– Следующий! – потребовала я. Но вместо очередного больного зашел главный ирьенин, оставивший меня одну практически сразу после первых нескольких пациентов. А настроение-то у человека улучшилось. Понял, какой уникальный ресурс ему на недельку достался. Я не тщеславная. Но че тут скрывать, биджево приятно, когда тебя ценят.
– Поздравляю с первыми успехами, Шини-сан, – по лицу видно, что хотел бы погромче меня похвалить, но придержал дифирамбы, чтобы девочка не зазнавалась. – Позвольте проводить вас в выделенную квартиру, – даже на “вы” перешел, а то все ребенок и ребенок.
Выйдя за дверь кабинета, увидела табличку, что на него повесили – “Доктор Шини”, но можно прочитать и как “Доктор Смерть”. Мудацкие ж иероглифы, добавили мне таинственности и двусмысленности. Может быть, количество пациентов уменьшится, на что я немножко и понадеялась, исцеляя именем бога смерти.
По пути в соседнее здание, откуда из больнички имелся крытый переход, чтобы не мокнуть, доктор Кусуо вовсю расспрашивал о том, у кого я училась ирьениндзюцу. Не стала выдавать наставницу. Услышав волшебное имя “Сенджу Цунаде”, с меня здесь с живой не слезут, запрут в поликлинике и даже на миссии выпускать перестанут. Не, так-то понятно, что и Пейн, и Конан в курсе, но не широкие народные массы.
Крошечная квартирка напомнила мне о тех временах, когда я проживала в общаге академии Ивагакуре. Тесновато, спальное место на полу, а не нормальная койка. Но со всеми необходимыми удобствами, включая, слава моему божественному супругу Шинигами, самое настоящее окно, в которое размеренно барабанит дождик. Вид на огромную строящуюся металлическую статую мужика в штанах. Вывод очевидный, так как пока готовы только ноги и ботинки.
– Это будет Пейн, да? – кивнула я в окошко.
– Как символ возрождения Амегакуре, – подтвердил догадку Кусуо. – Хорошего вам отдыха. Я при возможности расскажу Конан-сан, как хорошо вы потрудились, – как будто бы она сама не знает. На полке над кроватью я очередную птицу-оригами обнаружила. Или это у меня паранойя разыгралась? Захотелось выпендриться и поговорить с бумажной фигуркой, но сдержалась. То, что она не знает о моих подозрениях, дает мне легкое преимущество.
Раскланялись по главенствующему даже тут упоротому этикету и я осталась одна. Быстренько перекусила, благо тут и водопровод имеется, а запасы рамена в печатях позволят мне пару лет протянуть, случись оказаться где-нибудь запертой. И чем бы таким заняться? Несмотря на отработанную смену и закономерную легкую усталость, в сон не тянет. Заглянула в санузел и приняла душ. Тут, к слову, бумажных шпионов нет, но все равно попытаться провести обмен письмами через призыв – голимое палево. Придумала, чем себя развлечь!
Уже полностью привычным образом разделила сознание и скользнула одним из потоков в медитацию, чтобы оказаться в виде проекции в пещере со статуей. Умение не терять контроль над телом во время сеансов связи – тоже преимущество, какое лучше не палить, поэтому я, уходя в себя, уселась на лежанку и прикрыла глаза. Если кто-то решит меня убить, что было бы сейчас странно, успею среагировать за счет контроля пространства эхолокацией.
Есть! Так и ожидала, что кого-нибудь тут да застану. Владыка боли Пейн, в компании Какузу и фраера, напялившего плащик поверх самурайских доспехов. Тот самый ронин, про которого разведка Ивы докладывала? По всей видимости, да.
– Э… привет! – мило, насколько могла, улыбнулась собравшимся. – Шини хотела бы поговорить с Пейном-самой. Но если вы заняты – не буду мешать.
– Останься. Ты получишь свой разговор, – жутковатые синюшные глаза бога садизма как будто в душу мне заглянули.
Глава 7
Какузу и самурай, имя которого я не то, чтобы забыла, а поленилась вспоминать, ушли. И я осталась наедине с самоназваным божеством. Будь встреча более реальной, без посредничества мудацких колец и проекций, я бы, вероятно, пищала от ужаса. Или вообще не пришла. Не до конца понимаю, что именно меня в нем так напрягает. Может, то, что имею дело с психом, чьи комплексы так велики, что требуют публичного признания богом и статуй размером в половину высотки? Хорошо хоть, не золотых.
– Дозволяю тебе говорить, – сказал Пейн и посмотрел на меня, как бог на инфузорию.
– Раз тут больше никого нет, не буду ломать комедию. Вы и так знаете, что я Оками, а не Шини, – я снова собрала в основании шеи фуин, окрашивающую мои волосы в красный, не имея никаких гарантий, что это сработает и голова перекрасится не только у настоящего тела, но и у проекции. Если выгорит, то, возможно, бог мной заинтересуется чуть больше. Не сиськи же ему показывать для привлечения внимания.
Реакция нулевая. Или не сработало, или ему пофиг на цвет волос. Вдруг он вообще дальтоник.
– Скажите, вам не кажется, что Узушио и Амегакуре очень похожи? – перешла ближе к теме. – Два малых государства, которые несправедливо огребли от больших соседей. Вся разница в том, что остров Узумаки добивали скоординированно, а за Аме передрались и не достигли своего, позволили вашей скрытой деревне отбиться.
– Мир полон скорби и боли, существует множество разрушенных городов, – с деланным, как мне показалось, равнодушием объявил собеседник.
– Ага, все они похожи, но не каждый смогли отстроить, – едва удержала в себе тупейшую идею сказать “Научите меня строить города, Пейн-сенсей!” Ясно же, что не ради созидательных навыков они нукенинов S-ранга в одну команду собирают. И не ради бабла. Очевидный вариант – на случай новой большой войнушки.
– Ты тратишь МОЁ время, – вроде как голос не повысил, но так выделил себя, что крайняя степень нарциссизма диагностирована. Шутка. Я не психотерапевт и не умею ставить диагнозы по проблемам с башкой. Ну разве что за ПТСР почти у каждого шиноби, включая себя и всех своих близких, готова поручиться.
– Сожалею, что это так вами воспринимается, – спасибо, Коху-сан, за урок дипломатии. Извиняться нельзя, кем бы там себя собеседник не считал. – Проскочим длинную подводку. Мы с вами можем быть полезны друг другу. На моём острове осталось множество тайников с сокровищами Узумаки, но у меня нет ресурсов, чтобы их найти и извлечь. Давайте поможем друг другу.
– Твоем острове? Ты считаешь Узушио своей собственностью?
– Именно. А всех Узумаки своими подданными, о которых мне надо заботиться.
– Клан Узумаки уничтожен.
– У меня на острове… дайте подсчитать, – мысленно загнула пальчики за Фумито и Каноно, что бы они там про себя ни думали. За Карин, Марин и будущего ребенка последней от Коху. Наоки, Каоки и не совсем честно, но все-таки и Фуоки. – Восемь настоящих Узумаки, плюс один их верный вассал. Чем не клан? Если поискать по миру, уверена, еще найдутся. Тут бы я тоже на вашу помощь понадеялась.
Пейн замолчал, пристально на меня глядя. Что он пытается такого внутри меня разглядеть? Дырку взглядом просверлить через проекцию? В реальном мире я сейчас поежилась.
– Ты пытаешься получить выгоду для себя, – выдал он вердикт.
– Конечно. Я для того к вам и вступила. Что плохого-то, когда обе стороны остаются довольными? Юки-сенсей, мой наставник по дипломатии, говорил, что всегда надо помнить об интересах второй стороны и позволять ей сохранить лицо. Ваш интерес – в вашей доле сокровищ. Сможете на них купить или построить что-то полезное для жителей Аме.
– Докажи верность нашим идеалам и мы вернемся к твоему вопросу, – классическое “обсудим это попозже”. Наивно полагать, что у живого бога не было своего учителя по переговорам.
– Спасибо, что выслушали. Ваш город и правда зашибенный, – отбила полагаемый при прощании с кем-то более высокого положения поклон и отключилась. Странные впечатления. Тонна высокомерия со стороны “божества” как-то не очень способствует конструктивному диалогу. Но и импульсом боли меня на прощание не приложили. Это ведь хороший знак?
Почти весь следующий день пришлось убить на реально тяжелого пациента. На производственной площадке что-то взорвалось, итогом чего у одного из рабочих стал ожог вообще всего. Окровавленный кусок мяса, который рад бы орать от от боли, но и на это неспособный, так как голосовые связки также обожжены. Я так понимаю, что меня к нему привели, чтобы спесь сбить, показав безнадежный случай, в котором не помочь. А вот люби их биджу с такими подставами! Возможно, гуманнее было бы мужика просто добить, но я поступила по-другому. Минус нога, которую взрывом вообще в мясо ушатало. Минус правый глаз, его, когда я взялась за дело, уже, считай, и не было. Но все остальное я вытащила. Пришлось зафиксировать больного прямо в воздухе телекинезом и бесконечно долго обрабатывать многочисленные ожоги. Красавчиком мужику, несмотря на все мои старания, уже никогда не бывать. Может, еще и плевок в рожу от его родни получу за то, что ногу не спасла. Но вытащила-таки под офигевшими взглядами пары ирьенинов, каких мне выдали в помощь. Те поначалу старательно отводили взгляды, считая случай безнадежным.
И всё, больше меня на насморк и переломы разменивать не стали. Только самые проблемные пациенты. Офигеть отдых перед миссией, по десять часов в крови и дерьме ежедневно. Кто-то с большим уровнем эмпатии, наверное, и вовсе приуныл бы, глядя на страдающих. Но Шини пофиг, она безэмоциональная стерва. Тем более, что кого-то, кто таки сдох бы у меня на операционном столе, так и не отыскалось.
Отчаявшись испортить мне статистику тяжелыми пациентами, начали тащить попросту безнадежных. Застарелых паралитиков, например. Тут всё ожидаемо печально. Из трех пациентов только один удачный. Нервные клетки очень паршиво регенерируют и нарастить новые взамен поврежденных бывает нереально. Но вот перекроить существующие, чтобы отвалившаяся часть нервной системы вернулась под управление спинного мозга, у меня как минимум для одного бывшего шиноби Дождя, пострадавшего во время восстания и утратившего возможность передвигаться, получилось.
Конечно, бегать пациент сразу после утомительной для меня операции не начал. Даже ходить. Но люби меня биджу! Счастливая улыбка на лице угрюмого мужика, всего-то шевельнувшего пальцами на ногах, того стоит. Ему теперь до