«Наверное, речь идет вот об этом замке. А если не об этом, то о соседнем, который стоит с другой стороны горы.
Некогда появился здесь человек откуда-то со стороны. Он поселился в лесу, в шалаше из зеленых дроков, и о нем говорили, что у него есть какая-то тайна. Дела у него пошли хорошо потому, что он заключил договор — отдал Дьяволу душу и тело, причем без определенных условий. Все ненавидели его и его хижину, потому что он хотел над всеми властвовать. У всех тогда были не дома, а хижины: четыре глиняные стены и соломенная крыша, жилище на тридцать футов, в котором не спрячешься и сам себе не хозяин. А чужой человек хотел жить по-другому. И ему был приказ:
— Встань утром с петухами, возьми палку в три фута и шесть дюймов, срезанную с дуба, который разделяется на два ствола, иди по северному ветру и увидишь замок. Три раза обойди вокруг него, на каждый седьмой шаг ударяя палкой об стену; вот уже сто лет ни каменщик, ни плотник не касался замка. И внимательно смотри, что будет происходить: вода из источника хлынет на твою палку. Зайти внутрь, и ты станешь владельцем замка — над тобой не будет хозяина, кроме меня самого.
Когда пришелец подошел к замку, он, несчастный оказался ослеплен его красотой и высотой. И, конечно же, он выполнил все приказы, три раза обошел замок и остановился, очарованный. Из-под земли били струи воды. А внутри замка было все, что нужно для роскошной жизни. Пройти туда можно через чердак или люки. Но главная комната оставалась закрытой — кто сумеет открыть ее, тот оттуда уже не выйдет.
Пришелец вошел в замок и прилег в кухне на сундуке. Каждую полночь с субботы на воскресенье приходил Дьявол со своей свитой. Дьявол и духи хватали пришельца и волочили к дверям комнаты, которая оставалась запертой. Они били его той самой палкой от раздвоенного дуба и заставляли прыгать и плясать до того, что волосы его становились мокры от пота.
А он, ставший владельцем замка, отыгрывался на бедных крестьянах. Он велел им построить подземный ход в Грипель и вот эту башню, которую вы видите. Каждый должен был таскать туда камни. В конце концов он приобрел власть запирать в подвалах замка всех, кто не подчинялся ему, кто не служил ему верой и правдой.
Только Бог знает, какой ужас царил в этих краях.
Так длились годы, долгие годы. Дьявол и его свита по-прежнему заставляли хозяина танцевать. Говорят, что потом они перешли из замка к пруду и танцевали там с зажженными огнями, а потом они его таскали по окрестностям — ногами вверх, головой по камням. Утром здесь часто находили кровь — это была его кровь. После таких ночей он подолгу спал на сундуке. А когда просыпался, приходил в ярость и отыгрывался на крестьянах».
Юная девушка из Кентена, предавшая себя Дьяволу за красивые наряды, была им удавлена. Ее положили в гроб — приподнять этот гроб было невозможно. Порою приподымалась только крышка, причем сама, и в гроб входил и выходил из него черный кот, неизвестно откуда появлявшийся и неизвестно куда исчезавший.
Примерно в начале XIX века один бедный слуга, проходя через дубовый лес Шассань[3] (Дубс, Doubs), стал вслух жаловаться на судьбу, произнося при этом, что готов предать себя проклятию хоть за какую-то долю благ земных. И тогда из-под одного из старых дубов, к которому вели все лесные тропинки, появился одетый в черное господин и протянул бедняку кошелек, полный золота, при этом сказав, чтобы тот снова пришел на это место через год за следующей выплатой.
Но слуга вместо того, чтобы радоваться удаче, стал грустен и потерял аппетит. Вскоре он заболел, слег и рассказал своему хозяину о произошедшем. Хозяин же, в свою очередь, рассказал об этом всем окрестным кюре, которые единодушно признали, что это был Дьявол. Проклятый кошелек выбросили в быструю реку, и в день, назначенный Дьяволом для встречи, в лес отправилась процессия (кроме нескольких кюре, в ней приняли участие и некоторые местные старики).
Подойдя к дереву, молодой человек закричал: «Эге-гей! Спасите меня от зла, которое меня мучает!»
Дьявола никто не видел, но священники произносили все необходимые слова и кропили святой водой и дерево, и юношу, который, прежде не смыкавший глаз в течение года, впал прямо на месте в глубокий сон. С тех пор дровосеки называют это большое дерево Дубом Дьявола.
Когда человек заключает с Дьяволом договор, тот вручает ему красную подвязку. Чтобы демон не имел более власти над этим человеком, он должен подойти к распятию и успеть перекреститься, прежде чем Дьявол, наблюдающий за ним, не успеет положить ему руку на плечо.
Договор также считается расторгнутым, если в момент его заключения кто-то из родителей человека нанесет ему телесную рану.
Только бульканье и вой, дикий вой над головой, этот морок мне сам-свой, как живой, он мне слышен каждый миг, помню все, что в нем постиг…
Я мальчишка из Марэ.[4] — Из каких времен? — Из лунной ночи. Навстречу мне идет Великий Купленный, который живет в пещере Гравилье; он куплен Сатаной.
С мешком в руке он поворачивается к шероховатой виселице, что высится в лунном молоке на площади Грев.
А я, спрятавшись, вижу, как он кладет мешок к Ногам и стоит, весь голый, совсем голый, так что любая собака кажется рядом с ним одетой, как человек.
Он стоит, неподвижный и прямой, словно сам повешен на этой виселице, так что начинаешь искать глазами след веревки.
Жуткий, синего цвета, страх (peur bleu) стремится пожрать меня целиком, но любопытство, пронизывающее мое тело, жаждет испытать и его.
Я околдован телом цвета белого мрамора и его черной тенью на освещенной луной земле.
Внезапно тишина разбивается, как стекло, на куски, и эти куски летят на каменную мостовую вздрагивающей ночи.
Он говорит со мной. Это тот самый Великий Купленный, пришедший ко мне, тот, за которым я следил.
Он приказывает мне помочь заплатить его долги и велит открыть мешок прямо здесь, у его ног.
Мне хочется бежать. Я знаю, что, связавшись с ним, я пропаду, но все же кидаюсь ему в ноги и развязываю мешок.
Там, в мешке, острые колы и стальные гвозди; их отблески на его рукаве, за который я держусь рукой, уже сжатой в кулак.
«Прибивай мою тень к земле, — приказывает Неподвижный, — пока „Он“ тебя не увидел».
И я тружусь с таким усердием, с каким никогда ничего не делал; тружусь, чтобы тень его никуда не исчезла.
При моем последнем ударе Великий Купленный срывается с места со счастливым криком освобождения. Я только слышу «спасибо» и остаюсь наедине с оставленной им тенью.
Я смотрю на нее и вижу, что и она пытается убежать. И все-таки я успеваю вбить в нее гвоздь.
Я спешу в побежденную пустоту и кусаю губы от гордости, гордости юного охотника, похищающего виселицу.
Светает; точнее, это линяет заря, и я чувствую резкий запах паленой шерсти и смолистой пакли, запах, который меня пьянит.
«Он» здесь, невидимый. Очень отчетливо видна тень. «Он» берет ее за голову, без труда поднимает и покрывает этой тенью меня.
Она кажется мне одеждой, сшитой по моему росту. В страхе, как бы он не забрал ее обратно, я иду прочь.
Люди на улицах смотрят на меня так, как будто никогда не видели. Но перед ними и вправду совсем другой, не я, а, значит я сам, самый-самый.
Для Великого Купленного, который, мучаясь и крутясь, воет с содранной кожей в пещере Гравийе, слова всех языков звучат наоборот.
И только в полночь его страданиям наступает передышка. В это время я снова у виселицы жду Великого Купленного, и все начинается сначала.
Дьявол никогда не спит, для него все равно, что день, что ночь. Вот почему, как только его позовут для заключения договора, он незамедлительно явится.
C’hueh miz deiz c’huec ‘h miz noz
A ra d’ann diaoul eur bloaz cloz
Шесть месяцев дней, столько же ночей
Дьявол не сомкнет круглый год очей.
Одного молодого парня из Пикардии призвали в армию. Быть солдатом ему ну никак не светило. И как-то вечером он в конце концов произнес:
— Я лучше добровольно продам себя Дьяволу, если он мне поможет не служить в армии.
Как только парень произнес это проклятие, из трубы послышался сильный шум, к ногам призывника выкатился маленький человечек с раздвоенными пятками и захохотал:
— Ха! Ха! Ха!
— Здравствуйте, господин, я только не понимаю: если вам так весело, почему вы пришли ко мне через трубу?
— Ну что же, я тебе скажу, что я не совсем господин, ну, если угодно, господин, но господин Дьявол. Раз я пришел через трубу, значит, у меня на то были причины, о которых тебе знать незачем. Но перейдем к делу.
— Я слушаю вас, господин Дьявол.
— Так вот. Ты жалуешься на судьбу. Тебе предстоит семь лет быть солдатом. Семь лет!.. Представь себе! Я даже не могу тебе пересказать, как ты будешь несчастен — подчиняться первому попавшемуся капралу, попадать в полицию или даже тюрьму за малейшую провинность, питаться из рук вон плохо… а холод, а жара… представь себе! А если будет война, так тебя еще и убьют неизвестно за что. Ну и твою подружку Катрин тебе придется оставить, и она, без сомнения, тут без тебя выйдет замуж за другого!.. Ты тут проговорился, что готов продать душу Дьяволу, лишь бы не служить. Так вот, я очень сильный и добрый Дьявол, и если твоя душа стоит чуть больше пары старых лиардов, я готов с тобой поторговаться. Тебя оставят в покое с призывом, ты женишься на Катрин, а когда придет время расплачиваться, ты мне отдашь свою душу.