Честный на службе, преданный долгу,
Твердо державший меч,
Ван Хэн — сердечный друг Юэ Фэя —
Отважен был и умен.
А ныне его голова удалая
Скатилась с широких плеч,
Но впишут люди имя Ван Хэна
В список славных имен!
Телохранители заслонили Юэ Фэя и взяли оружие на изготовку. Не в силах сдержать слезы, Юэ Фэй сказал Фын Чжуну:
— Ван Хэн верно служил государю, но за такое неповиновение его и следовало наказать! Об одном прошу вас: прикажите похоронить его, чтобы кости воина не валялись под открытым небом!
Фын Чжун приказал местным чиновникам похоронить Ван Хэна и передал им письмо Цинь Гуя, в котором первый министр приказывал немедленно закрыть переправу через реку.
Юэ Фэя посадили в повозку для преступников, отвезли в Линьань и посадили в тюрьму при храме Правосудия.
На следующий день от Цинь Гуя прибыл подложный императорский указ, предписывавший начальнику тюрьмы Чжоу Сань-вэю произвести допрос арестованного. Чжоу Сань-вэй приказал вывесить указ на видном месте в присутственном зале и привести заключенного.
Когда Юэ Фэй увидел императорский указ, он торопливо опустился на колени:
— Желаю государю здравствовать десять тысяч лет! — Затем обратился к Чжоу Сань-вэю: — Я провинился, господин! Допрашивайте меня, я ни в чем не буду таиться! Да пусть восторжествует правда и справедливость!
Чжоу Сань-вэй приказал унести указ, занял судейское место и начал допрос.
— Государь пожаловал тебе высокое звание, а ты, невзирая на милость, тебе оказанную, прекратил войну против чжурчжэней и учил воинов грабить население! Что ты можешь сказать в свое оправдание?
— Здесь какая-то ошибка, господин! — почтительно ответил Юэ Фэй. — Я как раз готовился к походу на север, чтобы окончательно разгромить чжурчжэней, но государь повелел мне вернуться в Чжусяньчжэнь. Это могут подтвердить юаньшуай Хань Ши-чжун, Чжан Синь и Лю Ци.
— Хорошо, верю тебе, — сказал Чжоу Сань-вэй. — Но тебя обвиняют в том, что ты недодавал воинам провиант! Что скажешь на это?
— Я всю жизнь заботился о воинах, как о родных детях! Если кто-то чего-то недополучил, пусть сам скажет!
— Как раз твой подчиненный Ван Цзюнь и утверждает, что ты приказал ему недодавать провиант воинам!
— В Чжусяньчжэне было тринадцать больших лагерей, и в них несколько сотен тысяч воинов. Если их обижали, то почему жалуется один Ван Цзюнь? Прошу вас, разберитесь в этом, господин!
Чжоу Сань-вэй задумался:
«Все ясно! Цинь Гуй поручил мне этот допрос, чтобы моими руками погубить Юэ Фэя! Но я исполнитель закона, и не могу допустить, чтобы наказали невиновного!»
И он сказал Юэ Фэю:
— Останешься пока в тюрьме. Я доложу государю. Пусть он сам решает, что с тобой делать.
Юэ Фэй поблагодарил, и тюремные стражи снова отвели его в темницу.
С тяжелым сердцем Чжоу Сань-вэй удалился в жилые покои, обратил лицо к небу и со вздохом промолвил: «Лучше совсем исчезнуть, чем принимать на себя позор! Юэ Фэй — герой, а предатели хотят сжить его со свету! Я всего-навсего мелкий чиновник, не могу спасти Юэ Фэя и не в силах бороться с предателями. Если герой погибнет по моей вине, потомки тысячу лет будут меня проклинать!… А если ослушаюсь, то предатели и меня уничтожат! Нет, лучше бросить должность, позабыть о славе и уйти подальше от всех бед!»
Он оставил в ямыне печать, чиновничий пояс и ночью с несколькими близкими уехал из города в неизвестном направлении.
Со слезами снял халат дворцовый[35],
Отложил холодную печать.
Можно ли судье, забыв о «дао»[36],
Праведного мужа обличать?
Фениксы-луань узор священный
Не решились бы предать мечу!
Лучше птицей, вылетев из клетки,
Над землею в небесах летать!
На следующее утро служители ямыня обнаружили исчезновение начальника и доложили первому министру. Разъяренный Цинь Гуй хотел их наказать, но потом понял, что эти люди ни в чем не виновны, и приказал их отпустить. Во все округа и уезды были разосланы приказы: при первом появлении Чжоу Сань-вэя схватить его и доставить в столицу.
Немного успокоившись, Цинь Гуй стал размышлять о случившемся и скоро понял, чем был недоволен бывший начальник тюрьмы.
— Позовите ко мне Вань Сы-во и Ло Жу-цзи, — сказал он слугам. — Хочу с ними поговорить.
Надо сказать, что Вань Сы-во был главным судьей округа Ханчжоу, а Ло Жу-цзи — начальником уезда. Оба они были преданны Цинь Гую, как дворовые псы, и поэтому явились по первому его зову.
Цинь Гуй любезно пригласил их сесть и сказал:
— Слушайте, для чего я вас вызвал: вчера после первого допроса Юэ Фэя сбежал Чжоу Сань-вэй, и я решил назначить вас двоих на его должность. Сделайте все, чтобы Юэ Фэй признал себя виноватым! Если вам это удастся и его казнят, вы получите повышение и награды!
— Слушаемся, господин! — воскликнули оба. — Сделаем все, как вы приказываете!
На следующий день Цинь Гуй назначил Вань Сы-во начальником храма Правосудия, a Ло Шу-цзи — его помощником. Честные сановники при дворе видели беззаконие, но никто не посмел поднять голос в защиту справедливости.
Прошел еще один день. Юэ Фэя опять вызвали на допрос.
Войдя в присутственный зал, Юэ Фэй спросил стражников:
— А где господин Чжоу?
— Он отказался вести ваше дело и покинул должность, — ответили ему. — На их место первый министр Цинь назначил господ Вань Сы-во и Ло Жу-цзи. Они и будут вас допрашивать.
«Конец! — в отчаянии подумал Юэ Фэй. — Надо было в свое время казнить предателей! Погубят они меня!»
Вань Сы-во высокомерно посмотрел на Юэ Фэя:
— Ну, изменник, что скажешь? Государь повелел мне допрашивать тебя — почему не становишься на колени?
— Меня нечего допрашивать — я ни в чем не виновен перед государем! — отвечал Юэ Фэй.
— На тебя жалуется твой бывший подчиненный Ван Цзюнь! — оборвал его Ло Жу-цзи.
— Он вовремя доставлял тебе провиант, а ты говорил воинам, будто продовольствия нет, — подхватил Вань Сы-во.
— Если бы не было провианта, чем бы я кормил армию? — возразил Юэ Фэй.
— Хорошо, пусть провиант был, — рассердился Вань Сы-во. — Но ты все равно преступник — становись на колени!
— Это мне, юаньшуаю, становиться перед тобой на колени? — возмутился Юэ Фэй.
— Нечего с ним разговаривать! — крикнул Ло Жу-цзи. — Подать сюда государев указ!
Принесли императорский указ, и Юэ Фэю волей-неволей пришлось опуститься на колени. А два злодея, самодовольно ухмыляясь, начали допрос:
— Отвечай, Юэ Фэй, почему ты прекратил войну и вступил в сговор с чжурчжэнями?
— Нет! Прежде позовите Ван Цзюня, и пусть он сам объяснит, как это я не давал воинам провиант! — запротестовал Юэ Фэй.
— Ван Цзюнь умер. К тому же это обвинение не главное! Ты лучше отвечай на второй вопрос!
Юэ Фэй не стерпел:
— Вы можете обвинять меня в чем угодно, но только не в измене!
— Значит, не признаешься?! Дать ему сорок палок!
Приказание было тут же выполнено, но Юэ Фэй молчал.
— Злодеи приказали выкручивать ему пальцы, вырывать волосы — Юэ Фэй только стонал и взывал к небу.
Наконец злодеи утомились, велели отвести Юэ Фэя в темницу и объявили, что допрос будет продолжен завтра.
Удалившись во внутренние комнаты, Вань Сы-во и Ло Жу-цзи долго ломали головы над тем, как заставить Юэ Фэя заговорить, пока не придумали новый способ пытки: «надевание мешка и сдирание кожи».
За ночь подручные приготовили все необходимое, и утром заключенного снова привели на допрос.
— Юэ Фэй! — грозным голосом крикнул Вань Сы-во. — Если не хочешь, чтоб тебя пытали, говори — почему ты замышлял мятеж?
— Никакого мятежа я не замышлял, а думал только о том, как отвоевать у врагов Срединную равнину! — ответил Юэ Фэй. — Вместе с юаньшуаями Ханем, Чжаном и Лю я разгромил под Чжусяньчжэнем огромную армию чжурчжэней. Если бы мне дали возможность, я бы сразу двинулся на Хуанлунфу и освободил из неволи старых императоров. Но мне вместо этого велели вернуться в Чжусяньчжэнь и ждать. В чем же вы усмотрели самовольство? Призываю в свидетели Небо — я от начала и до конца был честен!
— Начинайте! — приказал Вань Сы-во подручным.
Юэ Фэя схватили и еще раз жестоко избили. Не выдержав пыток, несчастный в отчаянии вскричал:
— Хотите моего признания, дайте бумагу! Я напишу повинную!
Обрадованные злодеи распорядились подать ему бумагу и письменные принадлежности.
И Юэ Фэй написал:
«Я, командующий великой армией сунского государя, заявляю: Я родился в Хэбэе и вырос в Танъине. В детстве учился грамоте, подрос — военному делу. Это было в те времена, когда бесчестные изменники, объявившиеся при дворе, замышляли погубить сунское государство. То, что создавалось три тысячи лет, рухнуло в один день. Чжурчжэни увели государей в северные земли, и народ был брошен на произвол судьбы. Люди, стиснув зубы от гнева, терпели власть самозванных правителей. Но Небо не дало погибнуть династии Сун — новый государь вступил на трон в Цзиньлине. И тогда я получил высочайшее повеление начать войну с чжурчжэнями.
На сломанной стреле я поклялся в верности государю. Воевал на востоке и на юге и всюду одерживал победы. Моим заветным желанием было взять Хуанлунфу, освободить императоров из плена и отвоевать захваченную врагом Срединную равнину.
Прежде то и дело вспыхивали восстания, по всей империи свирепствовали бунтовщики. Самым грозным для государства мятежником был Ци Фан — я его усмирил. В горах Тайхан разбойничал Вань Шань — я его уничтожил. Гибель предателя Лю Юя — тоже моя заслуга.
Я привлек на свою сторону Ян Ху и Хэ Юань-цина, заставил покориться Цао Чэна и Ян Цзай-сина, разгромил Ян Яо на озере Дунтинху и одержал победу в Хуантяньдане. После битвы у горы Нютоушань трупы врагов громоздились горами. Едва северные варвары узнавали, что мое войско идет в наступление, как они обращались в паническое бегство; при виде моих знамен разбойники трепетали от страха.