Получив это приказание, Чжан Бао подумал: «Правду ли говорят, что у врагов войск пятьсот тысяч? Переправлюсь-ка я на тот берег и сам разузнаю!»
Глубокой ночью он переплыл Хуанхэ, дождался рассвета и подкрался к неприятельскому лагерю.
Там еще спали. Чжан Бао навалился на одного воина, зажал его голову под мышкой и бросился бежать. Однако он вскоре заметил, что сдавил пленника слишком сильно и тот мертв!
— Не повезло! — сокрушался Чжан Бао. — Попался же такой слабый!
Чжан Бао вернулся назад и схватил еще одного воина. Тот хотел закричать.
— Посмей только пикнуть — убью! — пригрозил ему Чжан Бао.
Он утащил пленника в лес, бросил на землю и спросил:
— Говори, сколько у вас войск?
— Почти шестьсот тысяч!
— Чей это лагерь, откуда я тебя взял? Учжу здесь?
— Нет, отсюда до лагеря Учжу почти тридцать ли! Здесь стоит командир передового отряда — Хэйфынгао.
— А рядом чей лагерь? — спросил Чжан Бао.
Первый лагерь Уголуна, а за ним — Угоху. Они строят лодки для переправы.
— Что ж! Спасибо тебе! — Чжан Бао ударил пленника дубинкой по голове, повернулся и побежал к лагерю Хэйфынгао.
Смельчак ворвался в лагерь и начал крушить вражью силу.
Воины бросились с докладом к Хэйфынгао. Но пока тот поднялся, побоище кончилось. Чжан Бао перебил почти всех мастеров, строивших лодки, поджег строительный материал и скрылся.
Хэйфынгао распорядился убрать трупы убитых и отправить на лечение раненых.
Вскоре ему донесли:
— Этот варвар перебил мастеров и сжег все материалы для строительства лодок! Его никто не мог задержать, и он ушел за реку!
— Сколько с ним было воинов? — спросил Уголун. — И когда он ушел?
Он был один, а ушел недавно.
Уголун и Угоху с отрядом войск поскакали к Хуанхэ. Над рекой висел седой туман, бушевали волны. Нигде не было видно ни одной лодки.
Сдерживая кипевшую в груди ярость, оба военачальника дождались рассвета и поехали докладывать о случившемся Учжу. Тот распорядился восстановить мастерские, снова заготовить материал и найти новых мастеров.
А Чжан Бао переправился через реку, явился к хозяину и стал требовать награду за подвиг. Ли Ган рассердился:
— Награду? За подвиг?! Наказать тебя надо за нарушение приказа! Как ты посмел самовольно переплывать реку? А если бы тебя убили?
Но отрубленные головы врагов Ли Ган все-таки приказал выставить напоказ.
Уходя от Ли Гана, Чжан Бао самодовольно бормотал:
— Не засчитали подвига — и ладно! Зато хоть подрался в свое удовольствие!
Если бы Небо покровительствовало Ли Гану и Цзун Цзэ, чжурчжэни никогда не переправились бы на южный берег Хуанхэ, и народ не был бы ввергнут в пучину бедствий.
Но все обстояло как раз наоборот. Третьего числа восьмого месяца подули сильные ветры, а через несколько дней ударили морозы. Для чжурчжэней в овчинных шубах холод был нипочем, но сунские воины от него сильно страдали. Мороз с каждым днем крепчал, и вскоре Хуанхэ покрылась льдом.
Учжу с удивлением спрашивал военного наставника:
— Неужели на юге в восьмом месяце бывают морозы?
— Я тоже ничего не понимаю, — ответил Хамичи. — На юге должно быть тепло, на севере холодно — таков закон Неба. Никогда не слыхал, чтобы в середине осени, когда цветет корица, случались такие холода! Видно, Небо питает к вам особую благосклонность, повелитель!
— Какая же это благосклонность — посылать мороз? — усмехнулся Учжу.
— В старину Го Янь-вэй[62] захватил Поднебесную Лю Чжи-юаня[63] тоже в восьмом месяце. Тогда точно так же Хуанхэ замерзла, и он переправился через нее по льду. Пошлите людей взглянуть на реку. Если лед на ней крепкий — Кайфын в наших руках.
Учжу так и сделал. Оказалось, что Хуанхэ действительно покрылась толстым льдом. Армия чжурчжэней без промедления начала переправу.
У сунских воинов, жестоко страдавших от мороза, не было никакого желания вступать в бой — при одном виде огромного неприятельского войска они обратились в бегство.
Чжан Бао взвалил Ли Гана на спину и тоже покинул лагерь. Вскоре к ним присоединился и Цзун Цзэ.
Оба военачальника решили ехать в столицу и просить у императора новых указаний. Во дворце уже знали о наступлении неприятельской армии, и едва Ли Ган и Цзун Цзэ въехали в город, как их встретил императорский посланец. Он объявил, что, поскольку они сдали оборону на реке Хуанхэ, государь, памятуя об их прежних заслугах, решил не казнить их, а только лишить званий.
Ли Ган и Цзун Цзэ сдали посланцу печати, и тот уехал.
Цзун Цзэ сказал Ли Гану:
— Все-таки государь еще милостиво с нами обошелся!
— Милостиво?! Его совсем опутали изменники! Я не могу спокойно смотреть, как они продают врагам Сунскую империю! Нет! Уеду в деревню и буду ждать лучших времен!
— Придется и мне последовать вашему примеру, — вздохнул Цзун Цзэ.
Он послал своего сына Цзун Фана в город за семьей. Ли Ган приказал Чжан Бао сделать то же самое.
Они забрали свои семьи и уехали в деревню.
А император отдал приказ военачальникам подготовить столицу к обороне.
Теперь вернемся немного назад и продолжим рассказ об Учжу. Когда он завладел лагерями сунских войск, тучи рассеялись, выглянуло солнце и быстро растопило лед на Хуанхэ.
Учжу приказал собрать все лодки на южном берегу, переправить на них войска, которые не успели перейти реку по льду, и начал наступление на Кайфын. Передовой отряд из пяти тысяч воинов возглавляли вождь племени мадиго — Хэйфынгао, и вожди племени яньцзыго — Уголун и Угоху.
В двадцати ли от города чжурчжэни расположились лагерем.
Разведчики донесли об этом императору, и Цинь-цзун созвал на совет всех своих военачальников и придворных сановников.
— Войска Учжу перешли Хуанхэ и угрожают столице, — сказал он. — Как их отразить?
Первым выступил Чжан Бан-чан:
— Государь, я уже распорядился вызвать войска из провинций, но я не ожидал, что Учжу подойдет так скоро! Пока помощь не подоспела, мне кажется, лучше всего послать Учжу подарки и уговорить его отвести войско за реку.
— Где это видано, чтобы могущественное государство откупалось от врага?! — возмутился Цинь-цзун.
— Государь, разве вы не помните, как ханьский император отдал гуннам Ван Чжао-цзюнь?[64] — возразил Чжан Бан-чан. — Нам прежде всего необходимо отвести нависшую над государством опасность! Мне думается, надо послать варварам повозку золота, повозку серебра, тысячу кусков парчи и шелка, пятьдесят девушек и пятьдесят мальчиков-певцов, вина, свиней и баранов. Вот только не знаю, найдется ли среди придворных человек, который отвез бы подарки во вражеский стан!
— Кто из вас осмелится поехать на переговоры с чжурчжэнями? — обратился к сановникам Цинь-цзун.
Никто не отозвался.
— Если нет желающих, я сам поеду, — вызвался Чжан Бан-чан.
— Вы самый преданный династии человек! — воскликнул растроганный Цинь-цзун. — Потрудитесь же во имя государства!
Чжан Бан-чан с подарками прибыл в передовой цзиньский лагерь. Охрана доложила о нем Хэйфынгао.
— Впустите его! — распорядился тот.
Чжан Бан-чан вошел в шатер Хэйфынгао и низко поклонился.
— Чужеземец, твой император прислал тебя сюда с подарками? — спросил Хэйфынгао.
— Он повелел передать подарки вашему главному полководцу.
— Взять его и отрубить голову! — грозно рявкнул Хэйфынгао.
Телохранители бросились на Чжан Бан-чана.
— Не гневайтесь, великий вождь! — взмолился Чжан Бан-чан. — Вот, возьмите список подарков!
Хэйфынгао бегло просмотрел бумагу и сказал:
— Встань с колен, Чжан Бан-чан! Подарки оставь здесь и жди, пока я переговорю с нашим повелителем.
— Великий вождь, мне надо еще сообщить ему кое-что важное!
— Важное? Говори мне, я передам ему.
— Если можно, передайте своему полководцу: я прибыл, чтобы поднести ему в подарок все земли и богатства Сунской империи.
— Хорошо, я ему доложу, а ты можешь уезжать.
Чжан Бан-чан вернулся в город и доложил императору, что его воля исполнена.
Между тем столь щедрые подарки ослепили Хэйфынгао, и он подумал: «Эти богатства по праву должны принадлежать мне! Пусть они будут мне наградой за то, что я помогаю Учжу завоевывать Сунскую империю!»
Он приказал телохранителям забрать подарки, снялся с лагеря и ушел.
Когда об этом доложили Учжу, он растерялся:
«Почему Хэйфынгао ушел? Неужели подумал, что я не награжу его, когда завоюю Срединную равнину?»
Учжу распорядился, чтобы покинутый лагерь заняли войска племени яньцзыго.
А в это время разведчики докладывали императору:
— Государь, войска варваров опять подошли к городу!
— Что это значит? — спросил Цинь-цзун у Чжан Бан-чана. — Вчера вы отвозили им подарки, договорились о мире, а сегодня они опять наступают?!
— Государь, мне думается, чжурчжэни недовольны подарками. Надо послать еще, и они сразу отступят за Хуанхэ!
Пришлось Цинь-цзуну снова готовить подарки, и опять их повез Чжан Бан-чан.
О его прибытии стража доложила Уголуну и Угоху.
— Пусть войдет! — распорядились они.
Чжан Бан-чан вошел в шатер, пал ниц перед вождями чжурчжэней и воскликнул:
— Я привез подарки великому повелителю и хочу сообщить ему об очень важном деле!
— Мы не повелители, — сказали Уголун и Угоху, просмотрев список подарков. — А те подарки, что ты привозил в прошлый раз, забрал себе Хэйфынгао. Но мы тебя не обманем — возвращайся в город и жди добрых вестей.
Чжан Бан-чан низко поклонился и вышел.
— Теперь понятно, почему ушел Хэйфынгао! — сказал Уголун. — Мы совершили подвигов не меньше его, а он забрал себе все подарки! Давай и мы заберем все, что сегодня нам привезли, и уйдем домой!
Угоху не стал возражать. Они снялись с лагеря и прямиком двинулись на родину.