— Как только запасемся провиантом, погоним Учжу дальше и освободим из плена наших императоров, — говорил он.
Когда-то Юэ Фэй написал стихотворение, в котором выразил свои сокровенные мечты. По вине предателей им не суждено было сбыться. Но Юэ Лэй продолжил дело отца, и потомки сложили об этом такие стихи:
Героев ратный дух
Поднялся к звездным далям,
За двух сынов небесных
Клялись они отмстить.
Пока возвращены
Но будут государи,
Нам к алтарям небесным
Не стыдно ль подходить?
Между тем Учжу говорил своим военачальникам:
— Придется нам вернуться на родину, собрать новое войско и подумать о мщении.
Военачальники согласились с его решением, и войско снялось с лагеря. Через несколько дней подошли к горам, у подножья которых развевались цзиньские знамена. Оказывается, юаньшуай Шаньшито, посланный Учжу, раскинул здесь свой укрепленный лагерь.
Выслушав печальный рассказ Учжу, Шаньшито одобрительно заметил:
— Вы правильно рассудили, повелитель. Поскорее набирайте войско, я останусь здесь, и как только Юэ Лэй подойдет, постараюсь его разгромить. Вот тогда мы с вами вместе ударим на Линьань.
На том и порешили.
А теперь продолжим наш рассказ о Юэ Лэе. Когда его войска подступили к горам Цзешань, разведчики доложили:
— Господин юаньшуай, цзиньские войска преградили путь.
Пришлось остановиться.
Узнав о приближении сунских войск, Шаньшито выехал навстречу и стал вызывать на поединок.
Гуань Лин первым решил принять бой.
— Поезжай, но будь осторожен! — предупредил его Юэ Лэй.
Во главе трехтысячного отряда молодой воин выехал на поле боя, придержал коня и смерил взглядом противника с головы до ног.
Худощав он, как щепа,
Но воинственен и важен,
А лицо — черным-черно,
Словно вымазано сажей!
Волчий вид,
В глазах гроза,
Жаждут битвы,
Жаждут крови,
Наплывают на глаза
Черные, густые брови.
Окрик — громовой раскат,
На устах — усмешка злая,
Право, это человек
Или птица неземная?
Уши — словно веера,
Взгляд — по-дьявольски лукавый,
А кулак — что булава
С волосатою оправой!
Нос — бутылка, хищный нос,
Как у перса, как у зверя,
А на скулах — прядь волос,
Словно ряд куриных перьев.
Лишь белки
В его глазах,
А зрачков не видно вовсе,
Сеет ужас,
Сеет страх
Этот черт
Черноволосый!
— Эй, чжурчжэнь, как ты посмел преграждать дорогу нашему непобедимому войску? — крикнул Гуань Лин. — Называй свое имя, чтобы я знал, кому отрубил голову!
Шаньшито расхохотался.
— Я — Шаньшито, полководец великого государства Цзинь! И охота же тебе лезть на рожон! Неужто ты не видишь, что при сунском дворе хозяйничают продажные сановники, правитель — невежда, и государство ваше скоро развалится? Зачем тебе рисковать жизнью, юнец? Убирайся, пока не поздно, и пусть со мной сразится военачальник постарше. А если тебе жизни не жалко, так назови и ты свое имя, чтобы я знал, кого отправил к Янь-вану!
— Довольно хвастаться, жалкий варвар! Я — Гуань Лин, потомок вана Воинственного и Справедливого! А теперь отведай моего меча!
— Щенок паршивый! — выругался Шаньшито. — Не слушаешь доброго совета, так вот тебе!
Он замахнулся молотом и с сокрушительной силой обрушил его на врага.
— Хороший удар! — воскликнул Гуань Лин и прикрылся мечом.
Однако Шаньшито был сильнее юноши, и скоро Гуань Лин обратился в бегство. Чжурчжэнь не отставал, кроша все живое на своем пути. Почти все войско Гуань Лина полегло на поле боя, а Шаньшито, одержав блистательную победу, с барабанным боем ушел в свой лагерь.
С повинной головой явился Гуань Лин к юаньшуаю.
— Когда полководец впервые принимает бой, он должен знать сильные и слабые стороны противника. Иначе он неминуемо потерпит поражение, — сурово отчитал его Юэ Лэй. — Сегодня враг одержал победу, значит, надо принять меры на случай, если он вздумает захватить наш лагерь.
Посоветовавшись с Чжугэ Цзинем, Юэ Лэй отдал приказ войску отступить на двенадцать ли. Гуань Лин и Янь Чэн-фан с тремя тысячами человек каждый устроили засаду по обеим сторонам дороги, а Лу Вэнь-лун с тремя тысячами воинов окружным путем вышел к подножью Цзешаньских гор и отрезал врагу путь к отступлению. Сам Юэ Лэй устроил засаду неподалеку от главного лагеря.
В сумерки Ляр Синьшань сказал Шаньшито:
— После сегодняшнего поражения сунские военачальники в панике. Попробуйте захватить их лагерь, — ручаюсь, победа будет за нами!
— Южные варвары хитры и коварны, — возразил Шаньшито. — Поэтому-то наш повелитель Учжу и терпел неудачи. А если они устроят нам ловушку? Лучше воспользуемся приемом «гость превращается в хозяина». Пусть младшие военачальники Фанлинь и Фансюэ с тысячным отрядом каждый пойдут в наступление, а мы с вами устроим засаду и нападем на врага с двух сторон, если он выступит против наших.
— Великолепная мысль! — Ляр Синьшань от восторга готов был хлопать в ладоши.
Так и сделали. В третью стражу чжурчжэни ворвались в сунский лагерь. В тот же момент ударила пушка, и они повернули назад. Янь Чэн-фан вышел из засады и столкнулся с Ляр Синьшанем. В кромешной тьме завязался жаркий бой. Обе стороны понесли большие потери.
Поняв, что победы не добиться, Шаньшито подал сигнал к отступлению. Но тут с тыла на него ударил Лу Вэнь-лун. Бой продолжался почти до рассвета.
Шаньшито подсчитал потери — погибло почти тысяча четыреста воинов. Юэ Лэй потерял немногим меньше. Через несколько дней чжурчжэни снова подошли к сунскому лагерю.
Янь Чэн-фан принял вызов цзиньского военачальника и с тремя тысячами воинов выехал ему навстречу.
Ляр Синьшань в нетерпении уже ждал его у ворот.
Он обликом своим
Являет диво,
Широкоплеч, широкогруд, высок,
Свисает с головы
Драконья грива,
В глазах его —
Зловещий огонек…
Шлем золотой
На солнце ярко блещет,
Над ним —
Павлинье яркое перо, —
Чуть дунет ветерок —
Дрожит, трепещет,
Переливаясь, словно серебро.
В чешуйчатые латы
Он закован,
Он выглядит цилинем и драконом,
Он недоступен стрелам,
Прям и горд,
Затянут туго
Поясом живот.
Громадны
Сапоги из бычьей кожи,
Конь вороной
Послушен седоку,
Он молнии подобно
Мчаться может
И все живое топчет на скаку!
А веер-меч
Узорами украшен,
Сжимает рукоять
Стальной кулак,
Как не признать,
Что он и вправду страшен —
Такой могучий, беспощадный враг?
Противники назвали друг другу свои имена и звания и, осыпая друг друга насмешками, ринулись в бой.
Это был замечательный поединок! Описать его можно только в стихах:
Сближаются два полководца,
На лицах врагов — напряженье,
Коней боевых подхлестнули
И ринулись к полю сраженья.
Один помышляет повергнуть
Драконьего логова терем,
Линьаньский дворец уничтожить
Другой полководец намерен.
Меч-веер
Прозрачен, как иней,
В нем — солнца
Слепящие брызги,
Расходятся молнией синей
От палицы яркие искры.
Так бились,
Что небо дивилось,
Так бились,
Что солнце сокрылось,
Всю воду моря расплескали,
И реки безумными стали!
После сорока схваток Янь Чэн-фан понял, что чжурчжэнь сильнее его, и сделал ложный выпад. Ляр Синьшань отпрянул в сторону, а юноша, воспользовавшись минутной заминкой, повернул коня и обратился в бегство. Цзиньский военачальник устремился в погоню, но сильно отстал.
Янь Чэн-фан мчался без остановки больше десяти ли, как вдруг увидел на опушке леса двух коней, привязанных к дереву. Возле них на камне сидели два молодца: один с черным, будто измазанным сажей лицом, другой — желтолицый.
— Вы кого испугались, полководец? — окликнули они Янь Чэн-фана. — Быть может, вам нужна наша помощь?
— Да, за мной гонится чжурчжэнь, — торопливо отвечал Янь Чэн-фан. — А вы кто, позвольте спросить?
— Я — Дун Яо-цзун, сын Дун Сяня, — сказал чернолицый. — Со мной Ван Бяо, сын Ван Хэна. Мы ищем юаньшуая Юэ Лэя, хотим ему служить.
— А я как раз из его войска! Меня зовут Янь Чэн-фан! Помогите мне побить цзиньского военачальника…
Не успел он это сказать, как появился Ляр Синьшань:
— Слезай с коня, варвар Янь, и сдавайся! От меня никуда не убежишь!
— Стой, чжурчжэнь! Не видишь, Дун Яо-цзун перед тобой! — услышал он в ответ.
— Ты откуда явился, черномазый бесенок? — накинулся на него Ляр Синьшань. — Погоди, ты у меня сейчас другое запоешь!
С этими словами он обнажил обоюдоострый меч и ринулся на непрошеного заступника. Дун Яо-цзун взмахнул трезубцем. Но разве юноше под силу было справиться с матерым чжурчжэнем? Тогда на помощь ему бросились Ван Бяо и Янь Чэн-фан… Ляр Синьшань хоть и был храбр, но не устоял против трех богатырей и бежал.
Юэ Лэй с радостью принял у себя в шатре победителей и устроил пир в их честь. Подвиги обоих юношей были записаны в книгу заслуг.
В то время когда в сунском лагере пировали и веселились по случаю новой победы, Ляр Синьшань сидел в шатре Шаньшито и рассказывал ему о своем поражении. Шаньшито не на шутку встревожился.
На следующее утро он сам подскакал к воротам сунского лагеря и потребовал поединка с самим Юэ Лэем. Юаньшуай решил принять вызов.
— Да стоит ли вам утруждать себя? — возразил Ван Ин. — Разрешите мне схватить этого разбойника!