Лучница покраснела и потупила взор, словно школьник, которого захвалили за учение и прилежание. Старейшина улыбнулся ей и произнёс:
– Благодарю тебя, сын, что подсказал мне желанный дар для наших друзей. Волю этой женщины-воина несложно исполнить. Возможно, мы найдём даже что-либо подобающее её красоте. Но всё же, если мы сейчас собираемся туда, где можно накупить много стрел и копий, думаю, чем ценнее сокровище, тем меньшую выгоду оно ей принесёт.
Все рассмеялись, а Старейшина вместе с теми, кто должен был помочь ему нести дары, спустился с возвышения. В зале продолжили пить и веселиться. Но вот уже дарители вернулись из сокровищницы, неся с собой много добра, сложенного на длинных досках. Началось одаривание: первым Старейшина подошёл к Могучеродному: он дал ему шесть золотых кубков чудесной работы мастеров Дола, последние два из них Железноликий изготовил сам. Лучезарной он поднёс золотой пояс, смастерённый с большим мастерством. На поясе были изображены божества, прародители, воины, звери лесных да птицы небесные. Старейшина подпоясал девушку по чреслам и тихо, так что лишь немногие могли слышать, произнёс:
– Лучезарная, ты прекрасна. Было время, когда ты была для нас отравленным лезвием меча или факелом полночного убийцы, но нынче я не знаю, как всё сложится, не знаю, покинет ли меня печаль, причиной которой была ты. Теперь, когда я увидел тебя, я почти не виню моего сына, ибо, взирая на тебя, не могу поверить, что в тебе есть хоть капля зла. Впрочем, как бы то ни было, прими этот дар в награду за твою затмевающую всё красоту.
Девушка посмотрела на Старейшину добрым взором и кротко промолвила:
– Я и в самом деле невольно причинила тебе боль. Мне жаль, что я нанесла рану такому славному мужу. Отныне, возможно, мы будем больше говорить об этом, но пока я скажу лишь, что если сперва мне нужно было только завоевать благорасположение твоего сына, чтобы наш народ смог возродиться и процветать как когда-то, то теперь он держит своей рукой моё сердце и может делать с ним всё, что захочет. А потому я прошу тебя не стесняй свою любовь к нему или ко мне.
Старейшина с удивлением взглянул на девушку и произнёс:
– Ты из тех, кто внезапно делает стариков молодыми, а мальчика превращает в мужчину. Твой голос нежен, как голос певчих птиц, что поют на заре в начале лета, нежен для того, кто был смертельно болен, но избежал смерти и теперь выздоравливает. Я боюсь тебя.
Сказав так, Старейшина поцеловал девушке руку и повернулся к остальным. Он подарил Лучнице кольчугу его собственной работы – верную защиту чудной красоты, ворот которой был отделан золотом и драгоценными камнями.
Старейшина сказал девушке:
– Прекрасная воительница, ты прямодушна и мила. Теперь ты наша союзница, одна из лучших союзниц, и мой дар тебе ничтожен, но он хорошо защитит твоё тело от оружия врага, так что не огорчай нас отказом.
Лучница возрадовалась и потом беспрестанно вертела в руках удивительный дар.
Затем Железноликий подарил Лесомудрому один из лучших мечей, клинок которого был весь иссечён тёмными полосами, словно поток пенящейся реки. Чудесной работы эфес его был из стали и золота, а изготовил этот меч кузнец и великий воин, живший в этом доме пращуров Железноликого.
Лесному Отцу Старейшина преподнёс ладный, частично позолоченный шлем. Его сыновей и других воинов одарили прекрасными вещами: оружием, драгоценными камнями, поясами, кубками и прочим. Сердца гостей наполнились радостью, и все восхвалили щедрость хозяина.
После некоторые из лучших и самых красивых членов рода Лика, а с ними и Божественноликий, вывели гостей на улицу, к торговым шатрам. Там Божественноликий вновь увидел Наречённую. Она стояла у шатра торговца и обсуждала с ним цену тонкой шёлковой ткани для платья одной из гостивших у неё беглянок. Девушка торговалась, улыбаясь, как было у неё заведено – она всегда дружелюбно разговаривала с мужчинами, но юноша отметил, что в то же время Наречённая была чересчур бледна, и он пожалел её, ведь по-дружески он её любил, но всего, что произошло, не стыдился, когда вспоминал Лучезарную и её любовь к нему. Кроме того, Божественноликий считал, что Наречённую печаль только красит.
Глава XXXIV. Вожди держат совет в доме Лика
Божественноликий повернул назад, к дому, и увидел, что Железноликий сидит на возвышении, и с ним Могучеродный, Камнеликий и старейшина Стражей Дола, да ещё Лучезарная. Юноша спокойно подошёл к столу и сел рядом с Камнеликим как раз напротив Могучеродного и своего отца, рядом с которым сидела Лучезарная. Могучеродный посмотрел на него рассудительно, как смотрят люди, обладающие властью, которым можно доверять. Впрочем, взгляд его был в то же время слегка мрачный.
Старейшина произнёс:
– Сын мой, я не просил тебя вернуться сюда, так как знал: ты именно так и поступишь, понимая, что нам многое ещё предстоит обговорить. Что бы ни сделали твои друзья или ты сам вместе с ними такого, что огорчило бы нас, разговоры об этом сейчас следует отложить, ибо насущный вопрос – спасение Дола и его жителей. Что ты об этом скажешь? Ведь, хоть ты и молод, ты наш военный вождь, и нет сомнений в том, что когда соберётся народное собрание, народ утвердит тебя в этой службе.
Божественноликий не спешил отвечать. Минуту-две он сидел, размышляя. Казалось, ясный весенний день сгустился в тень или превратился в отблески огня вечерними сумерками. Радостные крики снаружи стали казаться хриплыми стенаниями и страшным визгом. Юноша твёрдо и отчётливо произнёс:
– Нет иного решения в нашем деле – этих смуглолицых мы должны перебить всех до единого, даже если нас будет меньше, чем их.
Могучеродный улыбнулся и кивнул, но больше никто не шевельнулся. Кто-то смотрел в зал, кто-то на шпалеры.
Могучеродный сказал:
– Мне кажется, что, когда я метнул в тебя осенью копьё, ты был ещё мальчишкой, Божественноликий, сейчас же ты вырос. А теперь скажи мне, что, по-твоему, мы должны сделать, чтобы перебить их всех до единого?
Божественноликий ответил:
– Всем ясно, что мы должны напасть на их дом – Розовую и Серебряную долины.
Могучеродный снова кивнул, а Железноликий спросил:
– Должны напасть? Разве нам не следует охранять Дол и посылать в леса побольше отрядов, чтобы нападать на смуглолицых при встрече? Ведь именно так наши гости перебили уже многих, как сейчас мне рассказывал этот доблестный воин. Разве вы сами в прошлый раз перебили не достаточно, чтобы они научились нас бояться, сидели дома и перестали тревожить Дол?
Божественноликий ответил:
– Отец, мне кажется, ты так не думаешь и говоришь только для того, чтобы испытать меня. Должно быть, вы обсуждали меня сейчас, пока я был на улице. Даже если мы запугаем наших врагов настолько, что они будут просто сидеть по домам и мучить там в своё удовольствие рабов, то как же мы поможем этим нашим друзьям из рода Волка вернуть себе отнятое? Я скажу тебе: я обещал вот ему и вот ей, что найду им в помощь хотя бы одного человека. Более того, я заходил в каждый дом Дола, к пастухам и к жителям Леса, и нигде не было ни одного, кто отказался бы встать со мной в этой распре. И ещё: все они уже слышали о том, как не так далеко от их собственных домов людей обращали в рабство. Даже видели рабов! Все помнят старую пословицу: горе, живущее в доме твоего друга, это горе, поселившееся в твоём саду. Я уверен, отец, если ты или я откажем им в помощи, они сами отправятся освобождать невольников смуглолицых, оставив нас в Доле.
– Это истинная правда! – откликнулся Страж Дола. – Ещё никто никогда не выступал на войну более радостно, чем все мы пойдём сейчас.
Божественноликий продолжил:
– В одном вы можете быть уверены: наши враги не доставят нам такого удовольствия, чтобы мы вырезали их разрозненными отрядами, и не останутся дома бездействовать. Они и не могут: от беглых невольников мы слышали, что враг ожидает скорого прихода новых племён, которые будут поедать их пищу и нагружать работой их слуг, а потому смуглолицым понадобятся новые жилища и новые рабы. Поражения, которые мы нанесли их отрядам, и убитые воины показывают им, что мы настороже, а потому они не будут откладывать поход надолго, а нападут на нас всей своей силой – может, сегодня, может, завтра.
Могучеродный произнёс:
– Всё, что ты сказал – правда, брат из Дола. Коротко говоря, скажу тебе, что вчера мы разговаривали с беглецом из Серебряной долины (будет слишком долго рассказывать, как мы натолкнулись на неё, а это была женщина). Она рассказала нам, что в этом самом месяце в их долину пришло новое племя – шесть больших сотен, а недели через две должно прийти ещё раза в два больше, и прежде ещё чем убудет луна, то есть не позже, чем через двадцать четыре дня, смуглолицые отправятся напрямую в Дол, ибо дорогу туда они уже знают. Поэтому я и говорю, что Божественноликий прав во всём. Скажи мне, брат, ты уже думал о том, как мы нападём на них?
– Сколько воинов ты поведёшь в бой? – поинтересовался Божественноликий.
Могучеродный, покраснев, ответил:
– Мало. Мало, может, сотни две общим счётом.
– Ясно, но вы окажете нам особенную помощь.
– На это я и надеюсь, – кивнул Могучеродный.
Божественноликий сказал:
– Хорошо. Мы провели сбор войск Дола, и оказалось, что нас вместе с вами будет шестнадцать больших сотен. Врагов же, которые сейчас должны быть в Серебряной долине вместе с новоприбывшими, должно быть около трёх тысяч, а в Розовой долине – менее тысячи.
– Ещё меньше, – заметил Могучеродный, – некоторые из них уже умерли. Вчера мы сосчитали серебряные кольца, которые смуглолицые носят на руках, – их оказалось триста восемьдесят шесть. Кроме того, их и никогда не было столько, сколько ты думаешь.
– Хорошо, по крайней мере, они не сильно будут превосходить нас числом. Вряд ли мы сможем оставить Дол без охраны после того, как войско покинет его, потому, думаю, для нападения на Серебряную долину нам понадобится тысяча человек.