Во время этих кровавых переворотов у татар русские князья после кончины Иоанна Доброго отправились, по обычаю, в Орду, чтобы хан разделил им их владения; при этом Наврус отдал ярлык на великое княжение Димитрию Константиновичу Суздальскому[32], не по отчине и не по дедине, но, вероятно, при посредстве серебра новгородцев, которым выгодно было иметь великого князя не столь могущественного, как московский князь, и сидящего подальше от их земель. Однако торжество Димитрия Суздальского было непродолжительным. Наврус был вскоре убит Хидырем, который, став ханом, лишил жизни и престарелую Тайдулу. Русские князья опять отправились чествовать нового хана, но затем едва спаслись бегством от наставшего междоусобия в Орде, так как Хидыря убил его сын Темихоржа, который в свою очередь царствовал только шесть дней; ордынский вельможа, темник Мамай, сильный и властный, возмутил всю Орду, убил Темихоржу, перешел с луговой стороны Волги на нагорную и выставил ханом Абдула; но у Абдула явилось несколько соперников, из которых главным был Амурат, брат убитого Хидыря; его признала Орда, оставшаяся в Сарае. Таким образом явились две больших Орды – Волжская и Сарайская, с двумя независимыми и враждебными друг другу ханами.
Старший сын покойного Иоанна Московского Димитрий, едва достигший десятилетнего возраста, тоже отправился в Орду в это кровавое время, но был благополучно вывезен из нее своими боярами, еще до смерти Хидыря. Скоро бояре эти успели выпросить у сарайского хана Амурата ярлык для Димитрия на великое княжение.
Затем, так как Димитрий Суздальский не думал подчиниться этому решению, те же московские бояре посадили на коней своих отроков князей – Димитрия, Иоанна и Владимира Андреевича – и выступили под их начальством к Владимиру на Клязьме. Димитрий Константинович, пораженный этой решимостью Москвы, не сопротивлялся и бежал в Суздаль, после чего юный Димитрий Иоаннович Московский, торжественно сев на столе Андрея Боголюбского во Владимире, вернулся к себе в Москву.
Вскоре сюда к нему прибыл посол и от хана Абдула, тоже с ярлыком на великое княжение. Конечно, его пришлось принять с благодарностью и отпустить посла с дарами. Но когда об этом узнал Амурат, то он сильно разгневался и послал ярлык на великое княжение Димитрию Константиновичу, который поспешил сесть снова на Владимирский стол. Но Димитрий Иоаннович смело выступил против него, изгнал из Владимира, осадил Суздаль, где он затворился, и, наконец, принудил его заключить с ним вечный мир, по которому Димитрий Константинович навсегда отказался искать великого княжения и признал старшим над собой московского князя. Это было в 1363 году.
После Димитрия Константиновича и другие князья Суздальской Руси признали главенство Москвы, а двух мелких удельных князей – Димитрия Галицкого и Ивана Стародубского – Димитрий Московский, очевидно за непослушание, вовсе лишил их уделов.
Так твердо и смело начал свое правление тринадцатилетний внук Иоанна Калиты; конечно, несмотря на юные годы, он был уже вполне проникнут высоким заветом святого Петра – собирать под властью Москвы Русскую землю, чтобы свергнуть затем татарское иго; при этом он был искусно руководим и поддерживаем в своих поступках митрополитом Алексием, а также умом и единодушием своих бояр.
В следующем, 1364 году была занесена в наши пределы, на этот раз с нижней Волги, моровая язва, вероятно бубонная чума. Погибло, как и при Симеоне Гордом, множество людей и в числе их мать великого князя Димитрия, брат его Иоанн, а также нижегородский князь Андрей.
Удел Иоанна достался Димитрию, Нижний же Новгород стал предметом распри между Димитрием Константиновичем Суздальским и младшим братом его Борисом, женатым на дочери Ольгерда Литовского. Этот Борис успел получить ярлык на Нижний от хана и не хотел его отдавать старшему брату. Тогда последний обратился к великому князю с просьбой рассудить его с младшим братом, и Димитрий Иоаннович послал Борису приказание отдать Нижний Димитрию Константиновичу. Но Борис упорствовал. Чтобы сломить его упорство, митрополит Алексий вызвал преподобного Сергия из его уединенной обители и послал к Борису с предложением приехать в Москву; если же он ослушается, то приказал закрыть все церкви в Нижнем и прекратить богослужения. Борис не внял увещаниям Сергия и в Москву ехать отказался.
Тогда Сергий закрыл все церкви в Нижнем, а великий князь Димитрий Иоаннович двинул сильную рать из Москвы. Это наконец подействовало. Борис смирился и уступил Нижний Новгород старшему брату.
Справедливо рассудив таким образом своего бывшего врага с его младшим братом, пятнадцатилетний московский князь женился вслед за тем на дочери Димитрия Константиновича Евдокии.
Мы много видели в Древней Руси добродетельных княгинь и счастливых браков, но брак Димитрия Иоанновича Московского отличался особым благословением Божиим; юная княгиня Евдокия была совершенно исключительной женщиной по своей необыкновенной набожности, кротости и глубокой привязанности к мужу. Что же касается Димитрия, то он, поражая всех с юных лет своею твердостью воли и большим государственным умом, несмотря на то что, выросши в столь тревожное время «аще и книгам неучен беаше добре», сохранил при этом до конца своих дней необыкновенное целомудрие и чисто девическую стыдливость; будучи чрезвычайно набожным, он всегда носил власяницу на голом теле, ежедневно бывал у обедни, а в посту каждую неделю приобщался Святых Тайн.
Конечно, брачный союз таких двух людей, скрепленный глубокой любовью, должен был быть весьма счастлив, и, разумеется, в этом семейном счастье и черпал Димитрий свои необыкновенные силы для борьбы с теми неожиданными, сложными и чрезвычайно грозными обстоятельствами, которые сопровождали все его великое княжение. После свадьбы, весьма пышно отпразднованной в Коломне, Димитрий вернулся в Москву и тотчас же приступил к ее возобновлению, так как незадолго перед тем случился страшный пожар, совершенно ее опустошивший. Во время этого пожара, названного Всесвятским, потому что он начался с церкви Всех Святых, в течение двух часов выгорел весь город. Возобновляя Москву, Димитрий решил, вместо прежних дубовых стен кремля, выстроить каменные, которые и были готовы в 1367 году. Скоро мы увидим, насколько это решение было дальновидно и мудро.
Крайняя мягкость правления Иоанна Красного имела следствием падение порядка в разных концах северо-восточной Руси. Ослабление же могущества татар, вследствие постоянной смены ханов, повлекло за собой то, что князья наши стали одерживать верх над татарскими вельможами, отделявшимися от Золотой Орды и основывавшими самостоятельные владения; так, Олег Рязанский разбил мурзу Тагая, начавшего властвовать в Мордовской земле и сжегшего Рязань, а Димитрий Нижегородский с братом Борисом наказали мурзу Булат-Темира, грабившего их владения.
Но эти мелкие успехи над отдельными татарскими мурзами не привлекали Димитрия Московского. Проникнутый сознанием трудности и важности лежащей перед ним задачи – совершенно сломить могущество Орды, он желал прежде всего установить твердый порядок во всех частях великого княжества; поэтому, как отмечает летописец, шестнадцатилетний московский князь стал всех русских князей приводить под свою волю, а которые не повиновались, то на тех он стал «посягать».
В Новгороде к этому времени установилось, что его беспокойная молодежь собиралась в ватаги, садилась на большие лодки – ушкуи и отправлялась на добычу, то есть, говоря попросту, на разбой, в разные отдаленные места, грабя без зазрения совести всех, кто попадется под руку, как русских, так и инородцев. Один из предводителей этих ушкуйников, Александр Абакумович, ходил по Оби до самого моря, а затем по Волге и Каме, где не стесняясь грабил и убивал, как в Нижнем Новгороде, так и в других городах. Возмущенный этими разбоями, Димитрий послал грозное слово в Новгород, и новгородцы поспешили умилостивить великого князя, уверяя, что ушкуйники ходят без их ведома.
В это же время в Тверском княжестве шла вражда между Михаилом, сыном убитого в Орде князя Александра Михайловича, и дядей его Василием Михайловичем Кашинским из-за вопроса, кому из них быть старшим в своем княжестве. Теснимый племянником, Василий Михайлович обратился за заступничеством к юному великому князю Димитрию, что повело к новой ожесточенной борьбе между Москвой и Тверью, утихнувшей со времен Иоанна Калиты. Димитрий и митрополит Алексий приняли сторону Василия Кашинского как старшего; тогда Михаил бежал в Литву, где сестра его Ульяна была замужем за Ольгердом[33]. Пользуясь его отсутствием, Василий занял область Михаила, надеясь, что он не вернется; но Михаил вернулся и вел с собой литовскую рать; он взял Тверь, пленил свою тетку и хотел осадить Кашин, где заперся Василий; только благодаря стараниям тверского епископа Михаил помирился с дядей на условии, что тот уступит старшинство племяннику.
Но затем к великому князю стали вновь поступать жалобы на Михаила; тогда он его вызвал в Москву для переговоров, и там, когда Михаил не согласился идти на уступки, его заключили под стражу; он скоро был выпущен на свободу, вероятно под влиянием митрополита Алексия, который обещал ему безопасность при проезде в Москву; но, конечно, совершенное над ним насилие вызвало в его сердце сильнейшую вражду к Димитрию, и, как только в 1368 году умер его дядя Василий, он тотчас же начал мстить Москве.
Для этого Михаил обратился к Ольгерду, который, деятельно собирая западную Русь, стал уже чувствовать силу Москвы с вокняжением в ней Димитрия Иоанновича, юный двоюродный брат которого, храбрый и способный в ратном деле Владимир Андреевич, успел, незадолго перед этим, изгнать литовцев из Ржева.
И вот, по обыкновению сохраняя в строжайшей тайне свои предприятия, Ольгерд, поздно осенью 1368 года, внезапно появился у границы Московского княжества с братом своим Кейстутом и его сыном Витовтом; затем он разбил высланных наспех против него воевод Димитрия и, варварски предавая все на пути огню и мечу, быстро подошел к Москве, где, не успев собрать войска, заперся Димитрий с братом Владимиром Андреевичем, митрополитом и другими знатнейшими лицами.