Я помотала головой от боли.
– Это был твой выбор. Напоминаю, что у нас нет иного выхода, мы обязаны двигаться дальше!
Мое сознание потерялось в ее глубоких глазах, в которых я увидела следующую сцену.
– Ты уверен, что не осталось никого, кто бы знал «Дачжан»? – спросила Черная птица.
– Конечно, – подтвердил Чжу.
– Теперь в мире нет ничего, что могло бы разрушить вэйци. – Она глубоко вздохнула и задумчиво посмотрела на доску в руках Чжу. – И нет божеств, которые могли бы соперничать со мной…
Чжу поднял глаза на Черную птицу. Наступила тишина, над головой Чжу собрались темные тучи и скрыли солнце.
– Я заберу вэйци.
Начался снегопад, подобного которому здесь никогда не бывало. Дева мрачно поглядывала на юношу. Его рука сжала край доски, перепачканной окровавленным снегом. Поколебавшись, он сделал новый ход.
– Чжу! – В голосе Черной птицы слышалась твердость.
– Не зови меня Чжу! – Посмотрев на нее, он холодно продолжил: – С того момента, как я вернулся на гору Энигма, я больше не Чжу из мира людей.
Дева в недоумении посмотрела на него. Помрачнев, она протянула к доске руку. Из центра доски поднялся обжигающий кроваво-красный свет, преграждающий путь Черной птице. Она вытащила глефу [52] и вонзила ее юноше в грудь, но клинок прошел насквозь, не причив вреда.
– Ты… уже стал богом? – Она в ужасе вытащила клинок.
Чжу усмехнулся:
– Давай сыграем. Пусть вэйци выберет себе хозяина.
– Давай. – Птица склонила голову. – Проигравший отправится в земной мир и не будет использовать божественную силу, чтобы изменить ход событий.
– Я не вернусь туда. Если проиграю, то погибну.
На заснеженной вершине Птица и Чжу сидели у доски друг напротив друга. Первой ходила Дева, выбрав черные камни.
На доске менялись видения человеческого мира. Дева надрезала руку клинком, и ее капающая кровь превратилась в белый свет, пролившийся на мир людей. Фу, наложнице императора династии Ся, приснилось, что белый свет прошел сквозь луну, и через несколько дней у наложницы родился сын, Чэн Тан [53]. Государство Шан процветало, продолжая почитать Деву Девяти небес.
Правитель Цзе, потомок Юя, любил праздность и роскошь, в то время как династию Ся, не имевшую союзников и потому беспомощную перед лицом внешней угрозы, снедали внутренние проблемы. Чэн Тан собрал войска и направил их на Дэнфэн, столицу Ся. Цзе вступил с ним в бой, но, едва они успели скрестить клинки, государство Ся проиграло. В битве близ Минтяо армия Ся потерпела полное поражение. Чэн Тан стал ваном [54] и основал династию Шан.
Черные камни одержали первую победу, заняв большую область в центре доски.
– В жилах потомков Чэн Тана течет моя кровь. Его страна непобедима и будет существовать так же долго, как солнце и луна. Кто из людей может им противостоять? – медленно произнесла Птица, убирая с доски белые камни, окруженные черными.
Чжу застыл в задумчивости. В тишине послышался однотонный звук – то глубокий, то высокий, то медленный, то быстрый, он вторил дыханию юноши.
– И кто же?
– Я и ты, ведь мы равные.
– Кровь человека не сравнится с кровью божественной Черной птицы. Я проиграю.
– На мой вкус, – резко рассмеялся дух вэйци, – что кровь человека, что божества – одинаково сладки.
Посмотрев на доску, Чжу вдруг все понял и усмехнулся. Черные или белые, камни ничем для него не отличались. Все, что от него требовалось, это наполнить каждый игральный камень жестокостью, заставить их ненавидеть и убивать друг друга.
Партия шла неспешно.
Имея тягу к военным искусствам, династия Шан погрязла в междоусобной борьбе, и почти каждое поколение ванов сменялось кровавым путем. У И, потомок Чэн Тана, не почитал богов, оскорблял их, стреляя по шкурам, наполненным кровью. Наслав грозу, Черная птица убила его в междуречье Хуанхэ и Вэйхэ.
Чжу провоцировал каждый бунт и каждое сражение, выискивая слабые стороны черных и приводя их к катастрофе. Черные быстро расширяли свою область на доске, однако были уязвимы перед внутренними угрозами.
Ко времени правления Ди Синя силы страны были истощены. Ди Синь был тираном и весь свой изобретательный ум направил на изобретение новых способов пыток. Его кровожадность приводила Чжу в восторг.
Партия между Чжу и Черной птицей шла уже пятьсот лет, и теперь настало время ее закончить. В западной части доски Чжу заметил брешь в позиции черных.
Западная Чжоу, образовавшаяся от западной части царства Шан, становилась все более могущественной под управлением императора Чжоу У. Он объединил западные и южные народы, чтобы напасть на императора Ди Синя царства Шан, и сражался близ столицы Шан – Муе.
Черная птица сосредоточила внимание на восточной части, но была застигнута врасплох. Чжу перехватил инициативу в игре, баланс сил изменился. В мире людей армия Шан сражалась против народа дунъи и не могла прийти на помощь столице. Тогда Ди Синь вооружил рабов, которые до глубины души ненавидели тирана, а потому предпочли дезертировать из армии. Ди Синь сжег себя заживо в Лутае.
Династия Чжоу положила конец династии Шан и правлению ванов, в чьих жилах текла кровь Черной птицы.
Долина Снегов погрузилась в тишину. Падал снег. Дева Девяти небес безучастно смотрела на доску перед собой. Ее темные одежды постепенно намокали от таявших снежинок. Дева задрожала. Махнув рукой, чтобы остановить ветер и снег, она поняла, что не в силах это сделать.
– Дух вэйци выбрал меня. – Чжу спокойно смотрел на нее.
– Почему? – усмехнулась она. – Потому что потомки богов не могут противостоять потомкам людей?
– Несмотря на то что кровь богов чиста и благородна, ты забыла, что духу вэйци нужна кровь, а также влияние и честь, заслуженные в бою.
Божественное сияние над головой Черной птицы рассеялось, а ее крылья исчезли в снегу.
– Чжу, береги себя…
Юноша нахмурился, и, прежде чем успел ответить, силуэт Девы обратился в туман. Тогда он не спеша приблизился к доске, на которой вовсю бурлил человеческий мир.
Пока Чжу и Дева играли свою партию, Лэй рос в одиночестве на Священной горе, и именно он нашел меня крепко спящей в снегу.
– Ланьсинь, ты поняла, кто такая Синяя птица горы Энигма? – Мамин голос вернул меня из раздумий. Я задумчиво посмотрела на нее.
– Чжу закрыл свое сердце и уничтожил всех, кто знает «Дачжан». Он считал, что ему не о чем беспокоиться, но неожиданно в мире людей появилась наложница Сяо. Раскрыв тайны бога Энигмы с помощью доски вэйци, она изложила эти знания в «Небесной музыке», а с помощью «Дачжан», записанной на муйском языке, нарушала ход партии в вэйци.
– Если Чжу уничтожил «Дачжан» в древние времена, как тогда госпожа Сяо смогла ее восстановить?
– Пока память о «Дачжан» живет в мире, ей не укрыться от всевидящих глаз госпожи Сяо. Ритм до сих пор хранится в памяти одного человека, просто он этого не осознает, – сказала мать, слегка улыбнувшись.
– В чьей памяти?
– Владыки Энигмы – Чжу.
– Чжу? – изумилась я.
– Да, не забывай, он старший сын императора Яо, того, кто создал «Дачжан». Император лично передал мелодию своему сыну.
– Поэтому пока он жив, память о «Дачжан» не угаснет, и потомки Черной птицы, обладающие всевидящим взором, смогут воссоздать ритм «Дачжан», и она никогда полностью не исчезнет из мира людей, – спокойно заключила я.
– Все верно, – кивнула мать. – Чжу уничтожил страну муя, убил всех, кто мог говорить на языке муя, стер с лица земли их культуру, но он не понял, что тот, от кого исходила наибольшая угроза и кого тоже необходимо было уничтожить, – это он сам. Парадокс: сама жизнь Чжу создает условия для его собственной погибели.
– Бог Энигмы разрушил страну муя и убил выбранную им самим королеву – Ланьжэ.
– Ты помнишь, как она погибла?
– Она умерла страшной смертью. – Окровавленная Ланьжэ на помосте вновь появилась перед моими глазами.
– Да, в пытках. Окровавленное, истерзанное тело…
– Он погубил принцессу, чтобы отомстить ее матери, наложнице Сяо?
– Не только… Душа полностью освобождается от оков человеческого мира только тогда, когда уничтожается плоть и кровь еще живого человека. Ланьжэ пришла в мир людей слишком рано, не успев впитать аромат снежной орхидеи, не хватило силы духа. Покинув земной мир, она пребывала во мраке тысячу лет, и бог Энигмы никогда не переставал питать ее дух силой кровавой ярости. Возрожденная спустя тысячу лет, она не будет той же добросердечной принцессой Ланьжэ. Если ты впустишь ее в свое тело, ее буйная и жадная до крови душа привяжется к твоему телу таинственными нитями. Магия и сверхъестественные способности дополняют друг друга, поэтому она станет самым свирепым правителем среди людей, демоном в человеческом теле.
– Бог Энигма, сделав такой ход, убьет сразу двух ястребов, что поистине жестоко. – Я тяжело вздохнула.
– Да, принцесса Ланьжэ благородно погибла за страну, и поэтому люди ее почитают. Современное сообщество муя ищет Ланьжэ, чтобы восстановить страну, но они идут по ложному пути, направляемые Энигмой. То, что они делают сейчас, отличается от их поступков в прошлом, словно они движутся в противоположном направлении. Когда-то народ муя был уничтожен из-за своего музыкального языка, который помог человечеству избавиться от власти вэйци, а нынешние представители народа делают все, чтобы ускорить разрушение мира.
– Мама, господин Цю тоже упоминал об этом. Он сказал, что проект возрождения культуры муя отлично подходит честолюбивым людям как повод для убийств и завоеваний. Так называемые муйцы, проживающие в Тумэне тысячу лет спустя, уничтожили всякую надежду на возрождение страны.
– Верно-верно, – подтвердила она мои слова.
– Отец знает об этом?
– Власть и слава достаточно соблазнительны, чтобы сводить людей с ума. Люди одержимы властью, отец не один такой.