Глаза Лэя заледенели, покрывшись инеем.
Он положил принцессу на землю и вошел в огонь. Его прозрачная фигура постепенно становилась все тоньше, пока наконец не растворилась струйкой дыма.
С небес посыпался золотой песок.
– Лэй, что ты творишь? Лэй? – закричала я в ужасе. – Если ты обратишься в песок, то не сможешь вернуться на Священную гору!
Золотые песчинки все падали и падали, закрывая небо. Пламя на помосте медленно догорало. Я закрыла глаза и прыгнула в огонь.
Лэй! Ты не можешь уйти!
Если любить значит отдавать без сомнений все, даже свою жизнь, то я поступлю так же, ведь люблю тебя и все, что тебе дорого!
Я Синяя птица, жизнь моя течет без начала и конца. Вошедшая в огонь, я воскресну спустя тысячу лет! Я верну тебя и Ланьжэ в мир живых!
Золотой песок падал с неба, засыпая тело Ланьжэ, засыпая Энигму.
Видя это, народ молан прекратили сражаться и в страхе разбежались кто куда.
Я Синяя птица, или все-таки нет. Я вошла в огонь, душа моя стала невидимым светом, превратилась в сати и ждала, пока спустя тысячу лет сможет возродиться вновь.
Однажды, когда рассеялась песчаная пелена, на место, где была до смерти замучена Ланьжэ, под покровом ночи приехал бородатый воин на вороном коне.
Место это превратилось в бескрайнюю пустыню, простиравшуюся дальше, чем способны были видеть глаза. Луна, одиноко висевшая высоко в небе, равнодушно проливала свет на бесконечную песчаную пустошь.
– Принцесса Ланьжэ, это Му Хай… – Генерал слез с коня и принялся рыть песок, как обезумевший. Под одним слоем песка был лишь другой слой песка. Му Хай понурил голову, закрыл лицо руками и сдавленно всхлипнул.
Внезапно подувший ветер вместе с песком принес протяжный вздох со Священной горы. Когда ветер стих, перед мужчиной в горстке мерцающего пепла лежал амулет Ланьжэ в виде полуптицы. С невидимых земель донеслись таинственные звуки:
– Му Хай, потомок муя, внимай слову моему: бог Энигмы любит людей муя и не даст этому народу погибнуть. В пепле этом живет свет Энигмы – сати Синей птицы. Бережно храни его. Передай этот амулет потомкам Ланьжэ. Спустя несколько лет свет Энигмы и амулет-полуптица будут утеряны. Передай потомкам принцессы, чтобы не гнались за богатством и почестями и были наготове. Когда свет и аромат Энигмы воссоединятся в человеке, носящем этот амулет, народ муя возродится.
Холодный и таинственный свет луны отражался в амулете-полуптице. Му Хай опустился на колени, дрожащими руками поднял оберег вместе с пригоршней мерцающего пепла и с величайшей осторожностью положил его в черную деревянную шкатулку с вырезанными на ней полуптицами. Я, сати Синей птицы, теперь покоилась в пепле.
Очутившись в деревянной шкатулке, я заметила холодное свечение, исходящее от Священной горы, и разглядела послание оракула в узоре из птиц с человеческой головой.
– Внимай словам бога Энигмы: когда свет и аромат Энигмы воссоединятся, посланник Долины Снегов пройдет по гиблой земле и обретет в поднебесном мире величайшую славу.
Вспыхнул холодный блик и тут же погас.
Правитель молан Тянь Гао жестоко расправлялся с чужеземными народами. Муя были почти полностью истреблены. В то же время внутри страны молан набирала силу оппозиция. Через десять лет после того, как Тянь Гао захватил трон, генерал Му Хай с принцессой Тянь Синь объединили силы с главной супругой покойного князя Тянь Цзи для свержения Тянь Гао. Они объявили новым правителем сына Тянь Цзи – Моэ. Принц вырос, окруженный заботой принцессы Тянь Синь и генерала Му Хая, и уважал генерала как приемного отца. После коронации Му Хай серьезно заболел.
Крышка черной шкатулки открылась, и я увидела красивого молодого человека с гордой осанкой и изящными манерами. На меня смотрели его добрые и ясные, как у Ланьжэ, глаза.
– Отец мой названый, что это? – Юноша посмотрел на распростертого на ложе изможденного генерала.
– Это свет Энигмы – сати Синей птицы. Найдите для шкатулки подходящее место и берегите ее…
– Хорошо.
– Ваше величество, это оставила ваша родная мать, Ланьжэ. – Му Хай снял с шеи амулет в виде полуптицы и жестом попросил юношу его надеть. – За все эти годы муя были почти полностью истреблены своим давним врагом, народом молан. Ваши родители пали жертвами этой вражды. Ваше величество, прошу, не сейте смерть и относитесь к другим народам по-доброму.
– Я понял.
– Прежде чем пойти на казнь, ваша матушка наказала мне защищать рукописи народа муя и тома «Канона муя», хранившиеся в усыпальнице госпожи Сяо. Муя находились под властью молан уже пятнадцать лет, когда новый правитель молан Тяньгао снова пошел войной на Энигму и вырезал почти все население страны, сжег рукописи, разрушил усыпальницу и уничтожил почти все собранные там свитки. Я спас лишь несколько. Мне так совестно перед принцессой Ланьжэ. К счастью, усыпальница находится глубоко под толщей песка и укрыта от посягательств извне. Ваше величество, позаботьтесь об охране этого места.
– Да, все сделаю.
Му Хай вздохнул, не решаясь продолжить.
– Отец, есть ли еще что-то, что мне необходимо знать? Скажи не таясь…
– Ах, ваше величество, богатство подобно утренней росе, исчезающей в одно мгновение. Прошу вас, будьте готовы в будущем использовать амулет с полуптицей как знак признания родства. Отправьте своего сына в государство ханьцев, чтобы он вырос среди них.
Услышав эти слова, Моэ задумался.
Вскоре генерал Му Хай умер и был похоронен с почестями.
В память о матери Моэ построил храм на юго-востоке пустыни Энигмы – храм богини реки Тумэньцзян. Он приказал все спасенные генералом фрагменты рукописей и классические труды муя спрятать в потайной комнате храма. Я, томящаяся в глубине деревянной шкатулки, оказалась там же. Вход в комнату запечатали.
Правитель Моэ был милостив и честен, с ним во главе власть его рода только ширилась и крепла. Вскоре после смерти Моэ трон захватили его дальние родственники. Новый правитель считал Ланьжэ чужеземной ведьмой и разрушил храм в честь богини реки Тумэньцзян.
По счастью, правитель Моэ прислушался к предсмертным наставлениям генерала Му Хая и отправил своего сына на воспитание в государство ханьцев. Пошедшая от него ветвь рода хранила в тайне свое происхождение и взяла фамилию Сюэ.
Все это время я крепко спала в черной шкатулке.
А амулет Ланьжэ передавался из поколения в поколение потомками правителя Моэ в семье Сюэ.
Однако мир постоянно меняется. Недаром существует поговорка: где было синее море, ныне тутовые рощи.
Я пребывала в ожидании, когда вновь воссоединюсь с Ланьжэ, Ароматом Энигмы.
Долгий сон оказался кратким мигом.
Я распахнула глаза и серьезно задумалась. Через оконную решетку в дом лился яркий дневной свет.
Отец устало смотрел на меня, капли пота стекали по его лбу.
– Отец, – я вытянула руку, чтобы вытереть его лоб, – мне приснился сон…
– Ланьсинь, это был не сон. То, что ты видела, было воспоминаниями Синей птицы со Священной горы.
Я задрожала.
– Когда свет и аромат Энигмы воссоединятся вновь, настанет день возрождения муя… Ланьсинь, пойдем со мной.
Отец провел меня в комнату, где вдоль стен высились книжные полки, доверху заставленные аккуратными рядами старинных книг. Отсутствующие и пожелтевшие страницы, как сказал отец, были тщательно им восстановлены.
– Это части воссозданного «Канона муя»…
Одна из книг вдруг упала с полки к моим ногам. Подняв фолиант, я пролистала его и на одной из страниц заметила детальный рисунок флейты с семью отверстиями – она выглядела как настоящая.
Я хотела прочитать надпись под рисунком, но отец забрал у меня эту книгу и протянул взамен другую – «Очи Неба». Я молча открыла ее и прочитала вслух на языке муя:
– «О птице с человеческой головой, плач об Энигме… Благоухающие ветви будут срезаны и сожжены, корни будут вырыты из земли нечестивыми. Сломанные ветви в саду на чужой земле зацветут и дадут плоды. Тысячу лет спустя, когда свет и аромат Энигмы воссоединятся вновь, проснется птица с человеческой головой и найдет родной сад для отломанных ветвей…»
– Это пророчество о гибели народа муя. О том, что будет пролито много крови муя, а уцелевшие станут скитальцами на чужбине…
– А что такое «аромат Энигмы»?
Отец прикрыл книгу и взглянул на меня. Сердце вздрогнуло от смутной догадки.
– Это я?
– Да. Разве ты не чувствуешь себя кем-то иным? Твоя необычная реакция на язык муя, на строки оракула. Ты понимаешь язык, которого не учила, хранишь воспоминания Синей птицы. Ты была избрана богом Энигмой.
– Неужели?.. – Я вспомнила про свои странные сны.
– На самом деле ты, Ланьсинь, одновременно и свет Энигмы, сати Синей птицы, и аромат Энигмы. Сати Синей птицы – это твоя душа, а аромат Энигмы – в твоей крови.
Под пристальным взглядом отца у меня в ушах раздался какой-то шипящий звук. Он слышался то близко, то далеко, был то слабее, то сильнее, пока не превратился в мощный рев и пронзил мое тело, как электрический разряд. Я чувствовала, будто разделилась на две половины, сознание легко выскользнуло за пределы тела, и я увидела перед собой события восемнадцатилетней давности, когда на берегу реки Тумэньцзян открыли деревянную шкатулку.
Шкатулка открылась.
– Синяя птица, – звал чей-то мягкий голос.
Потом появился яркий луч света. Он влек меня, и я, как мотылек, полетела на этот свет. В ослепительном сиянии я увидела Ланьжэ в белом одеянии. Она смотрела на меня с улыбкой и была все так же прекрасна.
Я опустила голову и увидела группу людей, занятых исследованием потайной комнаты храма. Они собирали остатки древних свитков. Надписи их смутили. Один мужчина рассматривал темную шкатулку, в которой я пребывала все это время и в которой теперь ничего не было.