Тогда Божественноликий повернулся к Стражу Дола и сказал:
– Хорошо бы, брат, как можно быстрее увидеть других Стражей, чтобы дать им знать об этом порядке и об их обязанностях.
Сказав так, военный вождь поднялся и, забрав с собой старшего из Стражей Дола, отправился отдавать распоряжения. Да и остальные не задержались в зале надолго – они пошли в город наведаться к торговцам и посмотреть на их товары. Старейшина купил там железо, сталь и всё прочее, что было нужно для его ремесла. Могучеродный выторговал себе кинжал изумительной работы и шёлковую с золотой нитью ткань для Лучезарной, заплатив за эти товары серебряными кольцами необычного вида диковинной работы.
У торговых шатров образовался большой круг людей, посередине его стоял сказитель со скрипкой и смычком в руке, а с ним четыре девушки в чудных одеждах. На одной из них было платье из ткани, сотканной так искусно, что в смешении зелёных и иных цветных нитей виделся кусочек поля, усеянного примулами, первоцветом, колокольчиками, ветреницами, будто это была вовсе и не одежда, сшитая из полотна. В руке у девушки был обнажённый меч с позолоченной рукоятью и сверкавшим клинком. Платье второй девушки покрывали вышитые розы и листья, вышиты они были очень плотно друг к другу, иначе женщина казалась бы нагой. Третья была одета так, словно её талию опоясывало пшеничное поле, а выше талии её обвивали листья и виноградная лоза с гроздями. На четвёртой было алое платье. Кусочки белой шерсти на нём символизировали снег, а вышивка в остальных местах полотна – угли Священного Очага. Голову украшал венок из омелы. Эти четыре девушки, как всем было понятно, изображали четыре времени года – Весну, Лето, Осень и Зиму. Девушки стояли вокруг позолоченного источника искусной работы, наполненного лучшим вином Дола. По краям источника висели золочёные чаши и кубки.
Сказитель приласкал смычком скрипку, и зазвучала нежная музыка, от которой сердца всех, слышавших её, пустились в пляс. И песня полилась из уст сказителя, он пел, а девушки отвечали ему.
Земледельцы, сокровище славного Дола,
Как отважны сердца ваши! Кроток ваш вид,
Но ни гордый пастух и ни воин весёлый
Вашей славы спокойной средь нас не затмит.
Вы прекрасны, и слов не найдётся для песни,
Чтобы труд благодатный достойно воспеть,
Так поведайте сами о жизни чудесной,
О плодах, что мечом предстоит нам отсечь.
Дева-Зима запела:
Когда тлеет огонь, что в священные дни
Полыхал в очаге, то никто не услышит
Злую поступь врага, только ветер шумит,
Завывает и кружится где-то под крышей.
Дева-Осень запела:
Вы смеялись, срезая колосья пшеницы,
И давя виноград, но теперь и в лесах,
И в полях не поют сладкозвучные птицы —
Только стрел и мечей там слышны голоса.
Дева-Лето запела:
Вы позвали меня, я пришла, и прекрасно
Вы цветами украсили лета наряд.
И теперь буду ждать горячо, ежечасно,
Когда с битвы жестокой вернётся отряд.
Дева-Весна запела:
Посмотрите, на солнце играет, лучится
Заточённый клинок! Поработайте всласть
На полях, чтоб увидеть мне, чем завершится
Та история, что здесь со мной родилась.
Тут толпа расступилась, и в круг лёгким шагом вступил молодой человек в прекрасных доспехах и позолоченном шлеме на голове. Он взял из руки Девы-Весны меч и взмахнул им в воздухе так, что в клинке отразилось клонящееся к западу солнце. Тогда каждая из четырёх дев подошла к юноше и поцеловала его в губы, а сказитель провёл смычком по струнам, и все четыре девы запели хором, стоя вокруг юного воина:
Всего немного времени прошло
С тех пор, как мы дрожали от испуга:
Вдруг всё, что нам землёй принесено
Стало причиной тяжкого недуга,
Причиной слабости? Но вот мы видим стяг
У воина в руке. О доблестное сердце!
Грядущее скрывается впотьмах,
И если пристально в него вглядеться,
Предначертанья нет. Народ идёт тропой,
Что выбрал сам. Торговцев пригласите
В наш дивный край осеннею порой,
Чтоб ткани привезли и шёлковые нити
Для наших милых жён, заморские масла,
И стали для серпов, и для плугов железа.
Их встретят воины и девы, как всегда,
И радость в нашем Доле не исчезнет.
Придите, гости! Ибо в этот трудный год
Мы поработали на славу – за щитами
Вас сбережём! Пусть чашу гость возьмёт!
За радость Дола, созданную нами!
Девушки подошли к источнику с вином, зачерпнули из него чашами лучшего вина Дола и пошли по кругу, давая испить его всем желающим, как торговцам, так и иным людям. Молодой воин стоял посередине, высоко подняв меч и щит, символизируя, что это место священно. Сказитель всё ещё водил смычком по струнам, извлекая из них весёлую и нежную мелодию.
Чудно было смотреть на то, как крепкие жители Дола затаскивают в круг слегка упиравшихся гостей с Равнины, чтобы те тоже могли отпить из чаши. И часто кто-нибудь, принимая чашу, целовал руку девушки. Девушки же изящно играли священную пьесу. Они не краснели и не смеялись, двигались торжественно, и на их нежных лицах читалась радость. Можно было подумать, что они и правда Девы, которых божество Земли послало из Палат Вечности, чтобы подбодрить сердца людей.
Так просто и радостно, по подобию пращуров, развлекались жители города, веря в свою доблесть и надеясь на счастье в будущем.
Так проходил вечер. Когда же наступила ночь, люди в каждом бражном зале города ещё пировали. Гости из Долины Теней беспечально бражничали в доме Лика. С ними были глава торговцев с двумя товарищами. Остальных же торговцев затащили в свои дома другие горожане, и там гостей ожидали горячий приём и внимательные слушатели. Один из торговцев, что пировал в доме Лика, знал Могучеродного. Он приветствовал его, назвав тем именем, под которым Могучеродного знали в городах – Регул. На самом деле, с ним был знаком и глава торговцев, и даже слишком хорошо знаком, ведь как-то Могучеродный взял его в плен, чтобы получить выкуп. Торговец всё ещё побаивался его, так как сыграл над ним что-то вроде злой шутки. Второй же торговец был весёлым и открытым человеком и не из робкого десятка. Могучеродный охотно вспоминал с ним прошедшие времена, поля сражений и другие приключения, выпавшие на их долю, как хорошие, так и не очень.
Божественноликий же ходил по залу с серьёзным видом. Говорил он не больше, чем следовало, чтобы не показаться тем человеком, что портит пир. Видения войны и смерти всё ещё не оставляли его, и сердце его предчувствовало печаль после битвы. Он не заговорил с Лучезарной до тех пор, пока все не начали расходиться. Только тогда он подошёл к ней, пользуясь суматохой, и проговорил:
– Времени мало, и если ты так же сильно хочешь поговорить со мной, как и я, то подходис восходом солнца к городскому мосту. Я буду ждать тебя там. Мы останемся наедине.
Лицо девушки, немного грустное этим вечером (ведь она весь вечер не отрывала взгляда от Божественноликого), прояснилось при этих словах. Она взяла его за руку (вокруг толпился народ) и ответила:
– Да, друг, я приду. Я охотно встречусь с тобой.
На этом они и расстались на ночь.
Все в городе легли спать. Впрочем, у ворот поставили стражу. Ликородный, на закате возвращаясь с лесного рейда, встретил на Портовой Дороге Красную Куртку из рода Безводных, который с восемью десятками воинов должен был сменить его. Всё было не так, как обычно, ведь чаще всего они не выставляли стражу даже на время ярмарки.
Глава XXXV. Божественноликий разговаривает с Лучезарной
Божественноликий пришёл к мосту ещё до восхода солнца. Обернувшись к опоре моста, юноша увидел, как Лучезарная идёт вниз по улице. Сердце его при виде девушки подскочило к горлу, и он поспешил к ней навстречу. Юноша взял её за руку, и ни слова не слетело с их уст, прежде чем влюблённые не обнялись и не поцеловались. Вокруг них не было ни души. Они перешли мост и оказались на лугу, через который шла дорога на восток.
Там росла густая трава и множество цветов: первоцветы, примула, шахматный рябчик, дикий тюльпан. Дикая слива уже почти отцвела, но боярышник был усыпан бутонами, уже белевшими кое-где. Утро было ясным, тёплым и безоблачным, но ночью стоял туман, и над лугами Дола, в самых влажных местах, ещё висела дымка. Трава и цветы отяжелели от росы, и Лучезарная, когда шла по лугу, сняла обувь чтобы не промочить её. Поверх котты на девушке было накинут тёмный плащ. Своё сверкающее платье она оставила в доме.
Влюблённые шли рука об руку, наслаждаясь тем, что были вместе. Взошло солнце, и длинные золотые лучи, проникая сквозь вершины высоких деревьев, падали на траву, по которой ступали влюблённые. С севера подул лёгкий ветерок. Божественноликий остановился на мгновение и, повернувшись к Солнечному Лику, произнёс слова молитвы в его честь. Лучезарная, отпустив руку вождя, украдкой взъерошила ему волосы.
Влюблённые продолжили свой путь. Ноги Божественноликого привели его помимо его воли в каштановую рощу у старой плотины, где недавно юноша встретил Наречённую. Тут он понял, куда идёт и, резко остановившись, покраснел. Лучезарная заметила это, но промолчала. Юноша заговорил первым:
– Вот красивое место, где мы можем сесть и поговорить, пока ещё не началась дневная работа.
Божественноликий свернул в сторону, и вскоре они вышли к зарослям боярышника, из которых поднимался огромный дуб. Только самые нижние из его ветвей начинали уже покрываться листьями. Рядом с дубом, но достаточно далеко, чтобы могли разрастись ветви, стояла дикая черёмуха, сплошь усеянная белыми, нежно пахнущими цветами. Здесь влюблённые и сели на ствол поваленного в прошлом году дерева; девушка сняла свой плащ, приложила обе руки к щекам юноши и долго, с наслаждением целовала его. Какое-то время счастливые влюблённые не произносили ни слова. Когда же они вновь обрели дар речи, первой заговорила девушка. Она произнесла: