Деревья росли так тесно, что на коне было невозможно проехать; поэтому я спешился и привязал его к дереву, а потом оглядел лес. Он был тёмным и сказочным, но меж деревьев пробивались сверкающие и блестящие самоцветы солнечного света, а вдали с деревьев слышалось пение дрозда и трескотня белок, и тогда я понял, что оказался в Зачарованном Лесу, ибо здесь стояла весенняя пора и приятная погода. Так как было тепло, я пересмотрел обстоятельства и, сообразив, что не смогу хорошо сражаться во всей навешанной на меня стали, вернулся к своему коню и там переоделся, и когда я двинулся, то был в шерстяных одеждах, с огромным двуручным мечом за спиной, щитом на руке, кинжалом на поясе, а в правой руке держал прекрасный цветок.
Итак, приближаясь к скалам, я услыхал пение и в той песне говорилось о любви, розах и женских локонах, и я, изумившись этому и поняв, что это волшебство, побрёл дальше и наконец достиг певицы, и она весьма устрашила меня. Ибо я знал, что нахожусь посреди великой тайны и могучей магии. Злобная бестия, похитившая бедную девушку у родителей, приготовишись к моему появлению, коварно переменила свой ужасный облик на прекрасный девичий и ожидала там, чтобы обмануть меня и, если я ничего не заподозрю, погубить своими ядами и силами.
Я знал, что бесполезно рубить подобное существо мечом или пронзать кинжалом. Его тело в основном состояло из воздуха. Не стоило использовать в таком противостоянии обычное оружие. Поэтому я осторожно отложил меч, щит и кинжал, и, держа лесной цветок в протянутой руке, вступил в бой.
— Хоть ты и могучий чародей, — вскричал я, — повелеваю отдать мне бедную девушку, которую ты похитил у родителей на Пепельную Среду. Отдай её мне и я не трону тебя, но если ты продолжишь упорствовать в своих злобных желаниях, то я противопоставлю твоей магии свою и одолею тебя.
— Кто ты? — вопросило это существо, — и зачем ты здесь?
По манере, в которой он говорил, было понятно, что моя угроза его впечатлила.
— Я — Властитель Корнуолла, Сесил, сын Джеймса, сына Дэвида, сына Джона и так до самого святого Христофора, который полюбил, прежде чем стать святым. Много лет я правил в Корнуолле. Знай, что я — тот, кто убил дракона Торповых Лесов. Я перебил семерых скользящих и сверкающих змеев в Ирландии. Один и невооружённый я уничтожил семь флотов, угрожавших чести одной из наших леди. В моей стране на двадцати трёх виселицах висят, скованные цепями и покрытые смолой, двадцать три разбойника, которых я настиг и покарал за их преступления.
Я сделал паузу, чтобы увидеть эффект от этого выступления. Без сомнения, злодей был впечатлён. Затем я продолжил:
— Поэтому случилось так, что, когда эту бедную девушку, которая, между прочим, должна была выйти замуж за очень богатого человека, похитили у её родителей, эти простые люди обратились к королю Уэльса и он умолял своих рыцарей спасти её, но все они отказались, будучи слишком заняты. Так что он послал мне особое письмо и я прискакал за пять дней по отвратительным дорогам, чтобы исполнить это великое дело. Думаю, тебе лучше мирно подчиниться и позволить мне вернуть девушку родителям и будущему мужу, ибо, если ты откажешься, я сражусь с тобой и одолею, какой бы облик ты ни принял.
На это чудовище возопило: — Она никогда не вернётся и не выйдет замуж за того жалкого старика. Уж лучше умереть.
Я сразу понял, что это лишь часть обмана, которым ужасное чудище пыталось меня одурачить; поэтому только больше ожесточился.
— Она должна вернуться! — выкрикнул я и завертел лесным цветком в руке, чтобы отвлечь внимание, пока приближался к чудовищу, поскольку я замыслил внезапно ринуться, схватить его за глотку и задушить, прежде чем у него появится шанс сменить облик с красавицы на обычный для него драконий или шестиногого скорпиона.
Чудовище взглянуло на меня. Глаза, которые оно присвоило, были голубыми, лицо красивым и гладким, как лепесток розы, а уста — чудным красным бантиком. Обличье, принятое им для маскировки, было прекрасным, а шёлковое одеяние колыхалось над обольстительными изгибами греческой Афродиты. Внезапно оно закричало.
— Никто другой, — всхлипывало оно, — не заставит меня вернуться и выйти за того старого еврея. Никто другой…
Но я уже прыгнул вперёд и схватил его.
Несколько дней спустя я вышел из тёмного леса. Мой бедный скакун объел всю траву в пределах досягаемости и сорвался с привязи, но, верный своему хозяину, оставался около доспехов. Я медленно облачился в тяжёлые латы, собираясь вернуться в таком виде. Затем я сел на коня, посадил девицу перед собой и так мы медленно поехали назад в город.
К моему удивлению, встречала меня огромная толпа вооружённых мужчин. Видимо, король Уэльса и его рыцари, прослышав, что я отправился в горы, на подобное зловещее приключение, собрались мне на выручку и, если бы я не появился в тот день, отыскали бы мои кости, чтобы захоронить их по-христиански. Моё внезапное появление сделало поиски излишними; поэтому никому ничего не пришлось делать, кроме как возрадоваться моему возвращению из такого великого приключения и позволить празднеству и веселью сменить торжественную мессу за упокой моей души.
За пиршественным столом я велел девице сесть рядом со мной, объяснив, что имеются очень веские причины так поступить. Затем началось пиршество и беседы, причём валлийцы были весьма отважны в обоих этих состязаниях. Король Уэльса говорил, насколько они горды тем, что сам Властитель Корнуолла принял участие в таком славном приключении; отец девушки говорил о своей радости и благодарил за её возвращение в целости и сохранности; пожилой еврей вручил мне шёлковый кошель с пятьюдесятью золотыми кронами, как обещанную награду, а затем пригласил на свадьбу монарха вместе со всем обществом, посулив каждому гостю прекрасный подарок. Но я поднялся со своего места и возгласил:
— Я не могу позволить этому еврею погибнуть!
— Что ты имеешь в виду? — спросил король.
— Объяснить, — ответил я, — будет мне в радость, хотя я не смогу этого сделать, не упомянув о моей победе над огромным валлийским чудовищем в горной пещере. Если, рассказывая это, я иногда буду казаться хвастливым, то простите мою гордыню; это деяние действительно было великим и отлично исполненным. Я не хочу рассказывать все подробности, но мне необходимо это сделать, чтобы показать, почему еврею невозможно на ней жениться. Ведь он славный еврей и я не хочу, чтобы он погиб.
Когда я подъехал к лесу, то услышал ужасающее шипение и понял, что этим звуком чудовище пыталось меня напугать. Поэтому, оставив коня, я осторожно двинулся вперёд и, когда лес стал мрачнее, я увидел вспышки молнии и эти вспышки исходили из глаз дракона. Наконец я приблизился достаточно, чтобы увидеть это создание и можете представить моё удивление, когда это оказался червь, длиной во много футов, но вместо ног, как у многоножки, у него были руки и ладони, и каждая рука сжимала оружие, острое, словно кинжал и отравленное смертельным драконьим ядом. У него было три головы и могу заметить, что трёхголовые чудовища мне не в новинку, я убил нескольких в Горкинланде, но в этом случае морда была лишь у одной из них; две прочие — гладкие, без черт, исключая пасти, откуда стекала кровь и слюна.
Оно не выказало никакого страха и ринулось на меня, и более часа мне требовалась вся искусность для защиты от его оружия. По своему обыкновению в подобных случаях я пользуюсь двуручным мечом и, в конце концов, мне удалось отрубить одну из голов. Чудовище печально взвыло и кинулось в свою пещеру.
Я помчался за ним и не удивился, обнаружив большую пещеру, ярко освещённую болезненным светом из глаз чудовища. К тому же этот безголовый обрубок истекал белой кровью, блестевшей на полу пещеры.
Теперь сражаться стало тяжелее, потому что я постоянно спотыкался о кости дев, ранее похищенных и сожранных. Наконец я отрубил ещё одну голову и чудище отступило в пещеру поменьше. К стене пещеры была прикована цепью эта маленькая девушка, которая была похищена у своих родителей и была бы уничтожена, телом и душой, на следующее полнолуние, если бы я не откликнулся на зов о помощи.
Теперь дракон принял облик старого чародея и, задыхаясь, молил меня оставить его с миром, предложив разделить со мной красоту девы, если я это сделаю. Конечно же, я пренебрёг таким подлым предложением и, призвав его защищаться, кинулся на него с кинжалом. Поняв, что обречён, силой своего волшебства он обернулся пузырьком воздуха и скрылся в горле у девицы.
Я возвратил её. Чудовище всё ещё в ней, ожидая возможности воскреснуть и уничтожить всех вас, добрые люди Уэльса. Если эта бедная девица выйдет за еврея, чудовище сможет выбраться в брачную ночь и разорвать его на части. Если она останется здесь, вся деревня будет в опасности. Окружающие в безопасности, пока он знает, что я рядом, чтобы удавить его, как только он покажется.
Слушатели трепетали и выглядели поражёнными моим рассказом.
Наконец король спросил, — Что ты собираешься делать? И зачем тебе подвергаться такому риску, спасая жизнь еврея или простолюдинов этой деревни?
— Я могу взять эту злосчастную девушку с собой, в Корнуолл. Я буду внимательно следить за нею во время поездки. Если чудовище выйдет из неё, то я сразу убью его и верну её родителям и еврею. Если оно ещё будет в её внутренностях к тому времени, как я достигну Корнуолла, я дам ей редкие лекарства, известные мне и постепенно чудовище умрёт в ней. Я — одинокий человек, без жены или детей и для меня лучше принять на себя этот огромный риск, пусть даже я погибну, чем допустить, чтобы все эти добрые люди умерли за одну ночь бойни. Кроме того, мне многое ведомо о дьяволах и их образе действий, и поэтому лучше будет держать деву рядом, пока этот демон не сгинет полностью.
— О, милостивый сэр, — вскричала мать, — как мы можем отблагодарить вас? Вы слишком добры с нами. Никто другой не сделал бы все эти поразительные вещи для простых незнакомцев; я чувствую, что моя дочь в безопасности под вашим присмотром.