Даже запах не тот, какого я жду от больницы. Подсознательно ожидаю, что будет пахнуть лекарствами, спиртом, ну или хотя бы еще какой-нибудь обеззараживающей дрянью. Но нет. Ржавеющий металл и смазка. Точно тот же аромат и в предыдущем здании распространен. Местные, наверное, уже принюхались и адаптировались.
– Второй этаж, – кивком задала мне направление Конан. Молча последовала за ней, стараясь приглядываться к будущей напарнице. Пока могу ее охарактеризовать, как довольно закрытую. Угу. Офигеть какие выводы. Вот такая я физиогномистка.
Узкая лестница со слишком маленькими ступенями. Мне в целом норм, а вот нормальных габаритов мужику ногу на них ставить наверняка неудобно. Коридоры тесные, как на корабле. И вот мы в кабинете с табличкой “главный ирьенин”.
Тесная комнатушка едва-едва вместила трех человек. Стол, заваленный медицинскими записями. Анатомические атласы на стенах. И уже привычное отсутствие окон.
Сухопарый дядька лет пятидесяти, весь испещренный шрамами и с бесконечной усталостью во взгляде не показался мне медицинским светилом. Хотя бы из-за тех самых шрамов. У него старинный ожог в половину лица, чудом не лишивший мужика глаза когда-то давным-давно. Нормальный ирьенин уж себе-то рожу да поправил бы. С другой стороны, я сама целенаправленно не трогаю шрамы на животе, хотя могла бы их давным-давно свести. Мой крестик-мишень – это напоминание о том, что Оками не бессмертная машина для убийства самураев, а живая девушка. Может, и тут так? Шрамы – как якоря для важных воспоминаний.
– Позвольте представить, это Кусуо-сан, главный ирьенин Амегакуре. Это Шини-сан, она будет работать у вас ближайшую неделю.
– Ребенок? Серьезно? – раздраженно бросил мужчина. – Конан-сама, когда я просил больше персонала, имел в виду нормальных подготовленных ниндзя-медиков. Конечно, рук не хватает и найдется простая работа даже для девочки, но…
– Шини совершеннолетняя, – как-то по детски прозвучало, но ничего не смогла с собой поделать. Сказала, как получилось.
Взгляд, полный скепсиса, был мне ответом. Мужик мог бы хоть на руки мои посмотреть и догадаться, что эксклюзивное колечко случайным малолеткам не выдают. Или он вообще не в теме и одной только медициной занимается?
– Шини-сан будет вести прием, как полноценный ирьенин, наравне с вами, Кусуо-сан. Я поручилась за нее перед Пейном-самой.
– Это так не работает, Конан-сама. Недостаточно поручиться за кого-то, нужна еще и многолетняя подготовка, опыт…
Где-то в подкорке шевельнулось честолюбие. Будет мне тут какой-то коновал про опыт втирать!
– У Шини был очень хороший наставник, – выбрала максимально дипломатичную формулировку. Как будто бы это мне тут надо заниматься нелюбимым делом. Хотела бы стать ирьенином – обосновалась бы в отлично оборудованном госпитале Конохи.
– Мое распоряжение не обсуждается. Выделите Шини часы приема и место для сна. Оставляю вас, – и ушла, хлопнув дверью чуть громче, чем полагается по правилам приличия, а также оставив после себя маленькую бумажную птичку под столом. Я крошечное оригами заметила только благодаря тому, что не переставала спамить эхолокацией с того самого момента, как мы вошли в город. Ну, не считая перерыва на сон.
– Мистической рукой хоть владеешь? – с обреченным видом взглянул на меня стареющий медик.
– Вы, кажется, не понимаете, ирьенин какого ранга вам достался, – переубеждать упертого барана мне не особенно и хочется. Но его предъявы как-то бесят. Не сложив ни единой печати, я окутала зеленым сиянием медицинской чакры всю себя. Чистая показуха, не имеющая никакого практического смысла. Но сработало. Тень уважения во взгляде Кусуо появилась. Опытный ирьенин наверняка прикинул, что как минимум с резервом и контролем у меня все хорошо, раз подобные демонстрации провожу, и просветлел.
– Кто был твоим учителем? – наконец-то поинтересовался он.
– Это не имеет значения. Дайте Шини пациентов и помещение.
Выдали. Я получила такого же размера кабинетик на первом этаже. Стол, пара стульев, кушетка, шкафчик с принадлежностями, на верхушке которого я еще одну бумажную птичку акустическим зрением заметила. Походу, Конан использует свои поделки для слежки за мной. Фуин, передающие звук, например. Не уверена, что такие существуют, так как их нет в Конохе. Но, чисто теоретически, чего бы и не существовать? Проводил меня на рабочее место лично глава больницы.
– У вас тут большой город. Почему так мало медиков? – спросила я, осматривая новые владения.
– Почти все ирьенины Амегакуре поддерживали Ханзо Саламандру. При восстании новые власти с ними не церемонились.
– И с вами?
– Да, я тоже поначалу не обрадовался новому правительству, – признался мужчина. – Но к данному моменту осознал, что Пейн несет городу только благо.
Или хорошо научился врать, или по-настоящему уверовал в местное божество. Хотя, глядя на Аме, я и сама к Пейну уважением проникаюсь. Ну а то, что у него странные фетиши по поводу боли… у всех свои недостатки. Прошло бы знакомство по-другому, без попытки порабощения, так и вовсе искренне симпатизировать бы начала.
– Не возражаете против моего присутствия на первом приеме? Как главный медик, я должен контролировать новичков.
Все еще не убедила в своей состоятельности. Не буду по этому моменту комплексовать. Будь я старым заслуженным доктором – тоже со скепсисом смотрела бы на малолетку, которую пытается повесить на шею начальство.
– Давайте уже пациента. Чего тянуть?
И началось. Первым стал тот самый мужик со сломанной рукой, подмеченный мной в очереди. Наверное, специально выбрал того больного, что пострашнее выглядит. Тощий работяга в промокшей под ливнем одежде с наскоро зафиксированным открытым переломом. Что делать даже дилетанту ясно – сначала диагностическая техника, затем промыть рану, обеззаразить антисептическим дзюцу, сложить и склеить обломки, зафиксировать, стимулировать рост костной ткани, ускорить регенеративные процессы, прописать покой.
Составляя мысленный план, чуть об анестезии не позабыла. То, что мужик тут под железной пятой бога мазохизма живет, не означает, что ему будет приятно лечение без обезболивания. Потому скорректировала схему, начав с нескольких сенбонов, которые воткнула четко в нервные узлы и дополнительно стимулировала точечными электрическими импульсами, чтобы не ждать, пока само подействует. Не дефицитные же медикаменты на доходягу тратить.
А дальше всё согласно плану. Грязными руками, которые у меня на самом деле чистые, в рану не полезла. Есть же телекинез, к которому никакая зараза априори не липнет. Со стороны все наверняка смотрелось так, что кости сами становятся на место, края плоти также вместе стягиваются без моего участия, а девочка-ирьенин с безучастным видом смотрит за исцелением. Ну разве что мистической рукой напоследок полирнула. Позёрка! Не ожидала за собой такого. По уму, свои способности лучше бы придержать, но удивленное выражение лица главного медика бесценно и того стоило.
– Руку не напрягать неделю и по возможности усиленное питание, – прописала я в конце финальную часть лечения, забирая сенбоны. Иглы отправились на столик для инструментов, в чашку со спиртовым раствором. Не было бы ее, прокалила бы пирокинезом. – И благослови тебя Шинигами, добрый человек, – добавила напоследок.
– Как? – впервые подал голос счастливый пациент.
– Шинигами, Шини исцеляет его именем. Бояться не надо. Смерть одинаково добра ко всем и однажды придет к каждому. У него нет причин спешить.
Нафига я это сказала? А вот захотелось пошутить. Че, нельзя? Сомневаюсь, что мой юмор воспримут адекватно, да и пофиг. Потенциальный конфликт с Пейном? С какого перепуга-то? Никто не говорил, что он единственный бог и у него тут монополия. Но попросят прекратить – перестану так шутить. Я с пониманием.
В ближайшие пять часов через меня прогнали несколько десятков пациентов. Человек пятьдесят точно. Все легкие, ходячие. Всякая ерунда, в основном производственные травмы. Помогла каждому. Обрабатывала ожоги, пришила пару пальцев, срастила кажущуюся страшной резаную рану поперек всей грудной клетки, оказавшуюся всего лишь рассечением.
Реальные сложности при диагностике доставил только мальчик лет пяти, страдающий от сильного кашля. Оказалось инородное тело в бронхах – мелкая монетка. Это ж надо было ее так неудачно проглотить. Кто другой, вероятно, обычную простуду бы заподозрил, но я то крутая. Наши малые тоже себе в рот всякую дрянь постоянно тащат и Цунаде-сенсей по этому поводу лекцию ученицам, включая меня, прочитала.
Короче, засекла инородное тело эхолокацией и аккуратно вытащила телекинезом. Для сопровождавшей малыша воспитательницы это выглядело так, будто денюжка сама у него изо рта вылезла. Не родительницы потому, что тут сирот, как луж на улицах, то есть дофигища.
– Шини убрала причину воспаления. Дальше лечите обычными способами, аналогично простуде. Лекарства у вас в приюте есть?
– Очень мало. Дети часто болеют из-за сырости. Если бы не Пейн-сама и его доброта, не знаю, как вообще выживали бы.
– Шини лечит именем Шинигами. Боги боли и смерти, наверное, друзья. Как считаете? – женщина представилась, когда зашла вместе с воспитанником, но я эту бесполезную информацию в голове откладывать не стала. У меня там не суперкомпьютер, а обычный мозг. Во всяком случае, пока “банком памяти” не озабочусь. Вот тогда, считай, эйдетическая память, к биджу в задницу ее. Мало приятного в том, чтобы всегда помнить любое дерьмо, что со мной случалось.
Наверное, я размазня, идущая на поводу у эмоций, но лекарства мальчишке выдала из своих собственных запасов. Нормальные антибиотики в таблетках, производимые в Конохе. Ему важнее, чем мне. Не припомню, чтобы сама глотала какие-то колёса. У меня иммунитет крепкий, как у биджу.
Расписала притихшей тетке курс лечения, пригрозив гневом бога смерти в том случае, если решит заныкать таблетки на будущее, а не отдать ребенку. Не знаю, собиралась она так поступать или нет, но с предупреждением спокойнее.