Ван Хэн бросил дубинку, и меч Фын Чжуна опустился на его голову. Так погиб бесстрашный воин. О нем сложили такие стихи:
Честный на службе, преданный долгу,
Твердо державший меч,
Ван Хэн – сердечный друг Юэ Фэя —
Отважен был и умен.
А ныне его голова удалая
Скатилась с широких плеч,
Но впишут люди имя Ван Хэна
В список славных имен!
Телохранители заслонили Юэ Фэя и взяли оружие на изготовку. Не в силах сдержать слезы, Юэ Фэй сказал Фын Чжуну:
– Ван Хэн верно служил государю, но за такое неповиновение его и следовало наказать! Об одном прошу вас: прикажите похоронить его, чтобы кости воина не валялись под открытым небом!
Фын Чжун приказал местным чиновникам похоронить Ван Хэна и передал им письмо Цинь Гуя, в котором первый министр приказывал немедленно закрыть переправу через реку.
Юэ Фэя посадили в повозку для преступников, отвезли в Линьань и посадили в тюрьму при храме Правосудия.
На следующий день от Цинь Гуя прибыл подложный императорский указ, предписывавший начальнику тюрьмы Чжоу Сань-вэю произвести допрос арестованного. Чжоу Сань-вэй приказал вывесить указ на видном месте в присутственном зале и привести заключенного.
Когда Юэ Фэй увидел императорский указ, он торопливо опустился на колени:
– Желаю государю здравствовать десять тысяч лет! – Затем обратился к Чжоу Сань-вэю: – Я провинился, господин! Допрашивайте меня, я ни в чем не буду таиться! Да пусть восторжествует правда и справедливость!
Чжоу Сань-вэй приказал унести указ, занял судейское место и начал допрос.
– Государь пожаловал тебе высокое звание, а ты, невзирая на милость, тебе оказанную, прекратил войну против чжурчжэней и учил воинов грабить население! Что ты можешь сказать в свое оправдание?
– Здесь какая-то ошибка, господин! – почтительно ответил Юэ Фэй. – Я как раз готовился к походу на север, чтобы окончательно разгромить чжурчжэней, но государь повелел мне вернуться в Чжусяньчжэнь. Это могут подтвердить юаньшуаи Хань Ши-чжун, Чжан Синь и Лю Ци.
– Хорошо, верю тебе, – сказал Чжоу Сань-вэй. – Но тебя обвиняют в том, что ты недодавал воинам провиант! Что скажешь на это?
– Я всю жизнь заботился о воинах, как о родных детях! Если кто-то чего-то недополучил, пусть сам скажет!
– Как раз твой подчиненный Ван Цзюнь и утверждает, что ты приказал ему недодавать провиант воинам!
– В Чжусяньчжэне было тринадцать больших лагерей, и в них несколько сотен тысяч воинов. Если их обижали, то почему жалуется один Ван Цзюнь? Прошу вас, разберитесь в этом, господин!
Чжоу Сань-вэй задумался:
«Все ясно! Цинь Гуй поручил мне этот допрос, чтобы моими руками погубить Юэ Фэя! Но я исполнитель закона и не могу допустить, чтобы наказали невиновного!»
И он сказал Юэ Фэю:
– Останешься пока в тюрьме. Я доложу государю. Пусть он сам решает, что с тобой делать.
Юэ Фэй поблагодарил, и тюремные стражи снова отвели его в темницу.
С тяжелым сердцем Чжоу Сань-вэй удалился в жилые покои, обратил лицо к небу и со вздохом промолвил: «Лучше совсем исчезнуть, чем принимать на себя позор! Юэ Фэй – герой, а предатели хотят сжить его со свету! Я всего-навсего мелкий чиновник, не могу спасти Юэ Фэя и не в силах бороться с предателями. Если герой погибнет по моей вине, потомки тысячу лет будут меня проклинать!.. А если ослушаюсь, то предатели и меня уничтожат! Нет, лучше бросить должность, позабыть о славе и уйти подальше от всех бед!»
Он оставил в ямыне печать, чиновничий пояс и ночью с несколькими близкими уехал из города в неизвестном направлении.
Со слезами снял халат дворцовый[126],
Отложил холодную печать.
Можно ли судье, забыв о «дао»[127],
Праведного мужа обличать?
Фениксы-луань узор священный
Не решились бы предать мечу!
Лучше птицей, вылетев из клетки,
Над землею в небесах летать!
На следующее утро служители ямыня обнаружили исчезновение начальника и доложили первому министру. Разъяренный Цинь Гуй хотел их наказать, но потом понял, что эти люди ни в чем не виновны, и приказал их отпустить. Во все округа и уезды были разосланы приказы: при первом появлении Чжоу Сань-вэя схватить его и доставить в столицу.
Немного успокоившись, Цинь Гуй стал размышлять о случившемся и скоро понял, чем был недоволен бывший начальник тюрьмы.
– Позовите ко мне Вань Сы-во и Ло Жу-цзи, – сказал он слугам. – Хочу с ними поговорить.
Надо сказать, что Вань Сы-во был главным судьей округа Ханчжоу, а Ло Жу-цзи – начальником уезда. Оба они были преданны Цинь Гую, как дворовые псы, и поэтому явились по первому его зову.
Цинь Гуй любезно пригласил их сесть и сказал:
– Слушайте, для чего я вас вызвал: вчера после первого допроса Юэ Фэя сбежал Чжоу Сань-вэй, и я решил назначить вас двоих на его должность. Сделайте все, чтобы Юэ Фэй признал себя виноватым! Если вам это удастся и его казнят, вы получите повышение и награды!
– Слушаемся, господин! – воскликнули оба. – Сделаем все, как вы приказываете!
На следующий день Цинь Гуй назначил Вань Сы-во начальником храма Правосудия, а Ло Жу-цзи – его помощником. Честные сановники при дворе видели беззаконие, но никто не посмел поднять голос в защиту справедливости.
Прошел еще один день. Юэ Фэя опять вызвали на допрос.
Войдя в присутственный зал, Юэ Фэй спросил стражников:
– А где господин Чжоу?
– Он отказался вести ваше дело и покинул должность, – ответили ему. – На их место первый министр Цинь назначил господ Вань Сы-во и Ло Жу-цзи. Они и будут вас допрашивать.
«Конец! – в отчаянии подумал Юэ Фэй. – Надо было в свое время казнить предателей! Погубят они меня!»
Вань Сы-во высокомерно посмотрел на Юэ Фэя:
– Ну, изменник, что скажешь? Государь повелел мне допрашивать тебя – почему не становишься на колени?
– Меня нечего допрашивать – я ни в чем не виновен перед государем! – отвечал Юэ Фэй.
– На тебя жалуется твой бывший подчиненный Ван Цзюнь! – оборвал его Ло Жу-цзи.
– Он вовремя доставлял тебе провиант, а ты говорил воинам, будто продовольствия нет, – подхватил Вань Сы-во.
– Если бы не было провианта, чем бы я кормил армию? – возразил Юэ Фэй.
– Хорошо, пусть провиант был, – рассердился Вань Сы-во. – Но ты все равно преступник – становись на колени!
– Это мне, юаньшуаю, становиться перед тобой на колени?! – возмутился Юэ Фэй.
– Нечего с ним разговаривать! – крикнул Ло Жу-цзи. – Подать сюда государев указ!
Принесли императорский указ, и Юэ Фэю волей-неволей пришлось опуститься на колени. А два злодея, самодовольно ухмыляясь, начали допрос:
– Отвечай, Юэ Фэй, почему ты прекратил войну и вступил в сговор с чжурчжэнями?
– Нет! Прежде позовите Ван Цзюня, и пусть он сам объяснит, как это я не давал воинам провиант! – запротестовал Юэ Фэй.
– Ван Цзюнь умер. К тому же это обвинение не главное! Ты лучше отвечай на второй вопрос!
Юэ Фэй не стерпел:
– Вы можете обвинять меня в чем угодно, но только не в измене!
– Значит, не признаешься?! Дать ему сорок палок!
Приказание было тут же выполнено, но Юэ Фэй молчал. Злодеи приказали выкручивать ему пальцы, вырывать волосы – Юэ Фэй только стонал и взывал к Небу.
Наконец злодеи утомились, велели отвести Юэ Фэя в темницу и объявили, что допрос будет продолжен завтра.
Удалившись во внутренние комнаты, Вань Сы-во и Ло Жу-цзи долго ломали головы над тем, как заставить Юэ Фэя заговорить, пока не придумали новый способ пытки: «надевание мешка и сдирание кожи».
За ночь подручные приготовили все необходимое, и утром заключенного снова привели на допрос.
– Юэ Фэй! – грозным голосом крикнул Вань Сы-во. – Если не хочешь, чтоб тебя пытали, говори – почему ты замышлял мятеж?
– Никакого мятежа я не замышлял, а думал только о том, как отвоевать у врагов Срединную равнину! – ответил Юэ Фэй. – Вместе с юаньшуаями Ханем, Чжаном и Лю я разгромил под Чжусяньчжэнем огромную армию чжурчжэней. Если бы мне дали возможность, я бы сразу двинулся на Хуанлунфу и освободил из неволи старых императоров. Но мне вместо этого велели вернуться в Чжусяньчжэнь и ждать. В чем же вы усмотрели самовольство? Призываю в свидетели Небо – я от начала и до конца был честен!
– Начинайте! – приказал Вань Сы-во подручным.
Юэ Фэя схватили и еще раз жестоко избили. Не выдержав пыток, несчастный в отчаянии вскричал:
– Хотите моего признания, дайте бумагу! Я напишу повинную!
Обрадованные злодеи распорядились подать ему бумагу и письменные принадлежности.
И Юэ Фэй написал:
«Я, командующий великой армией сунского государя, заявляю: я родился в Хэбэе и вырос в Танъине. В детстве учился грамоте, подрос – военному делу. Это было в те времена, когда бесчестные изменники, объявившиеся при дворе, замышляли погубить сунское государство. То, что создавалось три тысячи лет, рухнуло в один день. Чжурчжэни увели государей в северные земли, и народ был брошен на произвол судьбы. Люди, стиснув зубы от гнева, терпели власть самозваных правителей. Но Небо не дало погибнуть династии Сун – новый государь вступил на трон в Цзиньлине. И тогда я получил высочайшее повеление начать войну с чжурчжэнями.
На сломанной стреле я поклялся в верности государю. Воевал на востоке и на юге и всюду одерживал победы. Моим заветным желанием было взять Хуанлунфу, освободить императоров из плена и отвоевать захваченную врагом Срединную равнину.
Прежде то и дело вспыхивали восстания, по всей империи свирепствовали бунтовщики. Самым грозным для государства мятежником был Ци Фан – я его усмирил. В горах Тайхан разбойничал Ван Шань – я его уничтожил. Гибель предателя Лю Юя – тоже моя заслуга.