– Да, подытожил Егоркин, – Вот так оно все и кончились… Меня наградили, разрешили купить «девятку» по персональному талону, премию щедро отвалили, да взяли с меня расписку на пять лет о неразглашении. Я поменял свой облезлый «москвич» на «девятку», престижную тогда машину, а дальше – видно, меня и забыли. А Мишка резко стал капитан-лейтенантом и его забрали в этот самый хитрый НИИ. Они там таких интересных вещей и машин для армии, и флота наделали! Но, как обычно, все – в одном экземпляре, на второй и последующие у наших правителей денег нет, да и уверили их, что инопланетяне к нам не сунутся, а на местных есть у нас крепкая броня на быстрых танках. Да и забыли, поди, про этот затерянный НИИ после развала Союза. Но мужики там крепкие собрались – ни один со своими наработками за бугор не подался.
– Вот и так бывает! – заключил один из офицеров, а ведь, похоже, именно эту кастрюлю засекли тогда именно мои радары, наверное. В то время я как раз в дивизионе на перевале, недалеко от Загрядья, служил.
– Ну, Палыч, умеешь ты заливать! – восхищенно сказал майор с верхней полки, – Тебе даже Зилятдинов поверил, уж больше него-то никто так фантастику ни в грош не ставит! Вот в чем флот не переплюнуть нам никогда, и всем другим видам наших славных Вооруженных Сил, хоть вместе, хоть порознь, – так это в количестве трепачей на душу населения!
– Ну, тогда – за флот! – сказал я. Мы чокнулись пластиковыми стаканчиками и кружками.
Поезд медленно и осторожно вползал между перронами большой станции…
Не ходите, дети, в Африку гулять! Был Егоркин на сафари…
Два дня в городе и его окрестностях бесился последний ураган уходящей зимы. Она как бы извинялась за свою былую малоснежность. На прощанье старушка приволокла откуда-то с моря угрюмые черные – черные тучи, просто беременные массами снега. Снег укрыл улицы, дома и все-все вокруг толстенным белым махровым одеялом, завалил все проезды, проходы и тропинки. Наконец, это буйство природы прекратилось. Улицы, дороги и весь город превратились в пушистую снежную целину.
К гаражам, стоящим на отшибе, было ни пройти, не проехать. Деятельный Ордынцев обзвонил своих соседей по ряду гаражей и объявил субботник. Все охотно откликнулись. Инструмент был у каждого свой, разные лопаты, скребки и ломы, заносы и лед не были редкостью. Работа спорилась. Дружно накинувшись на сугробы, помогая друг другу, справились с заносами неожиданно быстро. Через некоторое время обозначился достаточно широкий, по-военному ровный чистый проезд и въезды к каждому гаражу.
Раскрасневшиеся от физической работы на свежем воздухе, утирая пот со лба, переглянулись.
– Ну и что? – первым спросил Бардин и обвел всех присутствующих пронзительным взглядом.
– А ничего! – ответил Ордынцев, – но без водки! – утвердил он, и менее уверенно добавил: – постараемся.
И дружные соседи в одном из гаражей быстро сымпровизировали стол, приготовили горячий чай и закуску. Наступило время мужских разговоров о том, о сем. Мало-помалу, но всеобщее внимание вновь сосредоточилось на Егоркине. Как всегда, садистки насладившись этим вниманием, он начал:
– Флот – это вам не только по морям, по волнам… – изрек философствующий Александр Павлович – Это места разные повидать можно, а с какими людьми познакомиться и сдружиться… А опасно – так по улице идти опасней будет, да…
В печке угрожающе треснуло жарко горевшее сосновое полено.
Все сразу поняли – пошла затравка к новому рассказу. Палыч продолжал: – У нас тоже всякое бывает, а иной раз и в такое… сам куда попадешь, но сам и вылезешь, и тех, кто с тобой вытянешь! Иначе – нельзя! Закон такой!
Морская служба – это особая форма существования и образ жизни. А я, так благодаря флотской службе, даже как-то на сафари в Африке побывал! Вот! – изрек Александр Павлович, скромно, из-под мохнатых бровей, оглядев слушателей.
– А по этому поводу, подробно ежели, то был и такой случай… – Егоркин сделал эффектную паузу, вновь оглядел краем глаза заинтересовавшуюся публику и смачно прихлебнул горячий чай из кружки, откусил солидный кусок монументального бутерброда. Публика перестала жевать и выжидающе уставилась прямо в рот Александру Павловичу. Началось! Но рот его был предусмотрительно занят.
Народ безмолвствовал… В ожидании очередных судьбоносных откровений все боялись проронить даже случайный звук. Нагнеталось нетерпение и готовность услышать из уст ветерана все, что тот соблаговолит рассказать. Было даже слышно, как в прожорливой печке билось забытое всеми пламя, потрескивая красно-черными раскаленными углями и распространяя острый запах горящей сосны. За прикрытыми воротами гаража зло завывал норд-вест, бросаясь колючими снежинками, как мелкими «шурикенами».
Тут последовал очередной звучный глоток Палыча, заглушивший все остальные звуки. Его хватило, чтобы запить съеденное, и, наконец, свершилось!
– Так вот, – начал Егоркин, аккуратно обтерев губы носовым платком, который был размером этак с небольшой парашют для ракеты: – Были мы как-то на боевой службе в южной Атлантике. Корабли периодически заходили в порт Арнобии, столицу одной такой дружественной тогда нам страны. И жизнь была у них тогда очень интересная и веселая по всей территории.
Мало того, что к ним соседи периодически входили с дружественным визитом на танках, да еще – целыми бригадами, так еще и внутри князек местный Манкута, такой, знаете, милый современный каннибал с высшим английским образованием. Или даже – двумя? Нет, уже не помню!
Нет, именно каннибал, а не Ганнибал из Карфагена. Тот был нормальный мужик и даровитый вояка – даром, что лицом черен! Я тоже не очень далеко от школы жил! (Тут критику сразу несколько слушателей посоветовали немедленно заткнуться).
Егоркин удовлетворенно кивнул и продолжал: – Он уже который год вел гражданскую войну с переменным успехом, и с кровожадностью. Побежденных и даже подозреваемых противников он съедал – в жаренном или запеченном виде. Чтобы новым конкурентам было неповадно.
Причем, все это делалось в строгой зависимости от уплаченной заказчиком суммы. Этот экскурс по истории международного положения вам к тому, чтобы вы пока прониклись, куда мы попали. У наших там были ПМ-ки, которые ремонтировали правительственным войскам их корабли, и обслуживали наши боевые корабли. Наши эсминцы, БПК и БДК тоже посещали их столичный порт.
Пришли мы туда, значит, в очередной раз подремонтироваться, заправиться и отдохнуть, а тут к нам прибыли гости из посольства и военной миссии – с семьями, со своей выпивкой и закуской. Нормальные, наши люди – с пустыми руками, да в первый раз в чужой дом? Серега, какой раз говорю – это не по-нашенски, не по славянски!
С развлечениями у них было скудновато. Из всех разнообразий-то, у них-то только – стрельба по ночам, да оружие в квартирах. Ручной пулемет под кроватью – привычный такой предмет их обихода, прямо как холодильник на кухне. Так они рассказывали, да и сам как-то видел у одного советника в доме. Поэтому, визитам родных кораблей земляки, да и все «соцлагерцы» были рады. А у манкутовцев, глядя на наши пушки и ракеты, аппетит к вылазкам на какое-то время пропадал. Тогда и ночи в столице проходили как-то спокойнее. И на том нам было большое «спасибо» от местного населения.
Ну, вот, в тот день стояла жара, а воздух над морем был какой-то сонный и от лени даже не шевелился. Местный народ валялся на пляжах или под пальмами.
Гости заявились почти неожиданно на блестящем белом микроавтобусе, вместе с ящиками с импортной снедью и выпивкой. Какое-то время командир корабля их принимал и угощал в кают-компании, но вдруг эти подвыпившие, уже – как следует, высокие гости затеяли какую-то вылазку на шашлыки. Забыли, верно, что не дома в Подмосковье или не под Сочи, в горной турбазе!
Наш практичный и трезвый умом командир предложил им организовать пикник прямо тут же – у нас на сигнальном мостике, а шашлыки – в кожухе трубы, как давно отработанный родной вариант, но… Высокопоставленным гостям наш молодой кэп был не указ! Спьяну они просто лопались от собственной значимости!
Тем более, у них был какой-то «шишковатый» московский визитер, перед которым они все на перебой выпендривались и расстилались. Видно, товарищ слово «нельзя» в отношении своих потребностей никак не воспринимал и об этом местные проверяемые знали!
Такие походы, разумеется, были запрещены, ведь вокруг шла какая-никакая, пусть не наша, а – война. Но какой-то офицер из военной миссии (не поймешь – погоны были без звезд) куда-то позвонил и все сразу устроилось. У нас ведь как – если чего-то всем нельзя, то всегда найдется тот, кто скажет, что кому-то все-таки можно! Надо только знать – кому, как и у кого лучше спросить!
Для обеспечения выделили несколько матросов во главе со мной, и дали команду готовить и грузить наш барказ. Мы взяли из арсенала пару автоматов, гранаты и патроны. Там это просто необходимость – как зонтик в Питере. Будет дождь или нет, а если небо хмурится, то его, на всякий случай, все равно ведь берешь. Мало ли, что… Так и здесь!
Погрузились мы в этот барказ со всем, что нужно и двинули к устью какой-то реки, на особое место, которое якобы знал один из посольских.
С нами был наш штурманенок, с очень подходящей к случаю и профессии фамилией – Сусанин. Тоже, между прочим, – из Костромы. Родственник, наверное. И вот, свернули мы устье, в один рукав, потом другой. Я боялся крокодилов, как девки – крыс, но меня успокоили, что вода тут солоноватая от океана, а эти самые плавучие потенциальные чемоданы и модные дорогие сумочки ее не уважают. Мы повеселели.
А вот уже и место, которое, и в самом деле, оказалось действительно шикарным – гладкий пляж с белым песком, да и до деревьев – не меньше пятидесяти метров, незаметно к нам не подберешься. Это обстоятельство, как бывший морпех-разведчик, я с особым удовлетворением отметил. Рефлексы!
Начали раскладывать костер, соорудили подобие стола, гости стали «отдыхать», только бутылки весело звенели, отлетая в сторону, как стреляные гильзы от орудия. Мы с командой пили в стороне кока-колу и ели какие-то бисквиты, которыми посольские щедро угостили моих бойцов. Я тогда еще подумал, что средь бела-то дня наш дым будет виден далеко – далеко. И, в конце – концов, найдутся те, кто поинтересуется, что же там такое горит…