Татары, однако, до зимы с 1240 на 1241 год Киева не трогали, и в нем за это время успели перемениться два князя. Пользуясь выездом Михаила Черниговского, Киев поспешил захватить внук Давида Ростиславовича Смоленского Ростислав Мстиславович; но его четвероюродный брат Даниил Романович, уже утвердившийся в это время в Галиче, воспротивился этому захвату, как старший в племени Мстислава Великого, и сам взял себе Киев. Однако Даниил в Киеве не остался, а поручил его своему тысяцкому Димитрию.
Тем временем Михаил Черниговский был крайне холодно принят венграми и встретил затем такой же прием и у поляков. Тогда он решил искать примирения с Даниилом и Васильком, чистосердечно раскаявшись в прежней вражде. Благородные сыновья Романа тотчас же искренно примирились с Михаилом и обещали ему вернуть Киев.
Но к последнему подходили уже вновь татары, и на этот раз в огромных силах, под начальством самого Батыя.
От скрипа татарских телег, рева верблюдов и ржания лошадей киевляне не могли слышать друг друга. Батый поставил пороки у Лядских ворот и беспрестанно бил ими день и ночь, пока наконец городские стены не были сломаны. Но киевляне оборонялись с беззаветным мужеством.
Граждане, руководимые тысяцким Димитрием, человеком исключительной доблести и военных дарований, взошли на остаток укреплений и продолжали защищаться, как львы. К ночи Димитрий был ранен, и татары, овладев и последними стенами, решили остаться на них до рассвета с тем, чтобы наутро начать грабеж города.
Киевляне, однако, пользуясь ночным покровом, спешили возвести новые укрепления вокруг десятинной церкви, и татары с наступлением дня принялись вновь брать их с кровопролитнейшего боя. Наконец, остатки защитников заперлись в самой церкви и продолжали свою беспримерную оборону. Боярин Димитрий, несмотря на рану, руководил боем по-прежнему. Скоро, однако, церковные стены не выдержали тяжести собравшегося народа, который, без сомнения, был во множестве на кровле и на полатях, и рухнули. Тогда, устилая путь трупами, татары предались нещадному избиению последних защитников. Это было 6 декабря 1240 года.
Когда раненого Димитрия привели к Батыю, то этот бесчеловечный варвар, изумленный его необыкновенным мужеством, даровал ему жизнь и оставил при себе.
Скоро Киев превратился в груду развалин. Десятинная церковь была разрушена до основания. Та же участь постигла Печерскую лавру и другие сооружения. Татары не оставили в покое и могил и давили своими ногами черепа наших древних князей. Но гробница Ярослава Мудрого каким-то образом сохранилась. Сохранилось и несколько келий печерских черноризцев и малый придел в лавре.
Так погиб Киев.
Узнав о его падении, Михаил Черниговский выехал в Польшу, а Даниил Романович – в Венгрию, чтобы привести оттуда войска на защиту своей земли.
В свою очередь и Батый, получив известия об отъезде князей, спешил овладеть Волынью и Галичем до прибытия к ним подкреплений с запада. Подойдя к городу Ладыжину на Волыни, Батый не мог его взять приступом; тогда он стал уговаривать льстивыми обещаниями граждан к сдаче; те поверили и сдались и были избиты все до единого. Скоро Владимир Волынский, Каменец, Галич и много других городов пали под ударами татар; только один Кременец, по причине своей неприступности, был ими обойден.
Видя гибель Русской земли, пленный боярин Димитрий, чтобы отвести от нее татар, стал говорить Батыю: «Будет тебе здесь воевать, время идти на венгров; если же еще станешь ждать, то там земля сильная, соберутся и не пустят тебя в нее». Батый послушался и повернул свои орды к границам Венгрии.
Между тем вся западная Европа была в необычайном страхе и трепете, когда там узнали про ужасы, сопровождавшие нашествие монголов на Русскую землю. Про татар, так же как в старое время про гуннов, стали распространять самые нелепые басни и уверять, что они происходят прямо от Сатаны. В 1238 году англичане не производили у своих берегов ловли сельди, из страха перед монголами, а во всех латинских церквах молились: «Господи, избави нас от ярости татар». Немецкий император Фридрих Второй рассылал даже воззвания к вооружению против врагов всего христианского мира; однако эти великодушные воззвания не достигли цели, так как у него самого шла в это время борьба с папой, а внутри империи царило большое разъединение.
Только одни славянские государства должны были взять на себя борьбу с татарами.
Весною 1241 года Батый вторгнулся в Венгрию и, разбив наголову ее короля, стал опустошать его владения; другой же татарский отряд двинулся в Польшу, также внося везде ужас и разорение. Затем татары двинулись дальше на запад, разбили немцев в большом сражении под Лигницем, но были затем остановлены чешским королем Вячеславом, преградившим им путь своими многочисленными войсками.
С ним татары не решились вступить в борьбу и повернули назад; затем они потерпели поражение под Оломуцем от храброго чешского воеводы Ярослава и поспешно вернулись в Венгрию, чтобы идти оттуда в Австрию; но на этом пути они опять были остановлены чешским королем Вячеславом и его храбрыми полками, после чего татары отхлынули к востоку.
Таким образом, исключительно благодаря мужеству западных славян – чехов вся остальная Европа была спасена от ужасов монгольского нашествия. Украина же Европы – Русская земля, принявшая грудью своею смертоносный удар, надолго подпала под татарское иго.
Выйдя из Венгрии, татары, не привыкшие жить в лесистой местности, покинули пределы Русской земли, отошли к Нижней Волге и в расстилающихся здесь степях привольно расположились со своими бесчисленными стадами и табунами. Скоро в 60 верстах от Астрахани, на притоке Волги Ахтубе, в месте главного становища монголов, возник город Сарай.
Конечно, о продолжении борьбы с татарами Русской земле нечего было и думать. Надо было покориться на полную волю победителя.
После убиения великого князя Юрия на Сити старшим остался брат его Ярослав. Он приехал в Суздальский край господствовать над трупами и развалинами. К счастью, это был человек необычайно твердой воли и ясного ума, который тотчас же всецело отдался великому служению своей Родине, постигнутой столь беспримерным бедствием. Ярослав стал ревностно собирать оставшихся в живых жителей, которые рассеялись по лесам, ободрял их и заставлял всюду искать и хоронить покойников во избежание мора; восстанавливал храмы, села; строго наказывал злодеев, расплодившихся, как всегда, при народных бедствиях, и прославился своим правосудием.
Одновременно с этим Ярославу пришлось обнажить свой меч и против литовцев, которые, пользуясь бедствием Руси, завладели большею частью Смоленской области. Он смело двинулся на них, нанес сильное поражение и освободил Смоленск.
Когда орды татар после похода в Венгрию отхлынули к Волге, Даниил Галицкий с братом Васильком, а также и Михаил Черниговский возвратились в Русскую землю, не получив помощи ни от венгров, ни от поляков, которые, как мы видели, были порознь разбиты татарами.
От страшного смрада трупов Даниил не мог въехать ни в Брест, ни во Владимир Волынский. К счастью, совершенно уцелел выстроенный им город Холм, красивое местоположение которого полюбилось ему как-то во время охоты, и Даниил решил здесь утвердить свое местопребывание. Из Холма, вдали от боярских крамол, свивших себе прочное гнездо в Галиче, он, подобно Ярославу Суздальскому, стал деятельно приводить в порядок свой еще недавно цветущий край, так безжалостно опустошенный татарами.
Михаил Черниговский первоначально поселился на острове, лежащем против развалин Киева, а затем перебрался в Чернигов.
Сын же Михаила Ростислав, несмотря на искреннее примирение, последовавшее между его отцом и Даниилом, хотел попытаться, пользуясь общим бедствием, овладеть Галичем и Перемышлем, но был скоро изгнан оттуда твердою рукою Даниила.
За три года, с 1238 по 1241, весь обширнейший Суздальский край, а также все Поднепровье, Волынь и Галич были подвергнуты ужасающему разрушению, причем, и после отхода главных сил Батыя к Волге, отдельные татарские отряды не переставали повсюду рыскать и производить свою кровавую расправу над беззащитным населением.
Печальны были дела нашей несчастной Родины и на западе. Полоцкая и Смоленская земли, вследствие сильного размножения их княжеских семей, были разбиты на большое число отдельных маленьких волостей, которые не могли представить сколько-нибудь значительной силы сопротивления внешним врагам. У Господина же Великого Новгорода господствовали прежние буйные порядки.
А между тем враги Русской земли быстро росли здесь. Нападения Литвы делались все более и более дерзкими; ливонские рыцари, как мы видели, значительно усилились благодаря соединению своему с немецким орденом, а в Швеции честолюбивый и властный Биргер успел, с 1221 года, завести прочные порядки; он женился на сестре короля, твердо взял власть в свои руки и усиленно готовился к овладению всеми землями по финскому побережью, которые искони принадлежали русским или были под их влиянием.
Наконец, римский папа, зорко следя за ходом мировых событий, правильно оценил то тяжелое положение, в которое попала Русь после разгрома ее татарами, и решил, что настало благоприятное время для нанесения смертельного удара православию. Он объявил Крестовый поход как против язычников, населявших Финляндию, так и против русских, обещая прощение грехов всем участникам его и вечное блаженство павшим в бою.
Огромное войско, собиравшееся в Швеции с лишком два года из знатных рыцарей, воинов и многочисленных искателей приключений, было готово в 1240 году для вторжения в наши пределы. Его вел сам ярл Биргер в сопровождении «честных епископов» и множества духовных лиц.
Но Господь явил в это грозное время свое заступничество Русской земле и святой православной вере в лице нашего князя Александра, сына Ярослава Всеволодовича Суздальского.
«О, Господи, аз худой и грешный и маломышленный покушаюся написати житие Святого и великого князя Александра Ярославовича», – восклицает современный ему летописец, начиная свое сказание о его великих делах на пользу Русской земле.