– Ты разгневался на меня, я не дивлюсь этому. Твои надежды, как и надежды всех нас, рухнули. Но раньше ты и в самом деле был добр ко мне, и потому я прошу тебя позволить мне напомнить тебе ту клятву, что ты дал на священном кабане в последний праздник. Ты клялся, что не откажешь никому, если будешь в состоянии исполнить его просьб, и я взываю к тебе – не откажи! Я прошу, не спрашивай меня больше о том, что случилось, но позволь отправиться на войну вместе с мужчинами Дола, пусть мне никто не помешает в этом. Я также прошу тебя – не вини Божественноликого, моего родича, с которым мы вместе выросли. Не показывай открыто твой гнев на него, даже если оставшейся у тебя любви к нему хватит лишь на малое время. Я только об этом прошу тебя.
Все, кто слышал слова девушки, были до глубины души тронуты её добротой и нежностью её голоса, внезапно зазвучавшего, словно песня малиновки морозным утром в начале зимы. Этот голос принёс тяжкие страдания Златогривому: боль и дружелюбие девушки удручали его.
Железноликий ответил не сразу. Он говорил медленно, хриплым голосом, в котором слышалась нотка стыда, что бывает у тех, кто разгневался, но быстро утишил свой гнев. Он произнёс:
– Хорошо, дочь моя. Я и сам не собираюсь отказываться от клятвы, и ты не просишь чего-то сверх должной меры. Но как бы я хотел, чтобы сегодняшний день оказался вчерашним или чтобы ещё остались непрожитыми многие дни!
Старейшина замолчал, а затем крикнул так громко, что услышали все, пришедшие на тинг:
– Да не забудет никто о войсковом сборе! Пусть каждый будет готов к тому времени, как к нему явится один из числа Стражей. Пусть все подчиняются приказам военного вождя Божественноликого без вопросов и промедлений. Что же касается виры нарушителя спокойствия, то пусть он положит её на алтарь божества во время общего народного собрания. А теперь я объявляю тинг распущенным!
Все вокруг закричали и забряцали оружием, а затем разошлись, чтобы заняться своими делами.
В разговорах между собой все решили, что разрыв помолвки между двумя молодыми людьми – недоброе дело. Все любили Божественноликого, но и Наречённую считали самой желанной из сестёр, прозвав её Жемчужиной Народа, словно прекраснейшую и добрейшую из божеств. В то же время никто не возмущался гневу Железноликого. Все говорили, что он поступил верно, по-мужски: и разгневался, и поборол свой гнев. Думая о той войне, на которую собирались, жители Дола не унывали, словно это была лишь игра, где можно показать свою ловкость и отвагу, а потом вернуться домой к весёлой жизни.
И окончился день, и прошёл вечер, и наступила ночь.
Глава XXVII. Божественноликий ведёт отряд через лес
На следующее утро, как и решили – к Дороге Дикого Озера пришло сто пятьдесят человек. Божественноликий разбил их на три отряда. Главой одного из них он назначил Ликородного, отправив его на север к Кабаньей ловушке посмотреть, не отыщет ли он чего-нибудь там, где происходило сражение. Красная Куртка из рода Безводных стал во главе второго отряда. Он должен был пойти на восток вдоль края долины, не заходя глубоко в лес, а следуя, насколько возможно, напрямую к горам. Кроме того, Божественноликий попросил Ликородного и Красную Куртку вернуться с отрядами на Дорогу Дикого Озера на закате следующего дня, чтобы их воинов сменили другие жители Дола. Если сам Божественноликий со своим отрядом уже вернётся к этому времени, то он скажет им, что делать дальше. Если же нет, что было вернее всего, то пусть отряд Ликородного отправляется в земли пастухов на полдня пути, а затем возвращается, а отряд Красной Куртки вновь следует вдоль края долины на восток столько же времени, а затем обратно.
Божественноликий решил постоянно сторожить Дол, ведь враг мог напасть в любой момент.
Наказав всем, что делать, Златогривый повёл свой отряд на северо-восток через густой лес, считая, что так он приблизится к Серебряной долине и, по крайней мере, сможет что-нибудь разузнать о ней. Об этом юноша рассказал Камнеликому, но старик в ответ покачал головой и произнёс:
– Это верный план, если, конечно, исполнимый. Но не всякому при жизни дано спуститься в Хелль* и выйти оттуда живым, рассказав всем, что он там увидел. Вот именно туда ты и попадёшь, и там тебя поджидает верная смерть.
Старик был горд тем, что отправляется в поход. Он сказал, что очень хорошо, что у его названого сына есть советник преклонного возраста, который видал многое, узнал многое и имеет при себе много мудрых советов для отважных воинов.
Итак, все отправились в путь. Пройдя знакомую часть леса, вступили в незнакомую и дальше продвигались очень осторожно. К этому времени отряд растянулся в длинную линию. Дорогу тщательно помечали, ставя зарубки на деревьях по обеим сторонам тропинки или складывая из камней небольшие кучки в тех местах, где не было деревьев. Камнеликий поведал, что в чаще и в пустоши духи нередко уводят путников с верного пути, желая лишить их жизни, и путники всё блуждают и блуждают кругами, и не могут выйти на верную дорогу, и погибают. Все поверили старику.
Шли весь день. Врагов не встретили. Собственно, вовсе никого не встретили, разве что диких лесных животных. Лес почти не менялся всё это время – миля за милей. Часто путь преграждали густые заросли, и тогда их приходилось обходить. Для вороны, летящей над верхушками деревьев, тот путь, что успел проделать отряд до наступления ночи, не показался бы долгим, тем не менее, с наступлением темноты путникам пришлось устроиться на ночлег прямо в лесу.
Ночью костра не жгли, ужинали из своих запасов тем, что можно было съесть холодным. Не охотились, ведь еды было вдоволь. Старались не шуметь и, выставив охрану, легли спать.
На следующий день встали рано, позавтракали и вышли в путь ещё до полудня. Лес в этих местах был более редкий, почти без подлеска. Росли здесь низкорослые дубы да ясени, а других деревьев, пожалуй, и не было. Земля была неровной, а временами и каменистой, иногда отряд спускался в лощины, в которых не было и признака человеческого жилья, и поднимался оттуда. Почти в каждой протекал ручей, стремившийся к западу или к юго-западу. Божественноликий теперь вёл отряд, уклоняясь немного в сторону от востока, и ещё какое-то время они не встретили никого из людей.
Наконец, около четырёх часов пополудни, продолжая свой путь уже не столь осторожно, как раньше (им так и не встретилось ни одно препятствие), отряд, поднявшись довольно-таки отвесный склон холма, вдруг увидел на берегу ручья в долине, что открывалась внизу, человек десять. Они ели и пили, положив оружие рядом с собой, а возле стояла женщина со связанными за спиной руками.
Все сразу поняли, что это были враги, а потому без лишней траты времени, пока противник хватал мечи и копья, натянули и спустили тетиву. Те, что уцелели от стрел, вскочили и разбежались по долине. А тот, кто был ближе всех к женщине, помедлил, пронзая поднятым с земли мечом пленницу, правда, в следующий же момент свалился в ручей со стрелой в спине.
Никто из смуглолицых не оказался достаточно проворен, чтобы убежать от легконогих охотников Дола. Все враги были убиты – одиннадцать воинов.
Ратники Дола подошли к женщине, и она испустила последнее дыхание у них на руках. Это была молодая красивая девушка с чёрными волосами и глазами, в платье из богатой ткани, что было её единственной одеждой. Тело девушки было в синяках, с ней плохо обращались. Воины Дола, плача от жалости к девушке и от гнева к её мучителям, положили её тело на траву той небольшой долины, распрямив ей ноги. Тело лежало там, пока воины обыскивали долину, ведь ещё какому-нибудь несчастливцу могла понадобиться помощь, да и поблизости мог затаиться враг. Но они ничего не нашли, кроме узелка с богатым платьем и другой женской одеждой, разными кольцами и драгоценностями. Вместе с узелком нашли рыцарское оружие и доспехи тонкой работы кузнецов Запада. Все решили, что стали свидетелями ещё одного злодеяния этих лиходеев. Спустя немного времени девушку положили в могилу на берегу ручья, а вместе с ней и женские наряды, и рыцарские доспехи – всё, кроме разве что меча и щита, которые решили забрать с собой. Затем тела врагов бросили в кустарник, прежде забрав их оружие и серебряные кольца, что были на их руках, как и у всех убитых до того смуглолицых. И тогда, переполненные гневом на этих лиходеев, отправились дальше на северо-восток.
Когда отряд вышел из долины, где случилось убийство, время приближалось к закату, поэтому вскоре пришлось останавливаться на ночлег, и прошли немного. Устроившись, увидели, что взошла луна, осветив густой лес вокруг. Отряд находился на вершине невысокого холма.
Там все и легли спать, и ночью их ничто не тревожило, а рано утром они были уже на ногах. Отряд вошёл в незнакомую чащу, разве что двое воинов, умелых охотников, уже побывали там, но они не стали заходить далеко. Через лес в сторону северо-востока шли весь день и никого не встретили – только диких зверей. Наконец, незадолго до заката, вышли из чащи на небольшую поляну или, вернее, в неглубокую лощинку, не заросшую деревьями. Там, где было пониже, росли кусты терновника. Посреди лощины протекала маленькая речка, огибавшая утёс, обрывавшийся в воду отвесной скалой. Противоположный покатый склон утёса зарос всё тем же густым лесом. Этот утёс был похож на крепость, обращённую почти точно на запад.
Туда они и пошли. По дороге к реке, как раз напротив утёса, с противоположной стороны от него, заметили человека. Он стоял в воде, у самого берега и не видел воинов. Человек этот, нагнувшись, был всецело занят чем-то, лежавшим на берегу или под водой. Отряд быстро и бесшумно спустился в лощину, надеясь узнать что-нибудь от этого человека.
Божественноликий попросил воинов спрятаться в кустах и, крадучись, пробираться вперёд вдоль берега со щитами и копьями наготове. Когда сам юноша добрался до последнего куста на вершине утёса, до воды и этого человека оставалась половина расстояния броска копья. Божественноликий выглянул и увидел, что незнакомец совершенно голый, если не считать набедренной повязки.