– Хейл, друзья! Какие вести?
– А такие, – ответил Виглунд, – что к счастью вышла наша встреча, ибо тебе надлежит повернуть коня и со всей поспешностью проводить нас к Тиодольфу.
Но Асбьерн расхохотался и ответил:
– Ну нет, это вам лучше поворотить коней и поехать со мною… Но почему так суровы ваши лица?
– Поручение наше не из легких, – ответил Гейрбальд, – а ты с чего так весел?
– Я видел разгром Римлян, – ответствовал Асбьерн. – И, похоже, скоро увижу новую победу. Тиодольф послал меня к Оттеру, потому что, допросив пленных, взятых на Гребне, Походный Князь склонился к мысли, что Римляне одурачили нас и нападут на Марку, зайдя лесами с юго-востока. Посему он предлагает пойти в обход и последовать этой дорогой, чтобы либо догнать, либо обогнать их. И он просит, чтобы Оттер не медлил, но скакал изо всех сил вдоль реки навстречу врагу, дабы они не успели напасть на селение моего рода. Ну, а когда я исполню это поручение, то поеду с Оттером взглянуть на этих убийц и поджигателей – что и вселяет в меня радость. А теперь выкладывайте свои вести, друзья.
Ответил Гейрбальд:
– Весть у нас такая, что поручения наши уже исполнены. Ибо Оттер уже выступил со всей ратью к жилищам твоего рода. Посему, если ты поторопишь коня, то действительно увидишь этих поджигателей и убийц, потому что известно нам, что Римляне уже вступили в Среднюю Марку. Нам же велено было передать Тиодольфу, чтобы он сделал то, что уже и так сделал. Вот какие у нас отличные Походные Князья; каждый знает думу другого. А теперь надо решать, что нам делать; возвращаться ли с тобой к Оттеру, или тебе с нами к Тиодольфу, или же скакать назначенными дорогами.
Молвил Асбьерн:
– Я поеду к Оттеру, как было приказано, – чтобы видеть, как сгорит наше жилище, а потом отомстить Римлянам. И я прошу вас, друзья ехать со мной, ибо у Оттера меньше людей и ему предстоит первым вступить в битву.
– Нет, – ответил Гейрбальд. – Пусть лучше у Оттера станет на человека меньше; но я послан к Тиодольфу и к Тиодольфу поеду. Так будет лучше. Подумай сам, ведь Тиодольфу ведомы пути Римлян, мы же их не знаем. Наше прибытие заставит его поторопиться, тогда он не повернет назад, если за ним увяжется какой-нибудь вражеский отряд. А что скажешь ты, Виглунд?
Сказал тот:
– Ты прав, Гейрбальд. Но, на мой взгляд, лучше вернуться мне с Асбьерном. Тогда я скоро послужу в битве своему роду; возможно, мы сами перебьем этих городских стервятников, так что Тиодольфу не останется работы.
Молвил Асбьерн:
– Гейрбальд, известны ли тебе тропы сквозь лес и дороги за ним до места, где сейчас Тиодольф? Посмотри: ночь уже недалеко.
– Ну, не слишком-то хорошо, – признался Гербальд.
Проговорил Аебьерн:
– Тогда скажу я; пусть Виглунд едет с тобой. Он знает каждую тропу, знает, где сыра земля, где суха. И в самом деле, лучше вам встретиться с Тиодольфом; ибо хотя, конечно, не медлит он, но продвигается с оглядкой, предполагая, что Оттер выступит не раньше завтрашнего утра. Слушай же, Виглунд! Тиодольф станет сегодня на ночь на другом берегу реки, возле отвесных утесов, которые зовутся Соколиным Гнездом; станет там, где проходит под ними набегающая с востока вода, перед вересковой пустошью, легким восточным путем, на который собирается он ступить завтра утром. Если поторопитесь вы, то прибудете к нему, прежде чем пойдет он этой дорогой, и принесенные вами вести заставят его поспешить.
– Истинны слова твои, – ответил Гейрбальд, – нечего медлить, разделяются наши дороги. Прощай!
– Прощай, – отозвался Асбьерн. – А тебе, Виглунд, скажу, расставаясь, что и тебе предстоит встреча с Римлянами. И нанесешь свой удар, и получишь ответный. Ибо они и вправду могучие воины.
После сего без промедления разъехались они в разные стороны. Гейрбальд и Виглунд всю ночь скакали по тропам и буеракам и к заре выехали из чащи. Они подгоняли коней, и Виглунд знал эту дорогу, так что гонцы прискакали к Чернаве прежде, чем как следует рассвело; воины уже подымались, но рать еще не выступала. И едва подъехали гонцы к берегу реки, как навстречу им попались Вольфинг Вольфкеттль и Илкинг Хиаранди, и еще трое воинов, только что появившихся из долинки возле Великого Гребня, где остались раненые. Там Вольфкеттль и Хиаранди помогали Тоти из Бимингов, ратному другу, получившему серьезную рану в сражении, но оставшемуся в живых и уже начинавшему поправляться. Заметив гонцов, они подошли к прибывшим, приветствовали их и спросили, хорошие будут новости или злые.
– Скорее злые, – ответил Гейрбальд, – Но их немного: Римляне выступили в Мидмарку, и Оттер спешит им навстречу. Он послал нас поторопить Тиодольфа. Пока мы не увидим Князя, нельзя терять ни мгновения.
Молвил Вольфкеттль:
– Мы отведем вас к нему; он на той стороне посреди рати и уже готовится к походу.
Тут они спустились к броду, не слишком глубокому; и Вольфкеттль ехал позади Гейрбальда; рядом с Виглундом переправлялся кто-то еще, но Хиаранди пешком следовал за конями, ибо был весьма велик ростом. Тут посреди чистых вод Вольфкеттль возвысил голос и пропел:
Белый конь, что несешь ты, вступая на темную мель?
Вести о новой битве, вихрь сечи и стрел метель.
Смеркается позади нас, и спереди мгла легла.
Справа и слева тучи – взмах воронова крыла.
Затмилась средина лета, и утренний пал туман,
Меркнет Луна-сестрица, деревьев печален стан,
Трепещет Господень Ясень, белеет утес седой,
Как кости Отца Гигантов, что вышел с Богом на бой.
И в самом деле, седое и туманное утро казалось тревожным, неподалеку перекатывались громы, а скалы Соколиного Гнезда жутким бледным полотнищем вырисовывались на фоне серого, словно камень, облака. Редкие капли дождя уже барабанили по гладкой воде, проливаясь из рваных туч над головой. Теперь гонцы находились посредине широкого здесь потока. На восточном берегу уже собирались воины; они приметили переправляющихся, да и голос Вольфкеттля донесся до них. Словом, все уже были готовы услышать великие новости и хотели узнать, с каким делом явились вестники.
Река на переправе сделалась глубже: вода уже доставала Хиаранди по грудь и заливала седло Гейрбальда. Тут Вольфкеттль расхохотался и, повернувшись в седле, извлек меч из ножен и, взмахнув им с востока на запад, запел:
Солнце, бледное солнце, прячь, если хочешь, свой лик,
Уши зажми, чтоб не слышать грозный битвенный клик!
Кровь, застывай в жилах! Вянь на корню, урожай;
Сегодня туман покроет прежде цветущий край.
День, сокройся, погасни, дай нам лишь тоненький луч,
Чтобы увидеть дорогу под покровом сражения туч:
Наши клики станут громами, а мечам колосьями пасть.
Меч, верши над врагами свою кровавую власть.
Став грозовою тучей, прольет рудый дождь наша рать.
О светлый день, до победы нам тебя не видать.
С этими словами они вышли с мелководья на берег, и дожидавшиеся их мужи в радости взметнули к небу мечи и вскричали. Человек, переправлявшийся за спиной Виглунда, спрыгнул на землю, но Вольфкеттль остался сидеть позади Гейрбальда.
Гонцы проехали, толпа сомкнулась позади них, и все повалили туда, где Тиодольф сидел на камне под одиноким ясенем, а утесы Соколиного Гнезда поднимались за его спиной из воды в излучине реки. Тиодольф был без шлема, в кольчуге гномьей работы, и Ратный Плуг лежал в ножнах на коленях его. Князь отдавал распоряжения о предстоящем походе то одному то другому.
Приблизившись, толпа расступилась, и гонцы сумели выйти вперед: весть о прибытии их собрала множество любопытных, желавших услышать, что произошло. Гонцы оставались на конях, белом и сером, и Вольфкеттль придерживал Гейрбальдова коня за уздечку – он успел спрыгнуть, а позади башней высился Хиаранди. Клочковатое облако уже отправилось на юго-восток, и дождь прекратился, только бледное солнце по-прежнему пряталось за тучами.
Строгим взглядом поглядев на гонцов, Тиодольф заговорил:
С чем вы явились, о воины, сыны боевого щита?
Пало ли наше племя? Наша сила не Хель ли взята?
Еще кличет петух у крова? Обогнал ли нас враг?
Вижу лица ваши суровы. Слушаю вас, итак…
Однако Гейрбальд ответил:
Как и прежде, роса ложится по утрам на Шильдингов кров,
И седая Хель не видала ни Шильдингов, ни врагов.
Только ведай, о Князь, настало время тупить твой меч,
Весть наша ныне о битве, о пути к сражению речь.
Не медли, пусть льется ливень, пусть громыхает гром.
Или сегодня рухнет Вольфингов славный дом.
Ныне слово Оттера из моих слушай уст:
«Следуй за горожанами, или край наш останется пуст.
Тропа их легла по вереску в буковые леса,
А за ними по скалам, где скрывает свой дом лиса.
А дальше в глухую чащу, где путь пролагает топор,
К восточной окраине Марки, туда, где Бэрингов двор».
Тут спросил Тиодольф холодным голосом:
– Что же это приключилось с Оттером?
Ответил Гейрбальд:
Я видел, как ехал Оттер в броне и оружии, вождь.
И рать за его спиною громыхала как летний дождь.
И ни направо, ни влево не уклонялся их взгляд,
Отправился прямо к цели родовичей наших отряд.
Враг пришел в Порубежье, Оттер зрил лишь Римскую рать.
Слушай же его слово, что приказано мне передать.
Князь, иди ко дворам Медведя, торопи боевых коней,
Там ты встретишься в битве с врагами земли своей.
– Не медли, Тиодольф, и не оборачивайся назад, пусть даже новый враг последует за тобой по пятам. Незачем более расспрашивать меня, ибо мне нечего больше сказать, кроме того, что вести эти принесла нам женщина, посланная Холсан среди прочих стеречь пути. Эти жены видели Римлян, огромную рать, а не мелкий отряд, украдкой пробирающийся к стадам.