда Старейшина стоял перед ней, она сказала ему:
– Друг и родич, это день нашей разлуки, и хотя мне придётся остаться здесь, да я и сама желаю остаться, всё же сердце моё болит от неизбежности расставания. Когда я проснусь завтра утром, я уже не смогу послать за тобой. Как же сильна моя любовь к моему народу! И ничто её не затмит. Теперь, родич, я хотела бы увидеть моего брата Златогривого, чтобы попрощаться с ним. Кто знает, встретимся ли мы вновь?
Железноликий ушёл. Он отыскал Божественноликого в окружении других вождей и Могучеродного и сказал сыну:
– Иди быстрее, твоя сестра Наречённая хочет говорить с тобой.
Божественноликий покраснел, затем побледнел и молча отправился за своим отцом. Сердце его вырывалось из груди, когда он подошёл к носилкам, где на чудных подушках красного шёлка лежала одетая во всё белое Наречённая. Он встал перед ней, и ему показалось, что она очень счастлива, хотя всё ещё бледна и выглядит больной и изнурённой.
Девушка улыбнулась, протянула ему руку и молвила:
– И вновь приветствую тебя, брат мой!
Божественноликий взял её руку и поцеловал, едва не расплакавшись – так сильно захватило его великое множество воспоминаний о Наречённой, о тех днях, когда они были детьми. Юноша вспомнил, как любила она его в те ушедшие в прошлое дни – больше, чем прочие дети, больше, чем прочие девушки. Он вспомнил о тех временах, когда сердце его было свободным, и тогда для неё находилось в нём место. Так было до тех пор, пока он не нашёл горный чертог.
Юноша спросил:
– Сестра, хорошо ли ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – ответила девушка, – теперь я почти излечилась от своих ран.
Немного помолчав, юноша снова спросил:
– А скажи, искренне ли ты счастлива?
– Да, искренне, – был ответ. – Но не думай, что мне легко расставаться с нашим Долом.